Шизоид

– Возможно. Но зато мы знаем, что на правильном пути. Со слов Сергеева, дочка Гусеева утверждала, что к ним с обыском приходили четверо. Один представился следователем, показал разрешение на обыск, трое были в масках. Гусеевы на сотрудничество не идут. Нужно завтра послать к ним Сергеева, может уговорит составить фоторобот.

– А что с этим Клепой?

– За квартирой его матери поставлена наружка.

– Приехали. Спасибо товарищ майор, я побегу.

Серафима бегом катила инвалидную коляску с братом, рассказывая ему хронологию своего дня.

После разговора с Серафимой, Звягинцев решился заехать к бывшей жене. Та его встретила растерянно, сообщив:

– Так поздно. Даня на тренировке вымотался, жалко будить.

– Пол одиннадцатого, разве это поздно.

– У меня курица в духовке тушёная, может поешь.

– Я хотел… – Звягинцев сбился. Он чувствовал как гордость под названием собственное достоинство, владеет им и не даёт высказаться.

– Звягинцев, спасибо тебе…

– За что?

– За Даню.

– Я помню какое сегодня число.

– Какое же?

– Твой день рождения. – У женщины из глаз хлынули слезы и она опустила голову. После некой внутренней борьбы Звягинцев продолжил: – Работы было много. Поедем, отметим куда-нибудь.

– Потому что работы было много?

– Нет, это я так, сам не знаю по чему сказал. Тридцать пять, красивая дата.-

– Женщина отвернулась, что бы он не видел обилия её слез:

– Ты меня приглашаешь?

– Ну да.

– Ты перекуси пока чего-нибудь, вижу голодный, я мигом.

– Звягинцев отломил куриную ногу и съел её с хлебом. Нахлынувшие воспоминания о их первой встрече, возбудили его и он в нетерпении пошёл поторопить бывшую. Он вошёл в её спальню. Там она в красивом платье, стояла на стуле, ковыряясь на верхней полке шкафа.

– Подожди минуту, чулки найду.

– Да вот же, висят на стуле.

– Это не то, это колготки. – Бывшая мило захихикала.

– Они до двух ночи сидели, пили, танцевали в ночном ресторане, а затем вернулись к ней вместе…

– Вставай проспали. – Бывшая толкала Звягинцева в бок: – Слышишь шаги, Даниил проснулся. Ну вставай же.

– Сколько время? – Звягинцев взглянул на ручные часы. Затем обнял свою бывшую и повалил на кровать: – Ну ты вчера и погуляла, у тебя круги под глазами.

– Сумасшедший, меня на работе расстреляют.

– Не расстреляют, я тебя подкину. – Он припал к её пухлым губам, всё таким же желанным, как в дни их знакомства.

– Ма, ты на работу собираешься? – За дверью послышался голос их сына. Когда дверь приоткрылась и появилась голова Даниила, его родители стояли рядом, мать повернувшись спиной, застёгивала халат, отец в трусах прятался за ней.

– Ничего себе!

– Ты кстати вспомнил, что у матери вчера был день рождения?

– Ну па, ма… – Только и смог сказать паренёк, вспомнив что именно так он говорил в детстве. Отец взял его за шею и прижал к матери, тот глубоко вздохнув, обнял их обоих.

– Опаздываю, нужно собираться. – Пряча глаза стал подгонять Звягинцев, пытаясь набрать номер Сергеева.

У Сергеева ровно в девять позвонил домофон, на экране красовалась дочь Гуссева, пришедшая с братом. Хотя брата Юрий к себе не приглашал, встретил на пороге, доставшейся по наследству квартиры, с распростёртыми объятиями. Сам повесил их верхнюю одежду, пригласив в зал.

– Хорошая берлога. – Сказал Гусеев, оглядывая помещение.

– Что там на верху? – Спросила его сестра, восхищённо глядя на мотоцикл. Оба они по-русски говорили с акцентом, только Гусеев младший с кавказским, а его сестра уже с английским.

– Вроде спальни, я туда ещё не доползал.

– Это ваша супруга? – Спросил Гусеев, глядя на женщину сидящую к ним спиной, в коротком платье. Молодой стилист, подозрительной ориентации, закончил макияж на её лице.

– Нет, это моя горничная.

– Я закончил, Юрий Николаевич. Причёска, нарисовал лицо, оставил Екатерине Михайловне, омолаживающий крем. – Молодой специалист состроил глазки Гусееву. В его руке скрылись пятьдесят евро и он ушёл, привлекая к себе внимание.

– Юрий, Николаевич, вы меня озадачили. – Сообщил Гусеев, мотнув указательным пальцем над головой. Он с интересом разглядывал горничную, в которой вряд ли кто теперь мог узнать сумасшедшую побирушку. На ней было прекрасное платье, с белым передничком и вряд ли кто дал бы ей, её тридцать четыре года.

Вновь зазвонил домофон и на экране монитора появился молодой мажор с каким-то мордоворотом:

– Юрок, респект, это Батон за тачкой. – Молодой человек в объектив камеры, состроил козу из пальцев.

– Прошу прощение господа, рутина. – Говорил Сергеев: – Виски, кофе, чай, лёгкий завтрак? Может кальян? – Взгляд Гусеева задержался на кальяне и поэтому хозяин квартиры позвал горничную, ковыряющуюся на кухне.

– Нет. – Сказал Гусеев: – Этим должен заниматься мужчина.

– Екатерина Михайловна, покажите нашему гостю, табачные смеси.

– В дверь позвонили и в помещении появился молодой человек, с охранником: