Для маленьких девочек и мальчиков, которые думают, что они большие. Книга 1

– Ну а с крестьянством как? Они тоже пролетарии только на земле.

– Пообещаем землю крестьянам. Затем их используем в своей классовой борьбе против помещиков мироедов. Позднее обманем и не какой землицы не дадим, всё национализируем батенька. Ха-ха ловко не правда ли. Нет, все таки придётся конечно одну треть, может половину под топор, а что делать? В крестьянской среде кругом контрреволюция, кулаки, середняки, казаки собственники Положиться можно только на казацкую и крестьянскую бедноту, чего лукавить на всякое отребья. Всеобщая трудовая повинность, распределение хлеба и хлебная карточка как орудие управление массами. Пока так, потом что-нибудь придумаем, новую экономическую политику.

– «И говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И сделает то, что всем – малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам – положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что ни кому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его 666». (Евангелие. Откровение глава 13, Ст 15, 16, 17, 18.)

– Вот именно за эти поповские бредни, мы и уничтожим духовенство. 90% населения можно истребить, ради того что бы не терять темпа строительства социализма. Подписываюсь – Ленин.

– Позвольте заметить Владимир Ильич, как же можно опереться на бедноту, половина из них просто лентяи, а вторая половина не компетентна в сельском хозяйстве. Ну а кулак это трудяга и специалист, как говориться профессионал.

– Кто не с нами, тот против нас. Или становись безропотным винтиком, в паровозе стремящемуся к коммунизму, или иди на всеобщую переплавку в кузнице революции. Хотите революцию свершить и в дерьме не изваляться. Главнейшая и наиважнейшая задача истребить под корень духовенство, этих попов, всех до одного, вместе с их храмами и монастырями, эту главную угрозу революции, этих святош. Всех до одного. Пока существует этот опиум для народа, революция в опасности. Ненавижу всех, да пошли они, да пошли…

– Что же сердечный вы так убиваетесь? Божьи люди, живут ради спасения души.

– Вот именно. В мировую революцию поповские сказки не возьмёшь, мы придумаем свою новую идеологию – анти христианскую религию.

– Ну а как поступите с интеллигенцией?

– А что тут думать! Это говно покрепче взболтнуть надо, глядишь и лишнее через край прольётся. Пусть бегут за границу, кого надо прикормим, кого превознесём и пригреем, остальные же, либо работают за идею, либо в концлагеря. Английское изобретение концентрационный лагерь для тотального перевоспитания, а если оно не возможно, то и уничтожения контрреволюционного элемента. А каково!?

– Вас не смущает столько много крови? И потом что измениться если отобрать власть и привилегии правящего класса дворян, отдав рабочему классу? Что измениться, когда одни привилегии перейдут к другим и всё?

– И все же товарищ вы ярко выраженный контрреволюционер. С величайшим удовольствием поставил бы вас к стенке! Дас батенька, именно к стенке! Экий вы махровый монархист. Да, мы готовы пролить реки крови для свержения царского режима и захвату власти. Для этого понадобиться разрушить старый мир до основания, это не реки крови, это море крови, страдания и боли, и мы пойдём на это, что бы построить наш новый, более справедливый мир. Присоединяйтесь же к нам, или умрите. Неужели вы не чувствуете что на дворе семнадцатый год, теперь все на нашей стороне, все пытаются сделать подножку самодержавию. Буржуазия и банкиры создают искусственный голод в больших городах России, тем самым сеют смуту и не довольство в обществе. Интеллигенция, давно грезит о свержение ненавистного царя, получить при этом больше свобод и прав, планомерно разрушая и разлагая нравственно и морально общество. Либеральная дворянская элита, считающая власть слабой, пытаясь её усилить, постоянными интригами, на самом высоком уровне, просто рубя сук на котором сидит, помогая страну ввергнуть в революцию. Все слои общества и даже крестьянство, в лице солдат призванных из крестьян, жаждут перемен и они их получат, рано или поздно. Мы стоим у порога великих потрясений! Мы построим самое справедливое и счастливое общество трудящихся людей.

– Разве возможно всех людей сделать счастливыми? И потом разве сейчас нет счастливых людей? Да, сейчас война, да, у людей много горя, но войны когда-то заканчиваются и счастье возвращается, ну или хотя бы надежда.

– Нет, нет батенька поздно пить боржоми, когда нутро сгнило. И этого прогнившего двухголового царского мутанта мы свергнем. У меня нюх как у легавой суки! Всё, я почуял след, я почуял кровь, я почуял раненную добычу и близкий конец её, я рядом, я вцепился и больше её не выпущу. Сейчас или ни когда! Страна стоит у края пропасти. И её стоит только подтолкнуть и она падёт. Поредела та профессиональная армия, защита самодержавию, начавшая войну четырнадцатого года, и на место убитых солдат, мобилизовали крестьян, оставивших свои семьи и крестьянское подворье. Чем привлекать старого солдата, дисциплинированного, готового отдать жизнь свою за царя и отечество? А нынешнего, милое дело, пообещай ему землицу и он наш со всеми его потрохами. Наш девиз, чем хуже, тем лучше! Уж поверьте, мы не чистоплюи и ни что нас не остановит, страдание и даже смерть не винных людей, ведь они пострадают за дело революции, которая и оправдает их муки и гибель. Наши эмиссары на фронте разлагают дисциплину и агитируют солдат бежать с фронта домой, а там делить земли и имущество эксплуататоров помещиков, агитируем рабочих, что бы они устраивали забастовки, срывая военные и гражданские поставки. Наиважнейшая задача развалить армию и флот, опору царского самодержавия!

– Я прошу прощения. Но ведь уничтожая армию, да ещё во время военных действий, ни кто не может гарантировать, что враг не захватит всю страну, или часть её, и мы можем лишиться России.

– Правильно. Никто не гарантирует. Но для нас большевиков не нужна страна Россия, если мы не получим желаемого, «а именно вся власть советам», срабатывает опять наш старый принцип, чем хуже России, тем лучше нам большевикам, даже если при этом Россия потеряет свою самостоятельность. Мы готовы вести классовую борьбу при любых благоприятных условиях. К власти большевики могут прейти только опираясь на рабочих и крестьян и сочувствующую интеллигенцию, в ракурсе большевицкой пропаганды. Народ это стадо, и сам ещё не знает чего хочет. Ну а мы поведём его к светлому будущему, даже если он будет при этом сопротивляться по своей политической безграмотности и невежеству. Мы сделаем людей счастливыми и свободными. А тех кто не захочет мчаться с нами на революционном поезде в светлое будущее, просто выпадут из него на ходу. Или сгорят в топке революционного паровоза.

– Бармалей, из кинофильма, «Айболит 66» говорил что-то подобное: – «Попробуйте у меня не станьте счастливыми, я вас в бараний рог сверну, в порошок сотру и акулам брошу. Где-то так.» – Но тут вмешались мои дочки: —

– Эээээй, пап ты что? Какой Ленин? Причём тут революция?

– Извините меня понесло, это я через чур из далека стал тему раскрывать о раскулачивании. Ведь вам не чего об этом не известно? Так на чем мы там остановились?

– Валерка вышел во двор. – Сказали дочки в один голос.

– Ну да, а он был знатный драчун, тут же получил в глаз от Аво и вернулся домой с подбитым глазом и чувством мести.

3

Три недели спустя. Всю ночь шёл дождь, закончившейся только к утру. По небу бродили серые тучи, периодически закрывая собой солнце, и локально кое где, облака трансформировались в осадки. Мгновенно начинающийся дождь обрушивал свои струи воды на дома, дороги, скверы и головы горожан, стремящихся укрыться где-нибудь от ливня. Минут через пять небесные потоки прекращались, и возвращалось солнце озаряя и припекая всё вокруг, мокрые крыши домов, асфальт и траву. В нашем дворе как всегда разлились две огромные лужи, которые бороздили мальчишки в резиновых сапогах, Славян, Валерка и Шкет. Аво был в сандалиях на босу ногу и по этому сидел на пустых ящиках, возле магазинной двери. Рядом с ним крутился маленький Арви живший с ним в одном подъезде. Арви было всего пять лет, но это был шибко шустрый паренёк, очень гибкий и очень прыгучий. Аво развлекался тем, что заставлял того прыгать через ящики. Потом это ему наскучило и им был разломан один из ящиков, а доски полетели в лужу. Теперь задача для малыша усложнилась, ему предстояло быстро пробежать по плавающим доскам и не замочить при этом ноги. Арви отошёл от лужи на почтительное расстояние, и резко стартовав с места, помчался, запрыгав по доскам едва касаясь их ногами и наверняка проскочил бы лужу, будь она по меньше размером и беги он прямо. Но бывший ящик плавал дугой, то есть и бежать пришлось загибая по дуге, а не прямо. И вот когда малыш стал заворачивать, доска находящаяся у него под ногой слегка поплыла, прыжок растянулся, а следующая просто поехала унося ноги в небо, приземлился бегун по водной глади на спину, точнее приводнился, обдавая брызгами смеющихся пацанов.

Мокрый с головы до ног, удаляющийся крохотный трюкач неудачник, оповещал окружающих о своим конфузе, плачем. Мальчишки тут же начали бегать по плавающим доскам смеясь и поднимая брызги, пока Шкет не поднял ногу с прилепившейся к ней доской. Торчащий гвоздь с доски, пробил подошву резинового сапога и стопу, объединив доску с ногой и держал прочно, напоминая сломанную лыжу на ноге. Шкет проковыляв на сухое место, наступил не пострадавшей ногой на доску, освободился от лыжи, медленно стягивая ногу с гвоздя.

– Фу неприятное ощущение. – Сказал он и убежал домой.

Во дворе Шкет появился только через пятнадцать минут, в сопровождении отца.

– Щас будет разбираться. Заметил с ухмылкой Аво, и добавил: – Ладно я пошёл.

– Покеда. – Пробурчал Славян, оставшись один. Он стал ожидать дальнейших событий на почтительном расстоянии от Шкета и его родителя. Однако папаша не спешил выяснять отношений, а чем-то занимался, присев за подвальным парапетом. Мало помалу приблизившийся Славян, обнаружил что Шкетов отец оказывается вышел разбираться не с ними, а с трёх колёсным велосипедом, который к появлению Славяна, утратил одно из колёс, таким образом превратившись в двух колёсный.

– Ну вот готово, бери и катайся. – Сообщил, удаляющийся за угол дома родитель Шкета.

– Па стой, я не умею на таком.

– Учись, пора уже на двух колёсах ездить. – Раздалось из-за угла.

– Ну чо башку чешешь? Давай пробуй. – Подбодрил его Славян.

Шкет стал оттягивать время, испытания старого велосипеда в новом его виде.

– Нога что-то болит, мне дома йодом намазали.

– Славка как бы в его поддержку, сообщил:

– Представляешь, Валерка придурок тоже на гвоздь наступил, домой побежал. У него вообще гвоздь прошёл на сквозь всю ногу. Снизу зашёл, и с верху сапога торчит. Так домой с доской и побежал.

Шкет представил мысленно картину случившегося, за время его отсутствия. Итог его воображения выразился не замысловато:

– Бррррррр, фу.

– Ладно давай пробуй. – Подбодрил Славян Шкета, кивнув на велосипед, и тот устремился, вскочив на своего двухколёсного друга, и не проехав двух метров, грохнулся.

– Да, тяжёлый случай, давай я теперь. – Засобирался Славян, и хотя у него не было своего велосипеда, ездить как оказалось он умеет, и даже на двух колёсах. Он нарезал круги, гонял на скорость и расстояние и даже на перегонки со Шкетом, который ни как не конкурировал в беге, с ездой на велосипеде.

– Вымотался как сивка. – Наконец заявил велогонщик: – Теперь твоя очередь.

– Не умею, не хочу, не буду. – Заупрямился Шкет.

Озадаченный такой реакцией младшего товарища и понимая что все это у того не от ума, предложил следующее:

– Давай садись на велик, а я тебя сзади держать буду, пока ты рулишь, что бы не упал.

– Только ты меня не отпускай. – Согласился начинающий велогонщик.

Славян сразу придал ускорение, толкая и поддерживая как и обещал сзади и поэтому Шкет не падал, а ехал по дороге быстро крутя педали, надеясь на поддержку старшего товарища за спиной. Классное ощущение скорости, особенно когда нечего волноваться, ведь тебя поддерживают, подстраховывают.

– Ништяк! – Крикнул Шкет и это выражение было адресовано Славяну, наш велосипедист даже посмотрел назад. Каково же было его удивление, когда он увидел, что едет без поддержки, в гордом одиночестве. Сначала он сильно вильнул от неожиданности, но успокоился, поняв что научился ездить на двух колёсах. Тогда он помчался дальше переполняемый чувством радости и удовлетворения. Он едет, светит солнце, малыши копаются в песочнице, бабки сидят возле подъезда на прихваченных с собою стульях, девчонки прыгают со скакалками.

– Ништяк. – Ещё раз счастливо сообщил Шкет.

А тем временем Кент и Юрок сидели в засаде, возле собачьей будки. Отец Юрка был родом из Псковской области, Островского района, знаток всех окрестных лесных массивов и заядлый охотник. Во время Великой Отечественной, когда Псковщина была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками, а немцы у них появились в деревне уже на Иванов день. Юркина бабка вышла за водой к колодцу, и тут видит за копной движется колонна фрицев, или на местном сленге шашков с рогами. Немцы все молодые, весёлые, беззаботные, почти все с золотыми кольцами на пальцах, женатые или обручённые. Забрали смеясь у Юркиной бабки ведро, а тогда бабка была совсем и не старая, и немчики стали водицу пить, да себя поливать, демонстрируя свою удаль молодецкую, да тела молодые, чем вводили в смущение нашу Веру, так бабка Юрка звалась. А к вечеру в их избе и вовсе немецкий офицер поселился, и пришлось Юркиному деду с женой и двумя детьми в баньку переселится. А дальше-хуже, обязали нашу Веру прислуживать, готовить и обстирывать гер офицера, а её сынку, Юркиного батю, чистить офицерские сапоги. Не, но там готовить, стирать, убирать туда-сюда, но чистить сапоги этой фашисткой обезьяне, это уж слишком оскорбительно. Ну фашуги, тварят что хотят!

Продолжая тему фашистского без предела, деда Юркиного назначили старостой деревни, как самого грамотного. А тут откуда не возьмись партизаны: