Проводник

– И что ты предлагаешь?

– Да ничего не предлагаю! Я просто пытаюсь думать и просчитать на несколько часов вперёд. Давайте обсудим, что мы имеем. Оживлённая туристическая тропа. Запас по времени у них до тревоги и объявления поиска – меньше суток. Значит, будут действовать в ближайшие десять часов. Плюс-минус три – четыре часа. У них девять человек. Среди них – женщины. Женщин быстро гнать бесполезно, т.е. скорость колонны будет ограничена. Чтобы увеличить скорость, надо избавиться от балласта, т.е. убрать женщин. Если им просто потребовались рабы, что оптимальный вариант для заложников, то их могут погнать вечером, чтобы сохранить женщин. Они все местные и луна полная, светит, как прожектор. Навряд ли здесь есть обрывистые скалы с узкими тропками. Это один вариант. Ваши предположения.

– Перепродать. Тогда выходить будут утром и женщины будут балластом.

– Вариант. Но ограниченность во времени, и наши могут поднять вертолёт. Они это учтут наверняка.

– Согласен. Так, призёр олимпийских игр, думай.

– Я призёр не олимпийский, а олимпиадный.

– Именно поэтому и в этой ситуации ты нам более ценен. У тебя тридцать секунд. Выкладывай всё, что придёт в голову. Даже видимую ересь. Время пошло!

– Их ведут в пещеру. Пещера как-то связана или была связана с дьяволом. Вокруг много капищ и предупреждений об опасности. Вы говорили о половцах, которые ели сырую печень врага. Если сюда подтянуть за уши ещё что-нибудь, то можно предположить ритуал и ритуальное жертвоприношение.

– Молодец. Ты хорошо высказал мои мысли. Сюда же можно добавить, что сегодня полнолуние, при котором чаще всего проводят ритуалы. Причина – не знаю. И сейчас не принципиально. Может, у них через тыщу лет кого вызвать можно, может, посвящение. Тогда им действительно нужно свежее человеческое мясо. Это значит, что резать их будут сегодня ночью.

– Получается три варианта исхода – утро, полночь и вечер.

– Утро маловероятно. Им ещё надо идти, а их уже ищут. Опасно. Отпадает.

– Правильно. Вероятнее всего или вечер, или ночь.

– Но ориентироваться на вечер.

– Правильно. Но мы абсолютно не знаем местность. Не знаем где дозор и как его обойти. Про оружие я даже и не вспоминаю.

– По обстановке нам, возможно, придётся разделиться. Сереж, я предлагаю тебе Никиту – рукопашника и Алёшку с копьём, которое можно кинуть. У тебя есть топорик. Мне – Мишку с топориком и Макса.

– Я не против. Парни, вы как?

– Нормально.

– Тогда идём бодро, но главная задача – это заранее вычислить дозор. До вечера время у нас есть. Если лопухнёмся с дозором – нам хана.

– Армейский принцип – самая короткая дорога в столовую – в обход командира. Лучше пойдём зигзагами, но скрываясь за валунами или лесом.

Насколько же обманчив чистый, прозрачный горный воздух. Нам пришлось пройти больше двух километров, пока мы достигли предгорья, с обильной зеленью. Огромные валуны, скатившиеся с вершин во время землетрясений, обеспечивали нашу скрытность, но и за каждым из них могли скрываться враги. А, судя по тому, что два человека уже были убиты, наша встреча могла решаться только или мы, или они. Но насколько мы готовы убивать? Дать по морде лица в драке – это одно, но свернуть шею? Жизнь расставит всё по своим местам. И вот впереди на тропе показалось место очень удобное для наблюдения за местностью. В стороны от него отходили тропки, но они вели вверх, в горы. Были они обводными или уводили в сторону, кто знает? Пришлось разделиться и рисковать, т.к. уходить и возвращаться – непозволительная трата времени. Я с группой ушёл влево. Макс явно нервничал. В прохладе леса капельки пота стекали по его лбу, слегка дрожали руки. Надеяться на него в бою было нельзя. Собственно, поэтому я и выбрал его себе, создав из группы Сергея боеспособный кулак, убрав слабое звено.

– Миш, судя по времени, мы достигли возможного места дозора. Теперь надо совсем тихонечко, но я из-за протезов не могу красться, поэтому тихо, если надо – ползком, вперёд. Разведай и назад.

– Хорошо. Я постараюсь.

– Постараюсь – предполагает возможность срыва. У тебя нет этого. Максимальная осторожность, тишина, невидимость. Понял?

– Понял. Сделаю.

Как обычно, самое трудное – это ждать. Поэтому я всегда всё стараюсь делать сам, идти и решать сам. Разумеется, если это что-то важное, а не рабочая рутина. Но мои протезы конкретно ограничивали мою подвижность. Понимая умом, что чем дольше, тем безопаснее, я всё равно сильно нервничал, ожидая результата. Макс это видел, и это будоражило его ещё сильнее.

– Макс, в дозоре много народа не ставят. Нет смысла. Одного – тоже. Может заснуть. Обычно – пара, чтоб поболтать могли, в туалет отлучиться. Здесь опасности нет.

– Я понимаю, но меня почему-то трясёт.

– Обычное волнение. Всё дело в диафрагме. Набери полную грудь воздуха и задержи дыхание. Воздух вернёт её на место. Она, опустившись при волнении, уменьшает объём легких и, как следствие, количество кислорода в мозгу. Отсюда ощущение тревоги, страха. Это всё физиология человека. Ты проходил это в школе. Наша беда в том, что мы в школе предметы проходим. Проходим, а не изучаем. Прошёл и забыл. Вызубрил и забыл. Поэтому после ЕГЭ в ваших головах остаётся максимум треть от тех знаний, которые вы получили за одиннадцать лет обучения. Я учился десять лет, и мои ровесники строят космические корабли, продвинули медицину. Те есть, мы учились меньше, но по тому, что я вижу сейчас, мы были умнее. Сейчас нет конкретных изобретений. Всё по мелочам. Отчасти понятно. В данном случае подтвердилась поговорка, что рыба гниёт с головы. Что ты хочешь? Фурсенко закончил железнодорожный чушок. Даже слушая его речь, его доклады президенту, можно сделать вывод о его интеллекте. Ни на один конкретный вопрос не отвечает, т.к. не владеет ситуацией. Короче, родной брат второго министра от Вооруженных Сил, нашего при….. Сердюкова. Как можно держать не профессионала на должности министра? Понятно – родственные связи. А народ расплачивается. Денег на армию выделяют немерено, а на зарплату не хватает, квартир нет. Самое обидное и поганое то, что никому из них ничего не будет. Их даже в тюрьму не посадят. Потому что их крышуют. Их пожурят в конце, поцелуют в попку и отпустят доживать старость где-нибудь в Швейцарии. Стоп! По-моему Мишка идёт.

Действительно, это Михаил вернулся из разведки.

– Владимир Михайлович, докладываю. Шалаш. Два человека. Один сидит возле. Второй прогуливается по краю, смотрит вниз. Спокойные. Наверное, нас не заметили.

– И это хорошо. Миш, ты понимаешь, что сейчас произойдёт? Они уже убили двоих. Ночью убьют и съедят остальных. Там женщины. Как минимум. Но могут быть и дети. Мы должны убить этих, чтобы спасти людей. Мы не можем ждать спецназ. Ты это понимаешь. Бей не раздумывая. Не дай твоим мозгам запаниковать. Начинай действовать быстро, чётко и жёстко. Очень жёстко. Тебя не пощадят. Или ты, или нас. Физически ты подготовлен лучше. Ты сильный. На нашей стороне внезапность. Мы победим. Однозначно. Только надо делать быстро, используя секунду их замешательства. Макс, если увидишь, что кто-то из нас схватился с кем-то, подбери момент и ударь сзади. Боишься ножом, бей камнем. Только найди его сначала, чтоб потом не бегать по поляне. Помни, струсишь, не поможешь – убьют сначала нас, а потом всё равно и тебя. Но тебя зарежут и у живого вынут печень. Теперь, когда я вас взбодрил, пошли. Показывай дорогу, командуй. На месте – минимум слов.

14

Мишкиному отцу можно гордиться – он воспитал и вырастил хорошего человека и парня. Мишка знает, что хочет и идёт к своей цели. Почти отличник, занимается спортом полупрофессионально для здоровья, реально смотрит на жизнь. Зависть плохое чувство, но я с грустью смотрел на него, осознавая, что у меня нет, и не будет сыновей. Зато у меня есть чудесные дочери, за которых я постоянно благодарю Бога.

Михаил быстро уверенно и беззвучно скользил между деревьями. Я, со своими протезами, имитируя скрытность, прыгал вокруг коряг и камней, как тот Паниковский с гусем в руках. Запыхался, пот градом, но не крикнешь, не притормозишь. А тут ещё Макс добросовестно переламывал все ветки, мимо которых шёл. Но эту проблему решить было в моих силах.

– Макс, тебе не приходило в голову смотреть под ноги? Иди медленнее, но осторожнее. Не наступай, а переступай. Задержись, но не теряй меня из виду, и смотри, какие знаки я буду тебе передавать.

Успокаивало одно – наш следопыт идёт прямо и перед опасностью заляжет. Тут его я и догоню. Так и получилось.

Кряхтя и опираясь на копьё, я потихоньку опустился на колени рядом с Михаилом, укрывшись кустом от абреков.

– Интересно, а где наши? Хорошо бы, если они оказались здесь. Но помощь вовремя приходит только в американских боевиках. У наших может не оказаться бензина в баках, т.к. прапор слил его в свою машину. Сергей Степанович толковый мужик и офицер. Он всё сделает по ситуации. Главное, чтобы мы не подвели их.

Дозорные о чём-то переговаривались на своём языке, иногда смеялись. До них было относительно далеко. И хотя у них не было видно огнестрельного оружия, ещё не факт, что оно не лежало в шалаше. Попробуй, добеги до них. У них, вон, на поясах, какие кинжалы висят. А все горцы с детства с ними ходят, привыкают к оружию. Не то, что мы – вымирающие славяне, не державшие в руке ничего тяжелее ложки или компьютерной мышки. Это я о нашей молодёжи. Моё поколение вымрет, они останутся. До вечера ещё далеко, будем ждать.

Наконец-то один из них решил размяться и пошел вдоль обрыва к деревьям. Если гора не идёт к Магомеду, то нам пришлось идти за ним. Макса мы оставили на месте. От греха подальше. Высоко на дереве цокала белочка и абрек, задрав голову, выискивал её взглядом.

– Миш, выжди, когда он повернётся к нам спиной. Представь, что ты в школьном тире. Сделай шаг из-за дерева и сильно кидай в него. Неважно, если топор ударит не остриём, а обухом. Ему всё равно будет больно. Он потеряет секунды, а мы успеем подбежать к нему. Главное – кидай сильно и не промахнись. Я чуть выползу поближе к нему.

Проверив прочность крепления ножа на древке, я начал подкрадываться к абреку. Белка перескочила на другое дерево и оказалась точно надо мной. Этот лопух – дозорный, также с задранной головой повернулся к нам. Михаилу повезло. Топор ударил часового обухом в горло, вдавливая кадык и ломая шейные позвонки. Ничто не нарушило тишину и покой гор. Михаил убил человека, но здесь не было фонтанов крови и криков боли, так сильно деморализующих начинающих убийц, как их не называй – защитник Отечества или бандит. У них в основе – убийство человека. И убийство это осмысленное. Разница только в мотиве и стимуле. Мы сняли с трупа пояс с кинжалом, и Михаил надел на себя свой боевой трофей.

– Рыцари всегда забирают себе доспехи проигравших.

– Но это в честном поединке.

– Да. На турнире. А ты на войне. И будешь дураком, если не воспользуешься ударом со спины, чтобы убить врага. Враг изворотливый, хитрый, сильный. Он может знать хитрость, которую не знаешь ты и этим победить тебя. Не рискуй. Не будь глупцом. На войне нет кодекса чести. На войне одно правило – убей его, чтобы он не убил тебя. Зачёт сдал. Молодец. Пошли, а то наш чудик ещё вздумает покашлять или чихнуть. С него станет.

Оставшийся дозорный оставался в счастливом неведении о судьбе своего товарища.

– Я обойду его с тыла. Как увидишь меня, беги к нему и кидай топор. Я побегу с той стороны. Понял?

Прокравшись за деревьями, я приготовился к атаке. Но и дозорный забеспокоился долгим отсутствием напарника. Он встал и начал что-то кричать на своём гортанном языке. Не хватало ещё, чтобы он хватался за оружие. Я рванул вперёд. На полпути увидел пролетевший мимо топорик. Абрек, вытащив кинжал, уже устремился к Михаилу, но тут острие моего копья вошло в его печёнку. Я с силой пропихнул лезвие глубже, а потом всадил его ещё раз в левую почку. Пролилась первая кровь, и эту кровь я взял на себя. Это получилось случайно, но иначе, и быть не могло. Мы не банда, повязывающая подельников кровью.

Когда началась Первая Мировая война, все ехали на неё с радостью, думая быстро победить врага и героями вернуться на Родину. Но война затянулась. Жизнь в окопах, смерть, газовые атаки, увечья так повлияли на морально неподготовленных людей, что в армии стали появляться сотни людей с конкретными отклонениями в психике. У внешне здоровых, не раненых людей пропадало зрение, появлялись конвульсии. Люди сходили с ума, у них конкретно ехала крыша головы. В армии было много смерти, много идиотов, но в армии не было психиатров, способных помочь таким больным.

Во время войн в Чечне, командиры старались после трёх месяцев боестолкновений отводить солдат на отдых, позволяли напиться, чтобы снять с себя этот психологический груз. Психика призывников сформирована на гиперопеке матерями своих оболтусов, пьющих водку и тискающих девчонок, но возложивших все свои заботы на своих родителей. Кавказ, горцы. Вот с кого надо брать пример. У них уважают старость. Уважают женщину – мать. У них юноша – это мужчина.