Золото Уды. Поиски пропавших сокровищ

И вдруг заулыбался. Вся обида мгновенно слетела с него, как покрывало с дачного стола от сильного ветра. Такое сравнение сделал Бабочкин, вспомнив о том, что давно не навещал родителей на волжской даче под Кимрами. Всё же чудак этот профессор Завирухин. Хотя, каким еще может быть фанатичный ученый? И, видимо, алчный. Зачем ему золото Колчака? Деньги и слава, вот что им правит.

Его мысли, словно уловил археолог.

– Разгадать тайну золота Колчака- это стереть белое пятно в книге истории. Это как доказать… ну не знаю, гипотезу Римана. Была же решена задача Анри Пуанкаре нашим Григорием Перельманом.

Значит, в первую очередь слава, – решил для себя Бабочкин.– Что ж, стать первым среди равных- естественное желание индивидуума. Двигатель эволюции.– Вспомнил он лекцию по психологии человека.

– Так вот, – с энтузиазмом продолжал профессор.– В конце ноября 1918 года золотой запас прибыл в Омск и поступил в распоряжение адмирала Колчака. Ценности поместили в омский филиал Госбанка. По одним данным это были все 505 тонн, по другим- 480. То есть 25 тонн пропало по дороге из Казани. Через год ситуация на фронте сложилась не в пользу белых. В Омске хранить золото стало опасно. Колчак распорядился отправить его дальше на восток, в Иркутск. Транссибирскую магистраль от Новосибирска до Иркутска тогда полностью контролировали чехи. Но с ними в последнее время у Колчака, не ладилось. Отношения обострились после того, как адмирал, прославившийся своим крутым и беспощадным нравом, разогнал в ноябре 1918 года эсеровское Временное Всероссийское правительство и принял на себя верховную единоличную власть. Меня называют диктатором, – говорил он. Я не боюсь этого слова и помню, что диктатура с древнейших времен была учреждением республиканским. Как Сенат древнего Рима в тяжкие минуты государства назначал диктатора, так Совет министров Российского государства в тягчайшую из тяжких минут нашей государственной жизни, идя навстречу общественным настроениям, назначил меня Верховным правителем.

Профессор замолчал, словно ожидая оваций за свои глубокие исторические познания. Аплодисментов не последовало, но Феликс отметил, что Завирухин не плохо подготовился к предстоящей экспедиции. Впрочем, видно он уже раньше изучил биографию Колчака, раз в прошлом году работал со своими студентами в Каповой пещере.

– Чехи, стремившиеся вернуться через Дальний Восток на родину, посчитали его диктатуру угрозой для себя, – продолжал археолог.– Итак, осенью 1919 года, а именно 31 октября золото погрузили в 40 вагонов и под усиленной охраной отправили в Иркутск. Ехал в поезде и Колчак. Однако 27 декабря состав задержали на станции Нижнеудинск. Здесь Александр Васильевич просидел 2 недели и только в январе состав двинулся дальше. 15 января поезд прибыл в Иркутск. Представители Антанты предложили Колчаку сложить с себя полномочия Верховного правителя, так как на этом якобы настаивали члены Совета министров его правительства за провалы на фронте, а эшелон с золотом передать чехам. Охрана Колчака состояла из 500 вроде бы проверенных офицеров и солдат. Но за несколько дней она почти вся разбежались. Рядом остались только 10 человек, самых преданных. В тот же день чехи выдали Колчака эсеровскому Политцентру. Эсеры не могли простить ему разгон их Временного правительства и последующие репрессии, а потому отдали Александра Васильевича большевикам. Каппель попытался прийти ему на помощь, но провалился с конем под лед на реке Кан и позже умер от воспаления легких. Оставшийся вместо него генерал Войцеховский с 5 тысячами бойцов попытался взять Иркутск. Но чехи заявили, что в случае штурма примут сторону большевиков, ведь те обещали им беспрепятственное продвижение на восток. В это время Войцеховский получил сообщение о расстреле Колчака. Это случилось 7 февраля 1920 года.

Профессор замолчал, словно пытался вникнуть в смысл сказанных им же слов.

Он продолжил после нескольких глотков слабо заваренного чая. Сказал, что в тот же день чехи передали большевикам 409 миллионов рублей золотом. Это была плата за выезд из страны через Владивосток.

– Но куда делось остальное? – Археолог театрально воздел руку к потолку, будто читал монолог Шекспира.– Известно, что Колчак потратил на закупку вооружений, содержание армии и тех же чехов 52 тонны золота. Значит…505 минус 32, будет 473 тонны. Пусть чехи что-то украли. Так…52 делим на… словом, это сотни миллионов рублей по тем временам. А сейчас… Итак, подводя промежуточный итог. Первое – часть золота, а именно несколько тонн, могли похитить белочехи, сопровождая ценный груз из Казани в Омск. Еще раз, возможно, они спрятали золото в уфимских пещерах, но вернуться за ним не смогли. Пещеры, как я уже говорил, нами проверены, ничего там не обнаружено. Второе. Нижнеудинск. От момента прибытия туда золотого эшелона и отъезда в Иркутск, прошло 2 недели. За это время часть ценностей, предвидя измену союзников, Колчак мог распорядится спрятать в местной пещере, о чем гласит не отправленная телеграмма, которую вы… хм прочитали. Спрятать могли и чехи, просто украв его из вагонов.

– Не отправленная телеграмма?

– Да. Ее черновик, написанный собственноручно Колчаком, зимой этого года нашли в планшете, в подвале одного из иркутских домов, сохранившихся с тех времен. Скорее всего планшет принадлежал ординарцу Александра Васильевича, который должен был передать телеграмму Деникину, но почему-то не сделал этого. Или все же передал? Однако Антон Иванович Деникин в своих воспоминаниях нигде не упоминает о том, что предложив ему пост Верховного правителя, Колчак сообщил ему о месте, где он спрятал часть золотого запаса. Значит…

– Ординарец специально не отправил телеграмму, – сказал многозначительно Феликс. – А золотишко присвоила себе некая гоп-компания.

Захар Захарович уставился на молодого человека, а потом рассмеялся:

– Мне нравится ваша мыслительная активность в этом направлении. Могло быть и так, однако все же надеюсь, что карта всё еще на месте. Отыскать ее в пещере, а там под Нижнеудинском их немало, будет, конечно, непросто.

– Как к вам попала эта телеграмма, профессор?

– Копию мне передал Борис Аркадьевич Березуцкий. Вы наверняка слышали об этом крупном бизнесмене, он вхож даже в Кремль. Говорит, купил у кого-то за огромные деньги.

В этот момент в прихожей раздался длинный, пронзительный звонок.

– Вероятно, социальный работник к Аделаиде Петровне, – сказал профессор, взглянув на часы. – Только почему-то так рано.

Племянница олигарха

Через минуту в кабинет заглянула старуха:

– К вам какая-то неприличная девица, Захар. Так красятся только дамы легкого поведения.

Аделаида Петровна пожевала своим ярко накрашенным ртом, раздула ноздри плоского, как у утки носа. Отстранилась. Вернее, ее довольно грубо пододвинула в сторону миленькая девушка с большими, черно-виноградными глазами и маленьким пятнышком-родинкой у слегка вздернутого носика. Она была загорела и стройна. На лице, в обрамлении крашенных, но в меру каштановых волос с оливковым оттенком, самоуверенная, но не хамская улыбка. Девушка очень понравилась Феликсу. В ней была сладкая изюминка и горькая перчинка. Загадочное сочетание невинной девственницы и сексуальной оторвы. Этот контраст в дамах сводил его с ума.

– Софья? – изумился археолог.– Вы?

– Я, конечно, Захар Захарович, – спокойно ответила миленькая девушка. Тяжело вздохнула, будто уже успела устать за это утро, опустилась в кресло напротив Феликса. Она его не замечала. Или делала вид.– Мы же на сегодня с вами договорились на пересдачу зачета по Скифской эпохе. Разве забыли?

– Да, но… Нет, разумеется, не забыл. Однако, не думал, что придете так рано.

– А я запамятовала на какой час мы условились. Ты тоже зачет пересдавать? – обратилась она к Феликсу и обвела оценивающим, цепким взглядом.

Бабочкин так был увлечен девушкой, что когда она к нему обратилась, растерялся.

– Я? Понимаете…

– Это новый член нашей археологической экспедиции, – представил парня профессор, – господин э…

– Бабочкин, – подсказал Феликс.

Девушка громко рассмеялась.

– Забавная фамилия. Бабочка крылышками бяк, бяк, бяк, ха-ха. Я Софья.

– Софья Федоровна Цветкова, – уточнил профессор.– Так же, кстати, звали официальную жену Колчака. Она уехала в 1919 году из Севастополя на чужбину. С адмиралам осталась Анна Тимирёва, пошла с ним под арест. Племянница э… Бориса Аркадьевича.

– Того самого, Березуцкого? – удивился Феликс.

– А что, нельзя? -спросила Софья, вскинув тонкие, подведенные синий тушью, брови.

– Я не это хотел сказать, я думал…

– Ты сначала думай, а потом спрашивай. Чего-то я тебя в институте никогда не видела.

– Я по объявлению, – ляпну Бабочкин.

Софья опять расхохоталась.

– Наберут по объявлению, а потом не знают что с ними делать! Ха-ха.

– Я врач.

– Кто?

– Ну еще не совсем, закончил второй курс. Но могу сказать, что накануне вы принимали психоактивные вещества. Ваш утренний психомоторный синдром связан с дельта-9 тетрагидроканнабинолом. Попросту говоря, вчера вы курили посевную или сорную коноплю.

Девушка перестала смеяться, в ее виноградных глазах промелькнули злость и любопытство одновременно. Феликс же не был уверен в своих словах. Он брякнул это слету, в отместку, за то что девица смеялась над его фамилией и вообще над ним. Этого еще не хватало давать фору женщинам, которые тебе нравятся. Они всегда должны знать свое место, быть позади тебя.

– Это правда, Софья? – нахмурился профессор.– Мы, кажется, уже раз и навсегда закрыли в институте эту тему. Кто позволит себе снова…

– Кого вы слушаете, Захар Захарович! Наберут по объявлению… Ну я только разочек, – заныла Софья. – Я больше не буду. Честно. – На ее лице появилась детская непосредственность. Феликсу трудно было определить – настоящая или театральная.

– Я вынужден буду рассказать вашему дяде. И исключить вас из состава экспедиции.

– Ну это уж нет. – Цветкова сразу подобралась, преобразилась в хищную кошку..– Дядя финансирует экспедицию. Не будет меня, не будет ничего. К тому же, он передал вам секретную телеграмму Колчака. Куда вы теперь денетесь?

Профессор только развел руками, обессиленно опустился в рабочее кресло, задумчиво почесал лысину.