Существа и сущности

– Прочь! – не выдержал один из крылатых, и с громким хлопаньем махая крыльями, тяжело поднялся в воздух.

В руках его засветился зелёный шарик. Он метнул его в Марию, но шар не достигнув цели, рассыпался тысячами зелёных искорок.

Крылатый удивлённо посмотрел вниз.

– Абсолютный маг, – подсказал ему подлетевший приятель. – Все силы на неё!

И они принялись кружить над Василисой, как два ворона-переростка.

***

Бой длился всего пару минут, но мне он показался вечностью. Мария с трудом сдерживала какой-то магической защитой упорно рвущихся к ней карликов. Причём они норовили не только пробиться напрямую к ней, но и с лихим уханьем вкручивались в землю, выныривая практически возле самой атлантки.

Впрочем, тут же получив по кумполу невидимой дубиной, сотворённой Марией из тугих струй сжатого воздуха, ныряли обратно.

Иван прицельно палил из двустволки крупной дробью, нанося хоть и очень болезненный, но не смертельный урон злобным подземным жителям, чьи зубастые пасти лишь криво морщились при попадании дробины.

Русалка… моя милая русалка была воистину великолепна. С яростным блеском в жёлтых глазах она орудовала двумя водяными плетьми. Её длинные распущенные волосы снова приобрели ядовито-зелёный цвет и развивались позади, словно на сильном ветру, хотя не было и дуновения…

***

Широко расставив ноги, ундина поочерёдно взмахивала руками, из которых били тонкие водяные струи. С каждым взмахом два-три карлика рассекались пополам, заливая кровью, когда-то роскошную лужайку.

Хуже всех пришлось Василисе. Крылатые почему-то решили, что она самая опасная боевая ведьма и вдвоём атаковали её сверху. Град огненных шаров посыпался на голову девушки. Магический щит еле сдерживал бомбардировку крылатых. Пару раз Василиса пыталась ответить и даже довольно удачно, опалив одному половину лица вместе с белокурыми ангельскими кудрями, а другому, метко пущенное каменное ядро, раздробило ногу. Но все силы её в основном уходили на удержание щита.

***

Я успел выстрелить из своего обреза лишь один раз… по ближайшему летающему объекту. Крылатый повернув голову, погрозил кулаком и вновь принялся за Василису.

Дальше дело у меня не пошло. Затвор намертво заклинило и сколько я за него не дёргал, он не сдвинулся с места. Пришлось схватить обрез за ствол на манер короткой дубинки.

Но воспользоваться мне ею не пришлось. Раздался яростный вопль полный боли и ужаса и один из крылатых огненным факелом рухнул вниз.

– Брателло! – заорал второй летун, бросаясь к горящему сотоварищу.

Он с силой махал громадными крыльями, пытаясь сбить пламя, но от его усилий оно разгоралось только ярче. Без поддержки идейных вдохновителей атака карликов вяло захлебнулась. Они собрались толпой возле живого костра и как заворожённые смотрели на дрыгающиеся огненные руки и ноги.

– Прочь! – раздался грозный окрик русалки.

Она, расталкивая бёдрами карликов, словно ледокол прошла сквозь толпу и, остановившись над горящим летуном, подняла руки вверх.

– Не смей его трогать! – по-бабьи взвизгнул второй красавец с крыльями.

Но было уже поздно. Из рук ундины выплеснулась целое небольшое озеро, с головой накрыв горящего страдальца. Пламя мгновенно погасло. Взору народа предстало довольно жалкое и одновременно комичное зрелище.

Совершенно голый, с абсолютно лысой головой и без перьев на крыльях, но, тем не менее, в остальном абсолютно невредимый крылатый, а точнее теперь уже бескрылый, походил на общипанного «цыплёнка табака». От холодной воды его пробил озноб, и летун дрожал мелкой дрожью, жалобно шмыгая носом.

– Братан живо-ой! – заорал, ринувшись к нему сверху его кореш, распахивая объятья.

– Не трогай меня! – гнусаво заверещал пострадавший. – Это из-за тебя всё! Говорил я тебе, что нам хватит накопленной за тысячелетия магии ещё надолго? Говорил? Говорил, что не нужно соваться к боевым ведьмам вкупе с древней ундиной? Говорил? И что они нас обессиленных по стенке размажут, говорил?

– Говорил… – виновато вздохнул пристыженный товарищ.

– А теперь что? Посмотри на кого я стал похож? – и он страдальчески подёргал тем, что раньше было шикарными крыльями, а теперь напоминало суповой набор.

– Да-а… – почесал его приятель затылок, – похож ты на… – вдруг какая-то осмысленная мысль мелькнула в его глазах и, обернувшись, он заорал. – А ну ведьмы! Немедленно верните прежний облик моему другу!

– Разве так просят побеждённые в битве? – спросила Мария с кривой усмешкой.

– Это кто это побеждён? Мы? Да мы вас сейчас в порошок сотрём! А ну парни дава… – фраза застряла у него в горле, когда он обернулся к своим подельникам.

Рядом не было ни единого карлика. Поняв, что бой проигран и, что не видать им магии как своих ушей, подземные жители исчезли также молча, как и появились.

– Ну что крылатый… понял теперь, чья взяла? – Мария по-прежнему насмешливо улыбалась. – Забирай свою ошпаренную курицу и вали отсюда подобру-поздорову. И советую вам спрятаться где-нибудь в Африке.

– Но… но… как же мой друг? – растерялся крылатый. – Ведь ему в таком виде не выжить.

– Мне не выжить, – как эхо повторил пострадавший.

– А это меня не касается, – нахмурилась Мария.

– Подожди мама, – вмешалась Василиса. – Дайте честное слово, что вы навсегда улетите из этих мест, и я постараюсь исправить содеянное.

– Даём! Даём! – дружно закивали головами последние представители крылатой расы.

– Ну, хорошо…

Василиса подошла к облезлому летуну и провела рукой по его синюшным пупырчатым крыльям, из которых тут же полез желтоватый пушок.

– А вот и молодая поросль, – весело хохотнула она. – Ничего… дней через десять перья отрастут полностью, и ты снова сможешь летать.

– Спасибо, – буркнул летун и, оперившись на собрата, поковылял прочь.

– Думаешь, уйдут? – спросила Василиса у матери.

– Какое там, – махнула та рукой, – никуда они не денутся. Затаятся на пару сотен лет; выждут благоприятный момент и нанесут новый удар. Надо было избавиться от них полностью… ну да ладно… пошлите в дом – отдыхать пора… больше бояться нечего. Они ещё не скоро оправятся.

***

Сегодня у меня была ещё одна восхитительная ночь любви с русалкой. Её прекрасное тело одарило меня неземным блаженством. Хотя была некоторая странность в наших любовных играх – мне порой казалось, что в объятиях своих я держу Василису.

***

«Смешные эти крылатые и чего мама так опасается их? Ну, крылья есть… ну шариками ядовитыми кидаются… а вот глядишь, хватило одного моего экспериментального заклинания и свечкой вниз… горящей свечкой. А в остальном – ну точь-в-точь тупые братки-рэкетиры конца девяностых.

Всё-таки странно: почему мама так упорно стремится уничтожить магию? Нет, она, конечно, объясняла, что магия это огромная мощь и в недобрых руках способна разрушить мир, но мир и без магии на грани уничтожения. Столько в нём накоплено ядерного оружия, что хватит и на десять апокалипсисов.

Папа молодец и без всякой магии урон немаленький, этим крысенышам нанёс. Да и ундина была хороша… как она ловко орудовала своими водяными плетьми! Всё же до чего, блин, эта стерва красивая! Даже если бы не существовало русалочьей лихорадки, в неё трудно было бы не влюбиться… особенно молодым парням… особенно Левчику. Ладно, спать Василиска… спать… а то опять всякие глупости в голову лезут».