Анекдоты, рассказы, повести

– Товарищ, вам к администратору на продление.

Администраторы были новые, к тому же по гостиничным меркам с часа моего поселения вообще прошло двое суток. Миловидная густо накрашенная управительница меня выслушала, взяла паспорт, посмотрела в магическую амбарную книгу, и прощебетала:

– Молодой человек, так вы час назад как от нас выписались, а поселить сейчас я вас не смогу – мест совершенно нет. Поищите для себя номерок в других гостиницах города.

Она подала мне паспорт назад и уже обратилась к другому просителю, но не учла одно обстоятельство – я не забрал из номера вещи, о чем я администратору и напомнил. Она позвонила на десятый этаж, все выяснила и сказала мне следующее:

– Ваши вещи, молодой человек, в гостиничной камере хранения на втором этаже, получить вы их можете завтра в девять утра, одни сутки хранения бесплатно. Вашего коллегу мы спрашивали – освобождает вы номер или нет, он сказал, что освобождаете. Номер дешевый – мы его сразу же заселили. Приходите после полуночи, если снимется броня – я вас обещаю поселить, а не получиться – так и быть – отдохнете на креслах в нашем холле.

– То есть вещи – плащ и зонтик – я получить не могу?

– Да, молодой человек, только в девять утра.

Шла первая декада сентября, но погода в Киеве была не дождливая и теплая. Я поболтался по Крещатику, откуда прошел по переулку до Владимирской улицы, где плотно поужинал в пирожковой. Затем я наобум пошел в сторону Днепра и дошел до собора и, оттуда кружным путем, немного поплутавши, и слегка продрогнув, ближе к полуночи пришел в неприветливую гостиницу «Украина». Администратор меня пожалела и поселила в одноместный шестирублевый номер. Я, чтобы избежать повторения вчерашней истории, заплатил сразу за двое суток. Я проспал в номере до девяти утра, получил плащ и зонтик в камере хранения, отнес их номер, и сразу поехал в Объединение имени Королева.

Я ехал в метро и трамвае, и в дороге путем логических размышлений пришел к выводу, что в моем гостиничном инциденте косвенно виноват наш могучий русский язык. Видимо, адвокат принял обращенное к нему слово «Вы» за уважительное отношение к своей персоне, а администратор, сказавшая ему «вы» имела в виду нас обоих, и выписала меня вместе с адвокатом. Адвокат-спаситель об этом не знал, а мне двое суток проживания в Киеве, да еще с приключениями и вечерними одинокими прогулками по Крещатику и его окрестностям, обошлись в два червонца – что по тем временам было очень не дешево.

    Апрель 2016 года

Блатной пассажир

В аэропорт Воронежа я приехал заранее. На рейс Донецк-Воронеж-Горький я зарегистрировался первым, и поднялся на второй этаж в зал ожидания. Часа через два приятный женский голос объявил, что посадка на мой рейс начинается. Я спустился вниз и присоединился к очереди из трех пассажиров, уже образовавшейся у нужной стойки. Вскоре пришел контролер – невысокая девушка в форменной голубой рубашке – и начала свою работу.

Первым пассажиром была женщина – контролер проверила ее билет, сделала отметку на листе, лежавшем на высокой подставке рядом со стойкой, и пропустила пассажирку на проверку багажа и посадку. Вторым шел мужчина. Контролер посмотрела его билет, обвела на нем штампик регистрации синим кружочком, и громко пояснила выполненные действия:

– Пассажир, пройдите, пожалуйста, к окошку четыре для повторной регистрации.

Мужчина пытался что-то спросить, но контролер уже занималась следующим пассажиром – женщиной с ребенком лет пяти. Мужчина немного потоптался у стойки и быстрым шагом направился к указанному окошку. Женщина с ребенком через минуту была отправлена на взвешивание багажа, проверку и посадку, и очередь дошла до меня. Контролер просмотрела мой билет, сделала отметку в листе, лежавшем на стойке, обвела кружочком мою регистрацию и сказала заученный текст:

– Пассажир, пройдите, пожалуйста, к окошку четыре для повторной регистрации.

Такая избирательность сразу навела меня на мысль, что на посадку не пропускают мужчин, а женщин пропускают, но, как оказалось, я ошибался. Вскоре у окошка номер четыре образовалась еще одна очередь, в которой были и мужчины и женщины и несколько детей разных возрастов. До вылета оставалось около сорока минут. Окошко было закрыто белой картонкой, а в стеклянной клетке рабочего места никого не было. Некоторые отсортированные пассажиры обращали возникающие вопросы в окошко номер три, к находившемуся там работнику аэропорта, и получили исчерпывающий ответ:

– Не беспокойтесь, без вас самолет не улетит.

Пришел мужчина в синем пиджаке с погончиками с одним золотым изогнутым шевроном. Пассажир, стоявший передо мной, был перерегистрирован на рейс Кисловодск-Воронеж-Москва с началом посадки через час, и рейс Москва-Горький и отправился к стойке номер два. Я подал свой билет. Старший контролер – это был он – крестом зачеркнул мою регистрацию и уже хотел отправить меня в кассу для выписывания новых билетов, но не успел, так как я возразил. И на это была причина – к этому моменту посадка у нашей четвертой стойки завершилась и никаких пассажиров, кроме тех, что стояли в первичной очереди, на посадку не пропускали – значит, места в самолете оставались, и я поинтересовался:

– Товарищ контролер, почему вы не оправляете меня на воронежском рейсе, там остались места или нет?

Контролер ответил:

– Мест в самолете из Донецка нет, мы вас отправляем на Москву в Домодедово, а оттуда вы будете отправлены в аэропорт назначения – Стригино, следовательно, в Горький.

– Нет, я не желаю лететь в Домодедово, отправьте меня сразу в Стригино.

– Я вам объясняю – мест на рейсе из Донецка нет, а если вы не желаете лететь – сдавайте билет или идите к дежурному по аэропорту.

И строгий старший контролер вернул мне мой билет, предварительно зачеркнув на кружочке и штампике крестик маленькими черточками. Теперь на моем билете, купленном, кстати, месяц назад – в июле – в центральной кассе Аэрофлота на проспекте Ленина в Горьком, в углу было нарисовано нечто похожее на мишень – в центре был штампик, поставленный на номер рейса, он был обведен кружком, кружок был перечеркнут большим крестом, и на кресте по краям были восемь зачеркивающих крест маленьких перпендикулярных черточек.

До посадки на мой рейс оставалось двадцать пять минут. Я пошел к дежурному по аэропорту. В большой комнате дежурного, разделенной надвое металло – стеклянной перегородкой шла обычная работа. В зоне пассажиров никого не было. В зоне дежурных находились две женщины – работницы аэропорта. Одна, перед ней стояла табличка «Помощник дежурного», что-то изучала в многочисленных документах, разложенных на ее большом рабочем столе, вторая, когда я зашел, начала что-то тихо говорить в микрофон, укрепленный на ее столе, на гибкой подставке. Ее низкий грудной голос в усиленном виде донесся к нам из зала аэропорта:

– Товарищи пассажиры, посадка на рейс Кисловодск-Воронеж-Москва завершается, просим…

И тому подобное.

Дежурного по аэропорту в помещении не было. Помощник дежурного, у которой кроме документов на столе лежали наушники, из которых были слышны переговоры диспетчеров с вышки и пилотов, предваряя мой вопрос, кивнула в сторону ряда стульев, прикрепленных у стены:

– Пассажир, вы к дежурному? Ожидайте.

Прошло еще минут двадцать. До отправления моего самолета оставалось не более пяти минут. Через дверь, ведущую во внутренние помещения аэропорта, пришел дежурный – мужчина в фуражке и с двумя золотыми шевронами на погонах. Он принес еще кипу документов и положил ее на стол помощницы и обратился ко мне:

– Пассажир, я вас слушаю.

Я молча подал ему мой изрисованный билет и паспорт. Дежурный изучил паспорт, затем сверил его с билетом и спросил помощницу:

– Наташа, что у нас с донецким рейсом?

– Донецкий, Леонид Маркович, посадку закончил, начал рулежку, взлет разрешен. Двадцать три пассажира с этого рейса, с посадкой в Воронеже, переоформлены на кисловодский рейс на Москву, посадка заканчивается. Один пассажир отказался от переоформления.

– Ну, так вон он и стоит перед нами.

Дежурный еще раз посмотрел в мой паспорт и предложил:

– Олег Николаевич, оформляем на кисловодский? Еще успеваем, скоренько все сделаем и домой? Наташа сама сейчас все сделает и прямо в самолет!

– Нет, я прошу меня отправить донецким.

– Ну, как, Олег Николаевич, вы не понимаете, лайнер на рулежке, улетает…

Наташа поправила:

– Леонид Маркович, минуту назад донецкий улетел.

– Видите, донецкий улетел, скоро кисловодский улетит, потом будет бакинский, что так и будете упрямиться? Говорите, Олег Николаевич, какое ваше решение?

– В город сейчас поеду к дежурному по Обкому, запишу ваши фамилии и буду на вас жаловаться. На ваше отношение к гостям города Воронежа. На ваше самоуправство.

– Прямо в Обком? А почему не в ЦК? Смотри, Наташа, у нас Олег Николаевич прямо в Обком намерен жаловаться на нашу работу. И кто там такую мелочь будет разбирать?

– Разберут. Они приглашали они и разберут.

Я вынул из сумки и подал дежурному пачку документов. Там были: приглашение на Всесоюзное совещание, письмо на мое имя из Воронежского обкома, согласованные в министерстве тезисы моего выступления, материалы совещания, цветной подарочный проспект города Воронежа, отпечатанный для основных участников совещания.

Леонид Маркович полистал документы, раскрыл материалы совещания, и обнаружил, что я выступал седьмым, а первым выступал знаменитый академик Патон из Киева. Совещание проводило Министерство общего машиностроения совместно с Воронежским обкомом, а на лицевой странице приглашения красивыми буквами было написано: «В год 40-летия Великой победы». Леонид Маркович вернул мне документы и спросил помощницу:

– Наташа, так что там за история с донецким?

– Леонид Маркович, донецкий прилетел из Жданова с хоккеистами, двадцать четыре места. Пришлось пассажиров отправлять кисловодским.