Здравствуй, земля целинная. Книга первая

Разговор бригадира с чеченцами получился тяжелый. Сначала переговоры вели отец и Николай Иванович, но временами в их разговор вмешивались родственники, они о чем-то спорили между собой на непонятном языке

Больших усилий приходилось предпринимать отцу девушки, чтобы воцарилась тишина, и переговоры продолжились.

В конце концов, решили, что завтра Николай Иванович позвонит Николаю Фартушному и узнает, как он относится к девушке в связи с изменившимися обстоятельствами, и как он относится к тому, чтобы женится на девушке.

Конечно, Николай, сначала никак не соглашался взять девушку замуж, ибо боялся родственников невесты – они ведь раньше ему угрожали.

– То было раньше, но теперь обстоятельства изменились, в связи с тем, что девушка беременна от тебя и они согласны отдать девушку замуж за тебя. Ты ж её любишь? – уговаривал парня Николай Иванович.

– Она мне нравилась.

– Значит, решайся, а то девушка будет опозорена, и твой сын будет называться байструком.

Юноша еще некоторое время сомневался, но бригадир приводил новые доводы в пользу женитьбы, которые убедили его, женится, но он выдвинул свое требование, что с женой он будет жить отдельно в том совхозе, где он живет сейчас.

Отец девушки согласился с таким делом, и отвез сам девушку на новое жилье. Свадьбы не было, молодые расписались в сельсовете и получили ключи от председателя колхоза на новый дом, построенный специально для новобрачных.

Николай потом пригласил своих земляков Петра Власенко и Сергея Лагуту к себе в гости в новый дом на новоселье. Они познакомились там с очаровательной хозяйкой Лейлой, и даже немного позавидовали Николаю, что он так ловко устроился на целине.

20 июня Брежнев прибыл в Москву на Пленум ЦК КПСС. Зарегистрировавшись на Старой площади, он поселился в гостиницу, где был забронирован на него номер, он решил прогуляться по Москве. Приезд в столицу всегда для него был волнительным, ибо всегда это могло обозначать, что наступает новый этап в его жизни.

Связаны были с Москвой и резкие взлеты, и громкие падения. Как-то будет в этот раз? Он покопался в своей памяти – как прожил он этот промежуток от предыдущего Пленума, который послал его в Казахстан вторым секретарем и до настоящего дня. Непростое было время. Видимое ли дело вспахать 20 млн. гектаров земли на целине, на пустом месте построить новые аулы и города, чтобы разместить там механизаторов, комбайнеров, энергетиков и животноводов. Не все получалось, как хотелось бы того, но просматривая это время Леонид Ильич мог с уверенностью сказать, что он не жалел ни сил своих, ни время, чтобы выполнить задачи партии. Приходилось все время мотаться по огромных просторах Казахстана на машинах, на "кукурузнику", чтобы следить за работой на местах. Спал по 4, 5 часов в сутки, где придется, дома практически не был. Претензий к себе не имел, но вот как оценить его труды Никита Сергеевич вот это вопрос, зная эмоциональный характер Первого секретаря.

Он вспомнил слова напутствия Хрущева перед новым назначением.

– Леонид Ильич, я надеюсь на тебя. Раньше ты всегда справлялся с поручениями партии, но это самое важное, как для тебя, так и для меня, ибо есть у нас много недоброжелателей, которые ставят нам палки в колеса, желают, чтобы у нас ничего не получилось и нам дали по шапке. Но я верю, что мы на правильном ленинском пути и потому мы должны победить.

Пленум продолжался три дня. Никита Сергеевич подвел итоги посевной, указал на большие недостатки при этом, но Брежнева не критиковал, а заметил, что надо наращивать темпы пахоты, ибо план не выполнили, хотя в этом было много объективных причин. Но главное на чем остановился Хрущев в своем докладе – это увеличение посевов кукурузы и свеклы, которые необходимы для дальнейшего развития животноводства.

– Это непорядок, что наше население потребляет мяса в два с половиной раза меньше чем американцы. Скажите мне, чем наши люди хуже американцев. Нет, они лучше их, ибо они выиграли такую войну, и должны жить не хуже. А чтобы они работали лучше, мы руководители должны работать больше и лучше. Так что беритесь за работу со всей ответственностью коммуниста, ибо, если я замечу прохладу в вашем отношении, то это будет последним днем роботы на этой должности.

Пленум закончился 24 июня, но Хрущев попросил Брежнев остаться еще на некоторое время в Москве. На следующий день он пригласил Леонида Ильича приехать на дачу – надо поговорить.

Брежнев и раньше бывал на дачу Первого секретаря, но тогда вместе с ними было еще несколько гостей из ЦК или Президиума КПСС, а в этот раз они были вдвоем.

– Присаживайся, Леонид Ильич. Вот огурцы с моей дачи. Представь, растут не хуже, чем на Украине растут, хотя немного позже поспевают к столу.

После несколько рюмок водки разговор получался более откровенный, причем некоторые речи Хрущева несколько озадачивали гостя, не приходилось ему слышать подобного в высших кругах. Леонид Ильич даже подумывал, не ловушка ли это, не проверка ли на лояльность.

Никита Сергеевич снова наполнил рюмки спиртным.

– Ты как спишь Леонид Ильич по ночам?

Брежнев задумался – вопрос был неожиданный. Зачем это Первый секретарь интересуется его сном, может он думает, что он там прохлаждается на целине. Было даже обидно, что у начальника сложилось такое впечатление о его работе.

– Да, я все мотаюсь по целине, а сплю по 4-5 часов в сутки, и сплю, где придется.

– Счастливый ты. А вот у меня не получается спать нормально. И снотворное пью и вот это дело принимаю. – Хрущев приподнял рюмку. – Не получается.

– А вы не прибывали народными методами пользоваться. Там травами всякими. Вот мне один целитель предлагал, только я забыл, как называется эта трава. Я могу узнать у него.

– Спасибо, Леонид Ильич. Только от этого нет никакого лекарства.

– Не может быть, Никита Сергеевич. Мы же живем в середине двадцатого века. Медицина так вперед шагнула.

– Не поможет мне это. Ничто не поможет. Ибо это память. Сколько народа загубили.

Эти слова, словно, кинжалом пронзили сознание Брежнев, волосы дыбом поднялись у него. О чем это Первый секретарь говорит. Ведь за такие слова… А Хрущев смотрит прямо в глаза Ильичу, словно, пытаясь выведать какое впечатление произвели его слова.

– Но ведь было…

– Да, было дело, было… Были вредители, откровенные враги с которыми нельзя было иначе. Но сколько и хороших, правильных людей попало в эту мясорубку. Ты, конечно, молодой был, тебе не пришлось в этом участвовать. Потому и сон крепкий, а вот я не могу… Причем знаю, что еще и сейчас много хороших людей страдает там, а освободить их нельзя. Враги народа. ОН так решил, а они до сих пор боятся ЕГО. А может бояться потому, что их разоблачат в тех делах.

Брежнев не мог понять, почему Хрущев заговорил об этом с ним. Может, проверяет его? А может правда хочет реабилитировать людей, но ведь для этого надо будет столько все переворотить. А надо ли это? Если это может ударить по престижу партии, страны. У Леонида Ильича холодок пробежал по спине. Ответить ничего не мог.

– Понимаю, трудно это сделать, – пришел на помощь Хрущев – Страх в нас сидит, но это надо сделать. Вот перед тем как Берию сместить тоже страх был. Конечно, у него была вся власть в руках, все органы прибрал себе. Уже мнил себя Наполеоном, но мы, же преодолели тот страх. Когда я тогда предложил тебе участвовать в аресте Берии, что ты почувствовал. Только откровенно говори.

– Это был приказ партии, к смерти я всегда был готов.

– Я скажу про себя. Страх был. Уверенности полной не было, ибо скользкие люди были в Президиуме. Особенно, этот Маленков. Я боялся, что он не выдержит сейчас и упадет в обморок. Взял ответственность на себя, и мы победили. Вот и сейчас должен взять ответственность на себя. А надо будет сделать это. Придется повоевать с этими стариками.

Леонид Ильич понимал о ком идет речь: О Молотове, Кагановиче, Маленкове, Ворошилове – эта сталинская гвардия всегда и во всем выполняли приказы Генерального секретаря. Хватит ли сил у Никиты противостоять этим деятелям, ведь они в явном большинстве, остальные в Президиуме колеблющиеся, ждут, откуда ветер подует.

– Вот скажи мне Леонид Ильич. Как ты к этому относишься?

Возникла пауза, она затягивалась. Брежнев понимал, что надо что-то говорить, ибо всеми своими успехами он обязан именно Хрущеву, и дальнейшая его жизнь и карьера зависит именно от него, но если он потерпит поражение, то и его жизнь пойдет кувырком. Как было совсем недавно: взлет внезапный еще при жизни Сталина, после его смерти потерял все свои должности, если б не написал бы тогда письмо Никите Сергеевичу, то сидел бы где-то на отшибе.

– Трудно вот так сразу. Это так неожиданно.

– Да, трудно это сделать, но это надо делать, – твердо сказал Хрущев. – Давай за успех этого дела выпьем.

Они подняли рюмки, чокнулись, и выпили до дна.

– Закусывай хорошо, Леонид Ильич. Вот огурцы с моей дачи, сам вырастил. Когда занимаюсь этим, то немного успокаиваюсь.

На прощание Хрущев сказал, чтобы Брежнев никому не говорил об их разговоре, но хорошенько думал над этим.

На следующий день Брежнев отбыл в Казахстан, правда перед этим забежал в универмаг и купил для Виктории Петровне духи "Красная Москва" – просила она об это очень мужа. Редко она обращалась к нему с подобными просьбами к нему, ибо понимала, что у него итак достаточно забот, но духи она очень эти любила, у неё закончились, а в местных магазинах такого товара не было.

" Здравствуй, Наташа.

Извини, что долго не отвечал на твое письмо, ибо у нас сейчас очень горячая пора – уборка урожая. Урожай получился очень хороший, но надо его вовремя убрать, чтобы не осыпалась пшеница. И тут не все получается хорошо, ибо часто комбайну приходится простаивать, ибо нет машин, куда мы должны высыпать из бункера зерно. А машин нет, потому что приходится далеко возить зерно на элеватор, и часто там возникают очереди, приходится, по несколько часов стоят в очереди. Шофера тоже возмущаются, ибо мало ходок грузом делают, а, значит, у них зарплата будет маленькая.

Некоторые комбайнеры ловчат, и задабривают шоферов, чтобы они подъезжали только к их агрегату – покупают им водку или дают просто взятку. Мы говорили об этом председателю, но он отвечает, что шофера не ему подчиняется, а МТСу.

Тем не менее, уборка приближается к концу, и очень приятно видеть результаты своего труда.

Тебе я пожелаю поступить в институт, закончить его, а потом уже выбирать свой дальнейший путь. К сожалению, у меня не было возможности закончить школу, и сейчас об этом очень сожалею. Надеюсь, что скоро у нас в поселке откроют вечернюю школу, и я смогу продолжить учебу, а дальше поступить в какой-нибудь техникум.