Здравствуй, земля целинная. Книга первая

– Петр, понимаешь, сейчас на кухне нет пекаря, а ты замечательно печешь хлеб. Мне Алиа Абишовна сказала.

– Но до меня кто-то ведь пек хлеб.

– В декрет она ушла. Так что прошу я тебя пойди пока на кухню работать, пока я не найду нового пекаря.

– Сколько вы будете искать?

– Неделю, две. Понимаешь, это же не простое дело – печь хлеб.

– А платить как будете?

– Как механизатору.

– Хорошо. Я согласен поработать на кухне, но не больше двух недель.

– Вот и хорошо, что пришел, а то я не знала что и делать, – встретила Петра кухарка Алия Абишовна.

– Я не на долго, – хмуро сказал парень.

– Это мы еще посмотрим.

– И не мечтайте. Где дрожжи?

– Сейчас принесу, – сказала кухарка и побежала в подсобку.

К Власенко подошла Валя. Она чувствовала себя, в чем-то виновата, хотя, как она считала, никаких поводов для нежных чувств парня она не давала.

– Здравствуй, Петр, – девушка постаралась сказать это как можно спокойно и бесстрастно.

– Здравствуй, Валя, – в тон ей ответил.

– Понимаешь, Петя…

– Я все прекрасно понимаю. Не то у меня образование, не знаю я как надо себя в обществе…

– Нет. Дело тут не в образовании. Ты хороший умный парень, но у меня уже есть жених. Мы с ним должны пожениться, когда приедем с целины. Ты его видел, он вчера приходил.

– Желаю вам счастья, – сказал Петя и пошел набирать дрова, чтобы растопить печь.

За работой парень забыл свои печали, ибо теперь он думал только о том, чтобы выпечь отличный хлеб для людей, которые трудятся в поле.

Уставшим возвратился домой, Сергея не было дома, пошел на танцы, он лег спать, но уснуть ему не дал стук в окно.

Власенко открыл окно, чтобы посмотреть, кто там стучит. Это был его земляк Николай Фартушный. Лицо его было испугано.

– Что случилось? – спросил Петя.

– К тебе можно в комнату?

– Иди на вход, я сейчас тебе открою.

– Нет, я через окно к тебе влезу.

– Чего это ты так? – удивился Петр.

– Потом расскажу. – Сказал Коля, перелезая в окно. – Где Сергей?

– На танцы пошел. Они там возле конторы пляшут.

– Что ж это может даже лучше.

– Так что же случилось?

– Понимаешь, я влюбился.

– Понимаю, но тогда почему ж ты убегаешь от своей любви?

– Потому что влюбился не по правилам.

– Что тоже со студенткой завел роман?

– Хуже. С чеченкой я связь заимел. Их семью выселили сюда. Она одна и четыре брата, отец и мать.

– Как это получилось?

– Сам не знаю. Сначала просто разговаривали, я шутил, она смеялась. Мне это нравилось. Она тоже как-то оживлялась при мне. Я был для неё, как отдушина, потому что в семье её держали в строгости, никто ласкового слова не скажет – так у них принято, а потом я ей еще платок подарил на день рождения, она так счастлива была. Всегда в нем ходила, хотя братья ей и запрещали. Потом мы, как-то остались с ней вдвоем – все уехали в поле, какая-то авария в полевом стане случилась. Я вообще-то не был к этому расположен, но оказались мы в одной кровати. Ох, какая она была страстная! У меня еще не было таких женщин. Хотя она оказалась девушкой. После этого у нас было еще много встреч. Хорошо было, но со временем она стала задумчива. Я её спрашивал, что случилось. Она молчала. Потом сказала, что надо родителям открыться, чтобы дали согласия на брак. Но, когда они узнали о наших отношениях, то такой поднялся шум, что мне пришлось немедленно уйти, а братья сказали, что убьют меня за то, что опозорил семью их. Вот мне и пришлось бежать из аула, и не знаю, что и делать.

– Да, влип ты в историю.

– Сам не думал, что так получится, что зайдет всё так далеко.

– От тебя можно было ожидать. Ты и в нашем селе с девушками ты шуры-муры всегда водил. Помнишь, как тебя Павло Кочережко побил за то, что ты его сестру Машу обманул.

– Это были по молодости грехи, но теперь я уже остепенился.

– Слава богу! Но как теперь ты будешь выкручиваться?

– Не знаю.

– Но ты, же светлая голова. Подумай, что можно сделать?

– Вот так всегда. Ты завариваешь кашу, а я должен её расхлебывать.

– Но они убьют меня. Это же такие люди! Ты их не знаешь.

– Знаю, у меня же прицепщиком чеченский парень работает. Нормальный парень, но, если ты напакостил, то к тебе и отношение другое.

– У меня на тебя только надежда.