Лицо. Джазовая фантазия

– Давно.

– Что-то не замечала.

– Раз уж есть вероятность, что нас уже нет, что это – Чистилище, почему бы еще разок не перейти на «ты».

– Зачем мы перешли на «ты»?..

– Ты знаешь нашу поэзию?

– Я знаю нашу поэзию. Я знаю много больше тебя.

– Так расскажи.

– Потому и не рассказываю. Ты не поймешь. И не поверишь. Должен сам.

– Я что-то должен?

– Не цепляйся к словам.

– Мы сами живем, сами помираем, но разве удается нам понять хоть что-то в жизни и смерти?

Она молчала, вглядываясь в толпу за перекрестком.

– Бред какой-то! Как в плохом фэнтези. Соблазняют, похищают…

– Я тебя еще не соблазняла.

– И на том спасибо. Говоришь, сам? Попробую… – и метнулся поперек улицы. Кто-то вдавил педаль тормоза, кто-то выругался вслух, но я уже был на другой стороне. Обернулся и улыбнулся. Аня растерянно смотрела на поток машин, разделяющих нас. Помахал рукой и пошел беспечной походкой. В сумке на плече продукты. Надо было, конечно, Ане отдать, но не успел сообразить. И ладно, будет чем перекусить.

Стремился туда, где народа побольше. Чтобы затеряться в толпе. Больше всего было у входа в метро. Правда, буква М почему-то синего цвета. Значит, я не в Москве. А где? В Питере? В Киеве? У кого метро синего цвета?

* * *

Убегать так убегать, и метро – отличный способ. Казалось, что происходящее – непонятная игра. Тебя пинают – и ты мечешься как бессознательный мяч. Не люблю быть бессознательным. Лучше уж проиграть, но самому.

Прикладывая проездной к черному кругу, осознал ошибку. Проездной не сработает, не может сработать. Но мысль оказалась неповоротливее реальности – загорелись зеленые огоньки и створки услужливо разошлись. Москва, господа, Москва! И нечего мозги пудрить!

Мир обретал устойчивость.

– Наступна станция – «Хрещатик»…

Оп-па! Это что же, Киев, получается? Неслабо! Браво, Анечка! Прыжок – и восьми сотен километров как не бывало. Только как же сработавший московский проездной?

– Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны, – изрекли вдруг динамики вкрадчивым девичьим голосом, который вдруг смачно гаркнул и добавил хриплым басом: – Переход на станцию «Василиеостровская»…

С логикой как-то стало не так. Нехорошо стало. Переход с Крещатика на Васильевский остров – это круто. Заигрались, господа, заигрались…

Помнить бы, как переход в Питере на «Василиеостровскую» выглядит? И есть ли он вообще…

Перешли, сели в поезд. Кстати, пассажиры в большинстве те же. Поразительное единодушие. Что, они все следят за мной? Непохоже… Следующая станция… Поезд дальше не идет… Переход… Ба! Так я здесь уже был! Здравствуй, Анечка! Небось заждалась меня, болезного. Никуда пташечке не деться. Пойдем сдаваться. Хотя… Почему бы не выбраться на поверхность на «Хрещатике»?..

* * *

– Так я и думала. Примитивное мышление. Если уж выходить, то обязательно на другой станции, – Аня стояла, облокотившись на мраморный парапет монумента перед метро. Монумент протянул каменную длань, будто милостыню просил. И зря. Чтобы положить в нее копеечку, надо было бы стремянку притащить. Кого-то он мне смутно напоминал… Или не напоминал?

– Продукты мои умыкнуть захотел? Признавайся.

Раз Аня шутит, значит, ничего непоправимого я не отморозил.

– Так точно. Только ты оказалась хитрее.

– Тебе повезло, что логика у тебя примитивная.

– А если бы не повезло?

– Если бы не повезло, всякое могло бы случиться. Не самое приятное в том числе.

– А что такое – «не самое приятное»?

– Например, мраморная доска с двумя датами и черточкой между ними. Вторая дата, между прочим, сегодняшняя.

– Ого! Даже так?

– Очень даже.

– Что же не предупредила?

– Ты разве спрашивал…

– И тебе не жалко было бы?

– Очень жалко. Не представляешь как. Но таковы условия.

– Условия чего?

– Игры.

– Разве мы играем?

– Жизнь – наувлекательнейшая из игр.

– Пояснить можешь?

– Нет.

– Понятно… – Я уселся на тротуар, прислонившись к стене. – Я проголодался. Есть прямо здесь будем?

– В Москве не принято сидеть на тротуарах.