Грубые хроники. Роман из цикла «Пространство холода»

Приступил к знакомой работе, хотя, по большому счёту, в ближайшей окрестности царил почти идеальный порядок. Сухие сорняки легко поддавались, земля крошилась под руками. Вот, пожалуй. Я отвинтил крышку и заменил её другой, с дырочками. Так, во-первых, удобней поливать, и, во-вторых, подсохшая растительность лучше впитывает влагу и равномерней. Лейкой я не пользовался – те две, неосторожно оставленные мною под скамейкой, бесследно исчезли.

Цветочки медленно оживали, и тянулись к солнцу. Я присел на скамейку и закурил. Все, на сегодня моя миссия почти закончена. Собрать со своего участка оставшееся, сесть на маршрутку, приехать домой и действовать по намеченной программе. Но, в принципе, можно и здесь, на свежем воздухе и лоне, так сказать, природы. Второй вариант предпочтительней. В любом случае, я буду отдыхать. Сытые собаки – тоже, и лишь позже пойдут на вечерний круг. А мне надо помыть руки, переодеться – возишься с землей, и понимаешь, что остаться совсем чистым нереально.

***

Я подумал о старой женщине, сегодня её не было, но могилка была в порядке. Ей вовсе необязательно приходить, приезжать по выходным, когда сможет, тогда и выбирается, но какая воля. А мне что делать? Ехать домой расхотелось – лучше я приму ещё и посижу здесь. В квартире душно и жарко, а здесь, под сенью, можно отдохнуть. Солнце пусть и переместилось, однако на меня падали только отраженные или пробившиеся сквозь густую листву лучи. Но сначала, захватив с собой бутыль, прошёлся по аллейке, сворачивающей к другому, почти центральному, входу. Почти – потому что главный был на Литераторские мостки, где покоились знаменитости… Я туда ни разу не заходил, и не думаю, что когда-нибудь проявлю подобный интерес.

На обратном пути остановился напротив одинокого памятника. Существует несправедливость, да. Полил цветочки, покачал головой и на минуту присел – пора на своё место. Я уже был готов приподняться, но…. Она подошла внезапно, и бросилась на памятник. Потом – а что вы здесь делаете? Я спокойно ответил, что, мол, проходил мимо, цветочки красивые, жаль, если завянут. Полил и намеревался уйти тотчас, чтобы не смущать и не быть свидетелем.

– Всё будет хорошо, – привычно сказал я, ясно представляя, что это не более чем штамп, но что иного я мог сказать. Всё? Хорошо? Нет, Вы не понимаете. Ничего не будет. Ни-че-го, – она четко произнесла по слогам, будто не понимая, что просто так люди – и я в том числе, – сюда не захаживают. Женщина – а на вид ей было не больше тридцати, в короткой цветной юбке и прозрачной блузке – напомню, что термометр убежал за тридцать, какой уж тут траур, бессильно опустилась на скамейку рядом со мной. Она была явно измождена, и выглядела, как бы сказать. Но я не мог не отметить её привлекательности даже сейчас – длинные светлые, почти платиновые волосы до середины спины, неестественная худоба при весьма приличном росте. Ну что поделаешь. Пройдёт какое-то время, и она будет заходить сюда несколько раз в год, когда принято, заведёт себе бой-френда. Жизнь неизбежно продолжится. Я почувствовал сдавленные рыдания, переходящие в почти истерику. Она прислонилась ко мне, как к единственной точке опоры.

– Пойдёмте отсюда, в тень.

Она послушно последовала за мной, под сенью окружавших мою, так сказать, обитель, клёнов и лип, было прохладней.

– Вот, выпейте, – я налил стаканчик и наполнил его квасом, конечно же, бутылка была в пакете и стояла в тени, – и поднес к губам женщины. Руки у неё дрожали, она с трудом осилила стаканчик, но ни дрожь, ни истерика не унимались. Вот те на! Попал. Надо мне это? Попробовать более радикальный способ? Набуравил в стаканчики уже из другой бутылки. Она глотнула, словно это была простая вода. Машинально проглотила бутерброд. Пришлось подсунуть ей огурчик.

Мне показалось, что и до того она попыталась себя взбодрить, вопрос только в дозе. Я отключил собственные сенсоры, лишь автоматически поддакивал, а был где-то далеко, в только мне доступном мире. Вы понимаете? Иногда людям надо просто выговориться, и не важно, слушают его или нет, главное – делать вид и быть внимательным. Это мне хорошо знакомо.

К вечеру внезапно обрушившаяся на меня женщина пришла в полную негодность. В том смысле, что её транспортабельность сводилась к нулю. Я сидел, и ждал, думая, что она оклемается. Но, возможно, непрекращающийся стресс, вкупе с жарой и алкоголем, сделали свое дело. Что ж, придётся отвезти её домой и сдать на руки родным и, простите, близким. Не ночевать же здесь. С трудом я узнал адрес. К счастью, было почти по пути – то есть, необходимая маршрутка шла параллельной улицей, а дальше – буквально пара шагов – квартал, другой, и я дома.

Доставлю до места, вернусь домой, приму душ, потом приму оставшееся. План всеобщего оздоровления организма придётся отложить, и завалюсь спать. О завтрашнем дне предпочитал не думать.

Я приподнял девушку – она не сопротивлялась, и мы пошли к остановке. На счастье маршрутка подошла скоро, и даже почти пустая. Её даже не укачало, но она смотрела не на меня, а вокруг, непонимающими глазами.

Возле подъезда девушка долго пыталась открыть сумочку, содержимое высыпалось на землю, я подбирал и запихивал обратно. Ага, вот и ключ. Все, этаж шестой, довожу на лифте, звоню, закидываю в квартиру, а дальше пусть делает, что хочет. Или её родственники.

***

– А-а-а-а! – я проснулся от истошного крика. Она привстала на постели, с ужасом и омерзением глядя на меня, и даже не удосужившись прикрыть грудь, которую, к которой мне было дозволено, даже приказано. Ты что, мерзкий, старый». Она до сих пор пребывала в прострации.

«Милый, ты зачем меня покинул? Неужели нашел ту, что любит тебя больше чем я? И её объятия нежнее и слаще? Я знала, что ты вернёшься. Вот, ты снова дома». – «Вызвать скорую?» – это лучшее, что я смог придумать. – «Сейчас, кофе, ты любишь «Арабику», натуральную?» Она, как заведенная, носилась по кухне. Мне стало жутко. – «Нет, видишь, как хорошо? А с коньяком. Правда? Ты помнишь?» – Кофеварка выплескивала каплю за каплей крепчайшего кофе, фужеры наполнились ароматным напитком, и я подумал, что вот, сейчас выпьет, придёт в себя, и я буду свободен. – «Ты почему не целуешь меня? Забыл?». И все это время она не отпускала меня. Пара оплеух, а потом – голову под холодную воду, могли бы решить все проблемы, – я об этом подумал гораздо позже, а тогда был сам вовлечён во внезапно возникший вихрь. – «Ты помнишь? Ты где пропадал?» – На глазах навернулись слёзы. Она лихорадочно освободилась от одежды – моментально. – Ты поцелуешь меня, ты помнишь, как». Я уже не мог контролировать себя. Там? «Нет, я не выдержу, скорее» – она торопила. Инстинкт – нельзя разучиться кататься на велосипеде, неудержимо сработал. У меня получилось, несмотря на длительное воздержание, и я не дрожал от нетерпения. Осознавала ли она? Думается, тогда женщина существовала в параллельном пространстве, где мне выпала особая роль. И в очередной раз я смог понять это гораздо позже.

Спустя некоторое время – слишком поздно – мне стало ясно, что неслучайная встреча со мной вывела её из состояния ступора, и не более. А далее – словно меня и не существовало вовсе.

Всё было бы ничего, если бы… Если бы данное событие не нарушило привычного хода времени, и не напомнила мне одной ситуации, случившейся ещё в восьмидесятые. Тогда внезапный и неудержимый вихрь захватил меня. Об этом я не буду вспоминать. Только мне казалось, что все давно в прошлом, ан нет. Всё повторилось – пусть в моем представлении, и что из этого? Но мои попытки добиться встречи – я дошел до невиданного самоунижения, были безуспешны. Даже там, когда я случайно пересекся с ней возле памятника, она прошла буквально сквозь меня.

Я лишь почувствовал слабое дуновение, и не стало покоя. Я пытался соблюсти регламент, однако… Даже занимаясь обычными делами, я мог думать только о ней. Приходил Дружок, и я, когда он усаживался, наевшись, напротив меня, беседовал с ним. Но только об одном. Вряд ли он что понимал, но слушал внимательно. Ему, наверное, была важна интонация и тембр. Он убегал, а ещё сидел некоторое время. Потом делал привычный обход и возвращался в свою квартиру, ставшую непривычно одинокой. Весь мир, тщательно выстроенный мною, безнадежно рушился. Нет, уже рухнул.

Спустя некоторое время я встретил её. Она поливала цветы вокруг памятника. В глазах уже не было беспросветного ужаса и растерянности. Я что-то сказал, ещё надеясь получить ответ.

***

Но зачем она пришла в такое позднее время? Я никогда не узнаю ответа.

Я привычно забросал тело мусором и ветками, начавшими опадать листьями. Неподалеку стоял каток, старый асфальт был снят и с главной дорожки, так что.

В эту ночь я спал крепко, а на следующий день снова пришёл на кладбище. Яма исчезла, центральная дорожка была полностью заасфальтирована. А девочка? Была ли девочка? Я также регулярно совершал свои обходы, проходя над ней, по ровному асфальту. В принципе, меня можно было бы вычислить, если бы кто-то знал и заявил, но я мог запросто исчезнуть. По фамилии на памятнике? А кто сказал, что он мой? Неужели вы думаете, что настолько прост и наивен, что. Просто был ритуал.

Началось же всё с того, что мне захотелось просто побыть в одиночестве, поразмышлять, дабы никто не нарушал моего уединения. А тут эти. Безжалостно вырубили дающие тень деревья, разрыли землю. Мне пришлось сменить место дислокации, но так оставить это я не мог. Никто не имеет права мне мешать. Правда, они постарались все оформить аккуратно, регулярно убирались. Я был вынужден привыкнуть к неизбежному, мне даже стало нравиться, но не настолько, чтобы делиться с кем-то.

И зачем мне чужие родственники, кода в городе непрерывно вскрывают асфальтовое покрытие? А это происходит не только на пересечении мифических Улицы и Проспекта. Кстати, место моего жительства находится совсем в другом районе, так что возможность идентификации отсутствует. Я так часто повторяю это, будто и сам верю.

Но только почему ко мне вернулся сон? Теперь он заканчивался по-другому. Я шёл, вернее, меня вели по длинному каменному коридору, почему-то с уклоном вниз и почти незаметными желобками по бокам. Мы заворачивали за угол, и тут мой череп разрывала пуля, я уже не слышал звук выстрела, а мозг жидко разлетался в разные стороны. Размазывается по стенкам и плавно стекает вниз. Непреложный признак приближение инсульта. Как вы считаете?

МНЕ НЕ ПОМЕШАЮТ!

Инсульта я счастливо избежал. И кошмарных сновидений тоже. Правда, на некоторое время пришлось отказаться от вредных привычек, стать спокойнее. Некоторое время я продолжал посещение излюбленного места, чтобы избежать излишних, так сказать, вопросов. Только не понимаю, от кого. Я принял определённые меры предосторожности, с месяц появлялся там с той же регулярностью, постепенно, именно постепенно увеличивая промежутки между ними. И также бесстрастно проходил по асфальту, особенно, если кто-то шел впереди меня или навстречу. Пару раз я видел смешных субъектов, которые с умным видом обследовали территорию, и не скажу, что их манипуляции не заставляли учащенно биться мое сердце. Со стороны – я мог смеяться над их попытками.

Однажды мне показалось, что они решат вскрыть асфальт, но, видимо, какие-то обстоятельства или лень воспрепятствовали их намерениям. Ну-ну. А потом мне стало скучно. Листья опали, на работе начались традиционные авралы и заморочки, выходных практически не было. Однако же. Как-то мне показалось, что в городе я видел похожую женщину. Я следовал за ней, но она бесследно исчезла в жерле метро. Утром заболела голова, и мне пришлось взять отгул, прихватить субботу и воскресенье и привести себя в порядок. Подъехал к её дому, притаился – при моем-то росте, и ждал. Да, я не ошибся, это она. Выходит, в моем сознании провалы, заполняемые вымышленными, и нереальными событиями?

***

Особо напрягаться мне не хотелось, но куда денешься – средства к существованию добывать надо. И о здоровье заботиться, не перенапрягаться. Ритуальное пиво как-то не шло, я следил за здоровьем, и лишь к концу осени. Именно в середине ноября я вновь увидел каток. Почему-то они решили положить новый слой. Я даже подошёл, поинтересовался. Типа летом клали, так зачем? Мне популярно разъяснили, что одного слоя мало, надо выждать время, выровнять после того, как уляжется и утрамбуется, и сейчас, пока не заморозило совсем, самое время, ещё бы мне не знать! Надеюсь, что мой интерес не вызвал особых подозрений, наверняка не я один спрашивал, но, повторюсь, стало совсем скучно. А тот памятник был ухожен.

***

Я в последний раз сделал уборку, снес в бак мешки с листьями, посидел напоследок. Все, хватит. Чувствую, прихватывает мотор, немного. Надо себя беречь.

Собаки, будто чувствуя расставание, проводили меня до выхода, где меня и подобрала маршрутка. Я доехал, вышел и попал – внезапно поднялся ветер – на город надвигалось очередное наводнение, с неба повалил сухой снег, понесла поземка. Ожидающие транспорта подняли воротники, пытаясь скрыться от пронзающих порывов, стало совсем темно, фонари едва светили, на город спускалась длинная, почти полярная ночь.

Мне никто не ждал, только работа завтра. Я приготовил чай, горячий, с лимоном, но не крепкий, только бы согреться. Спать я старался ложиться раньше, не позже половины одиннадцатого, соблюдая режим. Сам для себя решил – до нового года никаких нарушений. Но от окна дуло. Конечно, проложил щели поролоном, однако этого оказалось недостаточно. Пришлось подниматься и заклеивать его лентой. А потом плотно задернуть шторы, чтобы ветер не приносил холод в комнату. В день посещения я, как правило, не занимался делами, посему принял душ, не слишком горячий, чтобы не мешал сну. И все, новости по телевизору, уже лежа в кровати. Газету почитаю утром, больше для порядка, хотя вряд ли узнаю нечто новое. Вы надеетесь, что я расскажу что-нибудь о своем жилище? Извольте. Дом – стандартная пятиэтажка, напротив – возрастом чуть старше, – сталинский дом, во дворе. Стандартно, столик доминошный, облезлая скамейка. Рядом – веревочные качели, привязанные к березкам. Осенью, после листопада, полянка пустеет.

Я иногда смотрю из окна, можно увидеть что-то примечательное, интересное. Жизнь, проходящая своим чередом. Летом меня раздражали оставленные бумажки, бутылки, объедки, странным образом исчезающие к утру. Пожалуй, достаточно. Самореклама мне ни к чему, без наводящих подробностей и, сдается, что мое местопребывания лучше не анонсировать. К тому же я прописан в совершенно другом месте. Как это получилось? Да не скажу, не надейтесь.

Вот, забыл выключить чайник, он засвистел, придётся вставать. Ныряю ногами в тапки, шаркаю на кухню. Коль встал, надо выпить ещё стаканчик зелёного, с медом. От него сон крепче. У честного человека он и должен быть правильным. Надо держать себя в форме.

Я попытался в очередной раз изменить образ жизни. Поскольку обычно мне спешить было некуда, я старался возвращаться с работы, проделывая определенную часть дороги пешком, совершая, так сказать, моцион, пусть дорога занимала лишних минут двадцать – сорок. Выходил не на своей станции метро, а за две, три, в зависимости от погоды. Это позволяло хоть немного отрешиться от работы, где меня здорово доставали – видите ли, конец года, надо закрыть наряды, выполнить план. Не могут организовать, все в последний момент. Начальство давит, как же так, честь фирмы, заказы. А разве ж я могу выпустить некачественные документы? А кто не хочет брать людей? Все же выкручиваются, на меня сваливаются премии, сувенирчики и невообразимое количество спиртного. Естественно, я употреблю его, скорей всего, даже в компании, если такая вдруг образуется, но только после окончания установленного мною же срока реабилитации. Только утром – завтрак не плотный, но калорийный, я беру газету из лотка, ныряю в метро и пристраиваюсь в уголке. Как-то привык к метро, не люблю пробки.

Прихожу минут за десять до начала, теперь пью чай – кофе тоже входит в перечень излишков, и приступаю к делам. Впрочем, в чем они заключаются, я уже рассказывал прежде. Мне нравилось, что я делаю, только к концу года стопки не просмотренных папок все увеличиваются, простите, но быстрее невозможно, как ни проси. Иногда в мою деятельность вмешивается начальство, что-то приходится делать вне очереди, что-то передавать менее опытным сотрудникам. Или кто-то сумеет найти ко мне правильный подход. Вы понимаете, я о чем.

Примерно к началу февраля я, – по моему субъективному и правильному мнению, к врачам не обращался, окончательно прихожу в норму, – за этот период не произошло чего-то особо примечательного, на чем следовало бы остановить внимание. Или потому что приближалась весна? Или потому, что не мог забыть женщины, невольно вернувшей меня к жизни ценою своей.

Прошлое, – вы понимаете, о чем я, кажется ужасно далеким и нереальным, но его не хватает, даже кошмарных снов. Никак не удается их вызвать, я пытаюсь, но безрезультатно. И делаю неутешительный вывод – абзац, то есть, нужно начинать что-то сначала, я осознанно повторяюсь, ибо это и есть главная мысль. Впадать в отчаяние не в моих правилах, идея должна прийти сама по себе. Опять опустим месяц, да. Март перевалил за половину, жидкий снег сошёл сам по себе, я шёл уже по почти сухому проспекту, и засветло. Потеплело, на газонах стали проявляться результаты жизнедеятельности и выгула животных, скоро их смоют дожди и скроет выросшая травка. Но и остального мусора, разнесенного ветрами по территории, предостаточно. Сам инстинктивно поднимешь, выбросишь. Стало немного чище. Вот только бесконечное количество бутылок и банок. Банки, как я слышал, принимают. Но даже на них желающих не так много. Как-то раз я для интереса, и, совершенно случайно, наполнил ими пустой полиэтиленовый пакет. А потом посчитал. Ничего себе! Двадцать три штуки! Причем не специально. Но чего только не пьют. И кто? В принципе, лишь бы не разбрасывали. Задумавшись, я машинально прошёл мимо помойки – она у нас во дворе огорожена, и нужно делать небольшой крюк. Что я и делал, вынося утром по дороге на работу неизбежные остатки.

Поднявшись на свой этаж, с удивлением обнаружил сей факт. Ладно. Выброшу завтра. Я поставил пакет у входа, переоделся, поужинал. Но пакет мешал, я задел его, банки высыпались мне под ноги. О, черт. Собирать. Я снова пересчитал их и построил, словно кегли. Если бы я был хоть чуточку сентиментальным, то, наверное, попытался бы воспроизвести историю каждой из них. А что, идея. Пожалуй, в другой раз так и сделаю.

Меня отвлек телефонный звонок, редкий. Но отвлек. Не скажу, чтобы разговор доставил мне удовольствие. Мысль сбилась. Я вернулся в коридор и снова наткнулся на банки, они покатились, наступил на одну, она жалобно пискнула и попыталась меня поранить. Хорошо, что подошва у моих домашних тапок довольно-таки толстая. Удобно, знаете ли, почти пляжные, пластиковые. Ноги в них не потеют, и гигиенично. Достаточно помыть, и как новенькие, никаких там вирусов или микробов. Разделавшись с остальными банками, я получил небольшую кучку, и снова пересчитал. Действительно, двадцать три.

Так, если умножить двадцать три на шестьдесят копеек, вернее, шестьдесят на двадцать три – я слышал, как меж собой переговаривались, то получится, получится. Не важно, где-то рублей двенадцать-тринадцать. Типа одна поездка на метро. Хм, да. Но все это только по дороге, минут за двадцать. А если этим заниматься целенаправленно, то можно. Я попытался прикинуть, мысль меня заинтересовала. Но было уже достаточно поздно, и я отправился спать.

И утром не выбросил пакет. Было ли мое действие осознанным, кто знает. Однако опять по дороге домой я, на всякий случай прихватил пакет пустой, и пошёл той же дорогой. На сей раз мой улов оказался несколько скромнее – всего восемнадцать штук. Мимо некоторых – случайно, остальные же появились за прошедшие сутки. Странно, их никто не подобрал. Неужели такой бизнес не выгоден? Вчерашняя добыча плюс сегодняшняя. Просто смешно. Однако когда я таки добрался до нашей помойки – утром мусор не выносил, заметил ещё с десяток, они лежали почти на виду.

Было достаточно темно, поэтому я, ничтоже сумняшеся, накидал их в мешок и – домой. Таким образом, у меня собралось банок пятьдесят. Это уже что-то. Дойдем до сотни, и потом решим, что будем делать.

Сотня образовалась к выходным. Причем я опять не выбирал специально дороги, лишь слегка изменил маршрут. Я отсортировал их по кучкам, стараясь не пораниться. Мало ли какая зараза пристала. Так, сюда – из-под пива, сюда – джин-тоники, сюда – всякие пепси, энергетики. Получилось почти поровну. Вот, придумал. Теперь буду собирать, и сортировать каждую сотню. Взял тетрадку, сделал первую запись. Нет, нарисовал табличку. Разграфил, дата, сюда – пивные, сюда – пепси. Что будет, если выборка окажется достаточно большой? ещё одна строка – так называемые энергетические напитки. Что это за новация? Нет, я, конечно, был осведомлен, но процент – десять – навевал на определенные мысли. И цена – дороже и тоников, и пива, и кофе. Я раз попробовал – разрешенный легальный наркотик. Или же допинг. Так или иначе, они тоже пошли в дело.

Настал день, когда я, по моему расчету, достиг уровня тысячи, и решил. Пойти и сдать. Неподалеку от моего места работы находился приёмный пункт, но не будешь же тащить мешок, сдавать в камеру хранения, а потом в обед, или после работы стоять в очереди вместе с маргинальными личностями. Не хватало, чтобы меня заметил кто-то из знакомых, и доложил по инстанциям, или просто растрепал. Понятно, это меня не устраивало ни с какой позиции. Таким образом, возникла новая задача – найти. А потом – транспортировать и реализовать. Ни один из телефонных справочников подобную информацию не распространял. Вы помните, пока что я никоим образом не контактировал со своими, так сказать, конкурентами, лишь мимоходом подбирая незамеченное ими.