Шизоид

– Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог… – Как будто со стороны она услышала свою декламацию.

– Вы знаете, я музыкант… – Слышался её сосед, словно в ватной пелене: – Вы думаете, что я делаю в этом убогом месте, но именно здесь встречаются некие прекрасные музы, достойные кисти художника. Вы прекрасно декламировали Пушкина…

– Пушкина! – Серафима словно пробудилась и посмотрела на эстраду, Пушкина там не оказалось: – Это он.

– Кто он? – музыкант взял её за руку.

– Папаша, идите домой к внукам. – Серафима обогнула эстраду и бросилась в подсобное помещение.

– Вам здесь нельзя! – Попытался её остановить охранник, но она сунула ему в нос удостоверение:

– Где Клёпкин?

– Не знаю, может в раздевалке.

– Где это?

– На право, по коридору.

– За ней бежали уже Звягинцев с Сергеевым. Они выскочили через служебный ход во двор.

– Пушкин не пробегал? – Выпалила Серафима Соколову, стоящему на страже.

– Ты что белены объелась, обнюхалась и обкурилась?

– Серафима побежала назад в помещение.

– Через окно ушёл на стоянку. – Сообщил Звягинцев, выпрыгивая в распахнутое окно. За ним кинулась Серафима, но Сергеев остановил её, выпрыгнув первым, взял её за талию и спустил уже под окном, с уличной стороны дома. Они побежали вдоль припаркованных машин. Впереди удалявшаяся спина, показалась ей чем-то знакома:

– Клёпкин! – Крикнула Серафима и тот мгновенно развернулся. Серафима увидела тёмный ствол пистолета и впервые вся жизнь промелькнула у неё перед глазами. Взявшийся не весть откуда Звягинцев закрыл её своим телом и в воздухе грохнул выстрел, отдавшийся эхом в крышах домов. От попадания пули, майора дёрнуло в сторону и только теперь он выхватил свой ПМ – пистолет Макарова. Наша девочка с удивлением заметила дырку во лбу Клёпкина, и его тело как замедленном кино, стремящееся к земле. Она обернулась назад, там в двадцати шагах стоял Сергеев в кожаной куртке, накинутой на кожаный комбинезон, мотоциклиста. В одной руке он держал расписную каску, с затемнённым стеклом, в другой пистолет Макарова.

– Готов. – Сказал Соколов, подошедший к трупу, сам даже не успевший достать своё оружие, в момент опасности.

Серафиме увидевший кровь на рукаве Звягинцева, вновь стало дурно, но её здоровой рукой подхватил майор.

– Хороший выстрел, Юрий Николаевич. Я ваш должник. Однако впредь попрошу стрелять хотя бы по ногам. – Услышала Серафима голос Звягинцева.

– Рефлекс. Если бы я головой думал куда стрелять, всё могло бы окончиться плачевно.

– Ну что краса, до пояса коса, оклемалась. – Звягинцев попробовал улыбнуться, но у него получилось не очень, страдание причиняла рана: – Одна бросилась на преступника, а от вида крови, сознание теряешь. Родина – мать, умей за неё постоять. – Произносил с пафосом шеф.

– Простите Алексей Анатольевич, это у меня от голода. Закрутилась, забыла покушать. – Соврала Серафима, не уточняя что у неё не было денег на еду.

– Вот ведь молодёжь, не о чем не думает, про пихала две тыщи в трусы стриптизеров, нет что бы купить себе бутерброд.

– Спасибо вам Алексей Анатольевич. – И девушка ткнулась в грудь Звягинцева.

Вскоре понаехали машины с мигалками, Звягинцева посадили в скорою и увезли. Затем увезли и тело убитого.

– Мда, тело убийцы у нас есть, а кто заказчик, теперь пожалуй не узнаем ни когда. – Сказал Соколов, глядя на Серафиму. Ему очень хотелось, что бы она позволила себя проводить, понимая что ключ к этому его извинение, но гордость, в данном случае самомнение, не позволяла это сделать при Сергееве. В результате он беззаботно спросил: – Тебя подвезти.

– Не нужно, ты меня и так подвёл. – Серафима намекнула на инцидент с его матерью. Она на него не сердилась, ей просто хотелось, что бы её подвёз Сергеев.

– Что, теперь этим будешь тыкать меня до гроба? – Злясь обронил Илья.

– Извини. – Всё что могла от бессилия, ответить Серафима, с надеждой глядя на Сергеева.

– Вы когда-нибудь мчались по вечернему Петербургу на байке, когда прохлада воздушных потоков, создает ощущения полёта?

– Нет, мне это чувство не знакомо.

– Тогда не будем терять времени и поспешим окунутся в чудесный мир свободного полёта.

– У меня нет каски. – Серафима счастливо засмеялась.

– Не беда, я отдам вам свою. Идёмте искать наши лошадиные силы.

Соколов зло проводил сослуживцев взглядом:

– Один пижон, другая дура.

Пижон сам надел каску на голову нашей дуры. Он сел в седло мотоцикла и «японец» мгновенно завёлся. На стекле каски выскочили показания приборов и она в восхищении села позади Сергеева. Мотоцикл рванул с места и маневрируя, наклоняясь, поехал между автомобилями. Серафима что бы не свалиться, обняла Сергеева, нащупав его заплечную кобуру, только теперь до неё дошло, зачем на нём куртка. Мотоцикл притормозил, пропуская пешеходов и вырулив с паркинга машин, помчался по улице.

В глазах девушки вновь всё закружилось и она прижалась каской к спине опера. Мотоцикл скинул скорость и нырнул между припаркованными машинами. Сергеев заглушил мотор и Серафима огляделась. Они стояли возле небольшого кафе.

– Позволь старому солдату, пригласить вас на чашечку чая. – услышала она голос, похожий на музыку: – Вы же не оставите меня сегодня без ужина?

– Нет. – счастливо засмеялась, не зная чему, Сима: – Я не настолько кровожадная, что бы заставить вас страдать.

– Они зашли в кондитерское-кафе, где от свежей выпечки у неё вновь закружилась голова.

– Как вам это место?

– Хорошо.

– Может сядем в угол?

– В углу значительно лучше.

– Здесь самообслуживание. Что вам принести?

– Что пожелаете.

– Я никчёмной соплей метнусь в пространство и вернусь кормильцем желанным. Сергеев встал в очередь и вскоре вернувшись, стал заставлять стол снедью.

– Я заказал вам настоящую пиццу, с ветчиной и сыром. – Ставя чайник и кружки на стол, объяснял Сергеев: – Представляете, они мне предложили чай в пакетиках. Оказывается у них имеются отличные заварные чаи. – Он налил в кружку ей чай: – Вы любите с бергамотом?

– Люблю.