«Искал не злата, не честей». Том 1

Стало ясным, дело не в размере стиха как таковом – бинарном «коротко / длинно», – а в том, как гармонично сопровождают и дополняют друг друга словесная форма и смысловое содержание: -«Мы ленивы, не любопытны».

Без Пушкина поэзия бы развивалась другим путём. Путём Державина – главенства документальности, формы, лишенной эмоциональности линий и деталей. Как у «Венеры» Боттичелли. Да, богиня прекрасна, но почти безжизненна, словно душу вынули.

Поэтому Державин и отошел на второй план, – хотя и забыт не был -, не его творчество, а Пушкина стало когда-то авангардным.

И крест свой он нес, как несет Христос Тициана. И смотрит на читателя как смотрит Христос Тициана на зрителя. И задумчиво опускал глаза, как Сын Божий у Рембранда…

Концепт поэтической страсти Пушкина – это всплески настроений: веселых, грустных, решительных… и море памяти по ушедшим и океан любви к живущим на земле людям. Каждая стихотворная экспозиция – очарование, откровение, открытие, разрешая людям лучше понимать свои мысли и чувства и становиться благороднее и милосерднее. Точно пласт земли, обозначающий просто и естественно меру добра и зла, любви и доброты. Как поворот астрального мира, и ты чувствуешь на себе проекцию звездного неба, дух истории и ритмы человеческих сердец, там, в мерцающей тишине заснувшего Неба:

Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.

Ты словно слышишь голос своих предков, видишь их добрые и светлые лица. Всплывают древние сказания о силе русского языка и русского слова, о величии предков и их подвигах во имя Руси. О русских людях, с их тревожными и радостными судьбами.

От этой ворожбы, многообразия и образов, навеянных ладной композицией музея, непрестанно плывущих и меняющихся в сознании, подобно ранним туманам и облакам, возникает комфорт в душе и чувство тепла, возможность отвлечься от бытовых забот, молчаливого одиночества успокаивает, наводит на воспоминания: о Памяти, Величии. Благородстве. И вдруг приходит Откровение, что для внутренней гармонии не нужно скитов и церквей; не нужно суесловий и славословий: ее алтарь – наш собственный мозг и наше собственное сердце, а амвон – это доброта и милосердие:

Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим….

Лира поэта несет силу энергетического воздействия, его коллекция стихов снимает плоскую картинку мира, разбавляя глубиной, густотой идей, сюжета, мудрости. Несет в себе миротворческую функцию эскапизма, помогая человеку компенсировать неразрешенные личные проблемы. Поэтические экспозиции невольно детонируют нашу внутреннюю эмиграцию, активизирует генетическую родовую память, вынимают нас из ложного разделения на субъект и объект, снимают маску с лика Времени, которая обманывает нас жалостными и презрительными тонами, скрывая сущность « вечного брака», сожительства под единым венцом и по единой по воле Творца – жизни и смерти:

Там у леска, за ближнею долиной,
Где весело теченье светлых струй,
Младой Эдвин прощался там с Алиной;
Я слышал их последний поцелуй.
Взошла луна —
Алина там сидела,
И тягостно ее дышала грудь.
Взошла заря – Алина все глядела
Сквозь белый пар на опустелый путь.

И делают нас снова цельными существами единого замысла сущего – знающими, помнящими и благодарящими… дают понимание эсхалотичности, откровения истока – « мы всю жизнь учимся умирать», и ты улетаешь в чудный мир, созданный мечтой и воображением поэта мудреца Александра Пушкина, как летал маленький принц Экзюпери. Напрашивается ассоциация с чудо Воскресенья… упорное стремление Пушкина не только найти оправдание связанных с трудностями жизни безверия, но и поддержать у человека надежду на смысл жизни:

И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.

Поэтические смыслы Пушкина живут во многогранном пространстве реалий и сказки. Там нет разделения на внутреннее и внешнее, на мир вне человека и внутри него. По сути – то, что массово и приемлимо просто умом и эмоциями. Без малейшего намека на мистикапическое, нет вкраплений некроканнибализма:

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.

Александра Пушкина можно смело отнести к категории «Созидатель», создавшем эпическое зрелище, достойное восхищения людей и богов: культурно – историческое пространство России, звездный паттерн, когда у читателя возникает одновременность чувственного восприятия и понимания закономерностей, как они существуют в природе и обществе; ощущается сладость древних легенд о том, что наша жизнь состоит из доброты и милосердия. Что Творец не железною рукою наводит порядок, но действует с добротой и милосердием И Сам есть Доброта и Милосердие:

Иль покровительством спасаете могучим
Владыку, тернием венчанного колючим,
Христа, предавшего послушно плоть свою
Бичам мучителей, гвоздям и копию?

Именно в таком свете увидел и вывел Пушкин свою броскую, напоминающую скальные отвесы – широкие у основания и уходящие острием ввысь, – поэтическую судьбу, к удивлению сограждан поворачивающей зрение эпохи, вводя в широкий обиход ранее табуистический мем «Свободы сеятель»:

Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.

Строгая и стройная диорама исторических размышлений… отзывается полифонией чувств и умственных напряжений, научает нас (многих) видеть сквозь пленку внешних событий – существо бытия, живое и трепетное, однажды обожженное страстным жаром Н. Некрасова: « Когда из мрака заблужденья // Горячим словом убежденья // Я душу падшую извлек…»; сеет в душе читающего ощущение величия Вселенной каждой вещью, каждым образом.. И наше сердце растет в этом упражнении добра и надежды, становясь более милосердным, утонченным, менее эгоистическим личным аппаратом…:

Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…

_______________

Изыскано и изящно, подобно бриллиантовому фейерверку, взлетают к небу поэтические мысли, как яркие искры, они на мгновение осветят небесные сферы, придав им сказочный вид, наполнив мелодичностью стройных голосов, а затем уйдут в вечную землю, будоража сердце и волнуя воображение непостижимостью своих изгибов. Впечатление, равное по силе строкам Тютчева: «…ветреная Геба, // Кормя Зевесова орла, // Громокипящий кубок с неба, // Смеясь, на землю пролила».

Дуновение вечного проносится в стихах Пушкина, поистине неизъяснимое, только на подсознательном, биологическом, улавливаемое. Это как бы Потоки грядущего. Дух русских поэтов покоится, быть может, на их первом потомке, на нашем Пушкине:

Еще одно, последнее сказанье —
И летопись окончена моя,
Исполнен долг, завещанный от бога
Мне, грешному. Недаром многих лет
Свидетелем господь меня поставил
И книжному искусству вразумил…

При том в стихах чувствуется сосредоточенность, какая-то национальная гордость, какая-то приподнятость мыслей, – в аргументации, цели и стиле духовных сентенций: она – унаследованная, ибо Пушкин принадлежит к великому «сосново – березому роду», у которого темперамент есть природная данность, характер – всегда завоевание и достижение и который предполагает свободу, совесть и родину, он таким приметами пропитан с рождения:

Когда-нибудь монах трудолюбивый
Найдет мой труд усердный, безымянный,
Засветит он, как я, свою лампаду —
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет,

Глава «Победитель на все времена.»

Пушкин – одно из замечательных лиц в нашей истории. Это бренд русской литературы, символ русского языка.

Пушкин – это Национальная идея. Она вмещает в себя и исчерпывает собой всю мощь, богатство и славу России. Драгоценный камень, вынутый из недр земли русской и засиявший ярко и во славу Отечества.

Исключительная земная Индивидуальность. Сплав непоколебимой воли и энергии, бьющей фонтаном. Мощный пример предела духа и свободы человека, цельного и независимого от власти, славы и денег.

Он никогда и ни при каких обстоятельствах не «рыдал обледеневшими слезами» – лавр, который «цвел во льдах». Это пример, как не «овдоветь при жизни», что бы ни случалось; Пушкин верил в себя, верил в жизнь, верил в завтрашний день, верил во все, что он делал, верил всегда.