Дитё

– В порт пойдем, там определимся! – ответил кэп.

– Ну нет. Там могут «Ласточку» захомутать, а оно мне надо?

– Да, действительно, как-то я не подумал об этом! Тогда спускай лодку – и на ней мы дойдем до берега, а там я уж разберусь, куда и сколько! – сказал кэп, потирая руки.

– Лады! – ответил я и, убрав карту, повернул штурвал. Отчего «Ласточка», с наполненными ветром парусами, заметно накреняясь, понеслась к берегу.

Не дойдя до берега примерно метров триста, где был край мели, мы стали спускать резиновую лодочку, после чего под неторопливое тарахтение маленького мотора подплыли к берегу и вытащили ее на сушу.

– Ну что, юнга, пора тебе становиться капитаном! – произнес кэп после недолгого молчания, как будто у него и у меня кончились слова и нам не о чем говорить. Печально вздохнув, он снял с головы капитанскую фуражку и надел мне на голову.

– Владей, капитан!

Прощание получилось скомканным, мы были чужими друг другу, но за время плавания успели немного сблизиться.

– Ну что, давай прощаться, что ли? – спросил кэп, протягивая руку.

– Может, еще увидимся? Ты, главное, погрудастей себе жену выбирай и помни, что Минздрав предупреждает: не всех девушек можно любить.

– Учи ученого!

Распрощавшись со своим… можно сказать, учителем, я оттолкнул лодку и, запрыгнув в нее, завел мотор. Не оглядываясь, порулил к «Ласточке», все прибавляя и прибавляя газу.

«Ну вот, теперь можно и попутешествовать, вот только с чего начать?»

Закрепив лодку на кронштейнах, где она и висела до этого, я подошел к рубке и, плюхнувшись на сиденье, нажал кнопку стартера.

Двигатель тихо заурчал в трюме. Дождавшись, пока он немного прогреется, нажал на кнопку подъема якоря и терпеливо ждал, пока он не поднимется. После чего принайтовив его, чтобы якорь не болтался, дал газу, страгивая и уводя тримаран от берега.

Дождавшись ветерка, отключил двигатель и, пользуясь тем, что яхта полностью электрифицирована, поднял белоснежные паруса, нажимая на кнопки на пульте. Отойдя от острова километра на два и лавируя среди множества всяких яхт и катеров, направился подальше от суши – пора начинать свое первое морское путешествие.

Поставив автопилот, спустился на кухню и стал готовить обед, когда сигнал радара привлек мое внимание. От Гавайев я уже удалился примерно километров на двадцать, и поэтому был в недоумении, кто тут еще, кроме меня, бороздит эти воды, вечер же.

Выйдя наверх, я заметил неподалеку лодку и знак на ней, что под водой находятся водолазы. Взяв в руки морской бинокль, всмотрелся в него, с интересом изучая небольшую моторную яхту.

К моему удивлению, около нее плавали несколько человек и махали мне руками. Причем активно так махали, как будто звали.

«А это еще что? Акула, что ли?» – Мне показалось, что около одного из купальщиков я заметил спинной плавник определенной формы.

Вдруг один из пловцов всплеснул руками и исчез под водой.

– Ни хрена себе у них там ужастики! – вскрикнул я, отключая автопилот и поворачивая штурвал в сторону встреченной яхты, одновременно вспоминая свою встречу с дельфином: – Брр, не дай бог подобное еще раз пережить!

Махания купальщиков стали более активными, было видно, как они сбились в кучу. К тому же мне стало их плохо видно, так как «Ласточка» шла под парусами полным ходом и мы уже успели изрядно удалиться, отчего корпус встреченной яхты скрыл от меня людей.

При приближении стали слышны крики о помощи.

– Помогите!.. На помощь!.. Сюда! – кричали от души, было видно, что выкладываются полностью.

Аккуратно нажав на кнопки опускания парусов, я под едва слышимое тарахтение двигателя и жужжание электромоторов, которые по блокам с помощью тонких стальных тросов опускали паруса, стал приближаться к чужой яхте. Даже не яхте, просто большому прогулочному прибрежному катеру. Скорость заметно упала, но яхта двигалась всё равно еще быстро, поэтому, чуть довернув штурвал, я впритирку прошелся рядом с бортом чужого катера и, пробежав по правому поплавку с причальным концом, прыгнул на катер и быстро намотал конец каната на один из причальных столбиков. Катер заметно дернуло, но «Ласточку» я остановил, последствий от сближения и касания тоже не было из-за опущенных у меня причальных матов.

«Черт, как же я так опростоволосился со скоростью, вот что значит теоретическое обучение, практика нужна, практика!» – думал я на бегу к другому борту катера.

Внутри, в одной из кают был отчетливо слышен детский плач, похоже даже младенческий.

– Помогите-е-е-е!!! – раздался вопль за бортом.

Подбежав ближе, я бросил в воду спасательный круг и, откинув защелку, сбросил вниз металлическую лестницу.

«Так вот почему они забраться на катер не смогли, попрыгали в воду, а лестницу не опустили!» – понял я, помогая дрожавшей крупным ознобом девушке подняться на борт. Вслед за ней поднялись три парня и еще одна девушка.

Посмотрев на красную муть, расплывшуюся неподалеку от борта, в которой стремительно мелькали хищные силуэты акул, и обернувшись к купальщикам, которые, похоже, были в шоке, и сейчас, сидя у бортов, пустыми глазами смотрели на палубу, я негромко пробормотал с вопросительной интонацией:

– Что-то мне все это напоминает? Где-то все это я уже видел…

Ребенок в каюте снова взвыл, из-за чего я поморщился. Посмотрев на девушек, прикинул, какая из них может быть матерью, и выбрав ту, у которой груди побольше, подошел к ней двумя стремительными шагами, дал ей хорошую затрещину и заорал в ухо:

– Ребенка накорми, коза! Не слышишь, орет?! – До ее морального состояния мне не было никакого дела, я ее не знал, поэтому больно-то и не напрягался успокаивать.

Однако после моего крика поднялась не только пышногрудая, но и вторая девушка, обе они как сомнамбулы двинулись к каюте и исчезли внутри.

– Эй, как вы вообще? – спросил у парней, с интересом следя за битвой за крупные куски в воде.

Ответа не последовало. Мне это очень не понравилось, не люблю, когда меня игнорируют.

– Эй?.. Ты чего?.. Чего дерешься? Отстань!.. Уй, как больно! Да все-все, я нормальный! – воскликнул ближайший ко мне парень после семнадцатой по счету пощечины. Я вообще удивился, как он может говорить после моих ударов.

Посмотрев на его уже начавшее опухать красное лицо и хмыкнув, я сказал:

– Своих дружков в чувство сам приводи, у меня руки не казенные. – И направился в каюту, посмотреть, как там дела, а то мало ли что.

В каюте была тишь да благодать, ребенка кормила вовсе не полногрудая девушка, притом из бутылочки, что вызвало у меня разочарование – воздержание давало о себе знать. «Ну ошибся, подумаешь!» – вздохнул я, с интересом наблюдая за происходящим, но мне это быстро надоело и я слинял к рации. Спасенные могли вызвать помощь и сообщить об их спасателе, то есть обо мне, что мне было категорически не нужно. Поэтому я и направлялся к рации, надеясь немного с ней повозиться.

«Пусть лучше своим ходом дойдут, а там пока сообщат, пока то, пока се, меня уже и след простынет!» – думал я, подходя к висящей рядом со штурвалом радиостанции. Однако, к моей досаде, на месте рулевого сидел один из парней и из горлышка хлестал что-то спиртное.

– Тебе что, морской воды не хватило, решил в огненной утопиться? – поинтересовался я с любопытством. Парень в ответ что-то промычал, не отрываясь от бутылки.

– Не трогай его, у Алекса девушку акулы утащили, мы даже сделать ничего не успели, – сказал тот паренек, которого я привел в чувство, подтаскивая к дивану третьего парня, который, похоже, вообще вырубился.

С удовольствием посмотрев на его оплывающее лицо с симметричными синяками под глазами, я зевнул и с любопытством поинтересовался:

– Вы вообще кто такие? Что тут делаете?

– День рождения Майкла отмечали, – со стоном ответил он, плюхаясь на диван рядом с товарищем, которого затащил в каюту последним.

– Это который?

– Нет его здесь, Майкла третьим съели.