Последняя история мира

Флэй утвердительно покачал головой. Остальным оставалось лишь согласиться с этим доводом.

– Ладно, допустим, – отступила Элен. – И что же, он так просто подплыл к вам?

– А вот тут-то самое интересное! – распалился от собственного рассказа Флэй. – Подплывать он к нам явно не собирался, но наш здоровяк очень здорово подметил, что рыбак был одет в табард с крестом…

Настроение Йонны испортилось еще сильнее. Конечно, здраво было бы предположить, что человек этот связан именно с Левиафаном, что вверх по течению, однако знать это наверняка оказалось куда хуже. Вероятно, за ними уже следят.

Фил, довольно улыбаясь, перехватил роль рассказчика:

– Именно что табард, а не ряса какая-нибудь, или же просто крест нательный. Явно важная персона! Так я и вспомнил по такому случаю одну из молитв, что в семинарии все зубрили.

Подобравшись, Фил прокашлялся, сложил перед собой руки и начал басить:

– «??????? ??? ??? ????, ??????, ????????????, ??????? ??????? ??? ???, ?????? ?? ?????? ??? ???????».

Элен восхищенно захлопала в ладоши и звонко засмеялась. Ей очень нравилось, когда Фил говорил на сотэ?ресе, языке служения.

– И он, конечно, подплыл, – безразличным тоном заключил Йонна.

– Уж не знаю, о чем он думал, – Флэй потянулся за едва готовой рыбиной. – Видимо, ему достаточно было пары строк, чтобы признать толстяка за своего.

– А я свой и есть! – хохотнул в ответ Фил и присоединился к разграблению сковороды.

– Ну и жрите сырую, – сопроводила нетерпеливость друзей Элен.

Йонна молча дожидался продолжения, пока рассказчики уминали первую недожаренную порцию ужина. Вместе с Элен, к еде он не спешил притрагиваться – сейчас было не до того. В голове роились лихорадочные мысли – старые знакомые, посещавшие его все чаще и чаще в последние дни. Теперь, когда на плечи Йонны свалилась ответственность в виде составления планов, мысли эти вновь охватывали, казалось, все его тело, сковывали движение и притупляли внимательность. Йонна не заметил, как выпал из происходящего – на сей раз отнюдь не от вина. Голоса вновь рвались наружу.

Мертамис… Алекс… Мэтти… Ларс… Джарос.

Вспышка ослепительного света на мгновение сделала предметы вокруг до тошноты четкими и полными подробнейших деталей. Голоса друзей с каждой секундой становились все выше и громче, пока наконец не слились в нестерпимый звенящий гул, от которого Йонна машинально зажал уши.

А потом все погрузилось в непроницаемую густую тьму.

Что-то давило извне, мерзкое и холодное, будто тело забросали сырой землей. Воздух превратился в смолу, скрутил нутро обессиливающим спазмом. Йонна затравленно оглянулся по сторонам – вокруг, как всегда, не было никого.

Где-то внутри зазвучали знакомые с детства голоса. Неразличимые для других, они требовали, чтобы в них вслушивались.

«Тесно. Нам тесно здесь».

Что-то впилось в плечо. Его рвали, будто когтями.

«Выйди. Туда, за Границу. Мы выйдем с тобой».

Внезапное облегчение в груди. Доносится другой знакомый голос – но откуда-то извне, за тьмой.

– Эй! – обеспокоенный шепот сестры звучит совсем близко, и он громче церковного колокола.

Йонна повернул голову на звук и окинул девушку бессмысленным взглядом. Элен очень тонко чувствовала, что происходит в душах людей, и, как всегда, пришла на помощь своевременно, не дав брату провалиться еще глубже во тьму. В ее карих глазах отражались легкая обеспокоенность и участие. Вместо подбадривающих слов она лишь молча кивнула в сторону пирующих. Йонна посмотрел на Фила и Флэя – они были поглощены бессмысленным веселым трепом и передавали друг другу вино, о рыбаке никто больше не вспоминал. Они даже не заметили, как их друг ненадолго покинул компанию. Но Йонна не злился – одного их вида оказалось достаточно, чтобы вырваться из власти опасных размышлений. Безрассудство правило вечный бал в их головах. Они, безусловно, были душой этого отряда, и Йонна вдруг осознал, что это куда важнее, нежели та ответственность, что теперь лежала на нем. Пусть это и давалось им без труда, но именно благодаря своей животной радости и полному пренебрежению ко всем, кто стоял у них на пути, они когда-то и свели всю группу вместе, дали ей общую цель. Сами того не понимая, они освободили всех, кто пошел за ними, от той тесноты мира, которую ощущал каждый из их отряда. Они приняли Элен не раздумывая, зная о том, что она способна от скуки перерезать им горло во сне. Без малейших сомнений согласились путешествовать бок о бок с многословным и болезненно-задумчивым Йонной, который и предложил им вырваться из замкнутых стен Ойкумены. Их эгоизм делал невероятную, противоречивую вещь – заставлял делиться своей свободой.

Сомнения и страх бесследно исчезли. В стремлении к свободе друзья привели его к Границе, но это не сработало. Теперь он поведет их в самый центр Ойкумены, где вершится политика всех ее четырех городов, – к Башне.

Пока Йонна размышлял, Флэй расправился с первой рыбиной и был готов вернуться к рассказу о невезучем рыбаке:

– Так вот. Когда рыбак сошел с лодки, мы еще не знали, что с ним делать, – как-то не успели мы с Филом обсудить этот вопрос. Я подумал: раз уж Фил его выманил, пусть дальше сам и разбирается.

Фил согласно кивнул и перенял эстафету:

– Мы его довольно подробно расспросили обо всем. Отвечал он охотно, да толком ничего не рассказал. Диакон по сану, приплыл сюда якобы рыбы наловить. Мол, ближе к городу улов уже не такой. Решил, что мы идиоты, – Фил усмехнулся и толкнул своего соучастника локтем в бок.

– Да уж. Хоть бы табард снял, ей-богу, рыбак хренов, – согласно покивал в ответ Флэй.

– И тут, я так понимаю, всё? – приободренным голосом поинтересовался Йонна.

– Всё, – подтвердил здоровяк. – Ну, то есть, дальше сам понимаешь. Что с него еще взять было? Раз он к нам подплыть решился, то в Левиафане нас явно не ищут…

Йонна задумчиво покивал головой и, провернув мысль-другую в голове, спросил:

– А тело?

– Не переживай, – отозвался Флэй, весело подмигнув беспокойному другу, – мы с Филом знаем, как ты не любишь, когда мусорят.

Не заразиться веселым расположением духа этих беззаботных мясников для Йонны было невозможно. Конечно, Фил слишком охотно списывал Левиафан со счетов, но нагнетать обстановку Йонна уже не хотел. Он вновь незаметно для самого себя улыбался, а в его душе проснулась отступившая было уверенность в собственном деле. Вместо того, чтобы портить друзьям настроение, он, наконец, потянулся к своей невероятно аппетитной доле на сковороде и надолго замолчал.

К тому времени, как Элен выложила жариться последнюю порцию улова, выпивка так же подходила к концу, и друзья, весьма озабоченные таким положением дел, все же остались довольны происходящим. Размышляя, как лучше распорядиться остатками вина, Йонна пришел к единственно верной мысли, которую мгновенно перехватила его чуткая сестра:

– Осталось совсем немного, – приподняв бутыль, начала она. – Считаю, пора выпить за мертвых.

Мужчины, резко посерьезнев, одобрительно кивнули и стали ожидать дальнейших слов Элен.

– Совсем недавно нас было больше. Глупо скрывать, насколько каждый из нас скучает по тем, кто ушел. Жить, убивать, грабить и пить было куда веселее вдевятером, не так ли? – в этот момент грустная ухмылка отразилась на всех лицах вокруг костра.

– Мы помним своих друзей, но их отсутствие не должно обременять нас сверх меры – так когда-то мы договорились. Нам досталось и продолжать, и помнить – давайте так и сделаем. Сегодня мы поминаем наших друзей! – возвышенным тоном завершала Элен, подняв руку с вином еще выше. – Мертамис. Алекс. Мэтти. Ларс. Джарос. Пусть покой не наскучит им.

Окончив речь, Элен сделала пару мелких глотков и передала выпивку брату. Он, как и остальные, по достоинству оценил старания сестры – они оба были подкованы в этих вещах, и Элен не подвела. Когда бутыль замкнула круг, в ней еще оставалась пара-другая драгоценных глотков для девушки в знак благодарности за хороший тост. Настал черед минуты молчания – даже костер старался не трещать слишком громко. Первым нависшей тишины не выдержал, конечно же, Фил:

– И все же, дурацкое имя было у Мертамиса.

Друзья непонимающе подняли глаза.

– Скажете – нет? Мер-т-а-а-мис. «Его величество» так и напрашивается.

Через мгновение прыснула Элен, стыдливо прикрыв глаза ладонью. К ней тут же присоединились Йонна и Флэй.

– Чья бы корова мычала, Филиппос, – сквозь смех процедил Йонна.

– А ты думаешь, зачем я сокращаю? —как ни в чем не бывало парировал здоровяк.

Под заливистый смех друзей у Йонны родилась нетрезвая и очень соблазнительная мысль. Резко поднявшись на ноги, он вдруг направился к палатке и вскоре вернулся вместе с походной сумкой. Его рука нащупывала что-то в боковом кармане.