Дитё

– Третьим? Так сколько же вас было всего?

– Одиннадцать.

Я невольно присвистнул:

– Шестерых схарчили? Ой, не нравится мне здесь. Ой, на берег хочу, – вырвалось у меня, как только я представил себя на их месте.

«Уф, страх-то какой, нет, надо найти какой-нибудь необитаемый остров и пожить там месяц-другой, благо еды навалом, хватит», – подумал я после некоторого размышления.

Встав, парень подошел к рации и, нажав тангетку, сказал в микрофон:

– Мейдей, нападение акул, нужна медицинская помощь. Яхта «Аманда», нахожусь…

«Блин, валить надо, валить!» – подумал я, вскакивая.

Дождавшись, пока парень повесит микрофон обратно на держатель на рации, сказал, хлопнув его по плечу.

– Спасибо, что про меня ничего не сказал.

– Да я как-то не подумал, – смущенно ответил он, потирая затылок ладонью.

– Думал, не думал, но все равно спасибо. Если бы сказал, то вот… – показал я кулак, приблизив его к лицу парня, пояснив: —…что бы получил от отца, когда он узнал, что я брал его яхту.

Посмотрев на кулак, парень пожал плечами и, обойдя меня шаркающими шагами, приблизился к свободному креслу, сел в него и склонил голову.

Осмотрев народ в каюте с их траурным настроением, я в недоумении пожал плечами и, обойдя парня в капитанском кресле, уснувшего на сиденье, перешагнул пустую бутылку и зашел в другую каюту. Там тоже все спали.

«Вряд ли они меня запомнили и мою „Ласточку“ тоже, так что нечего тянуть время!» – подумал я, быстро выходя на палубу. Отвязав конец, перепрыгнул на «Ласточку» и, смотав бухту, побежал в рубку. Ударив по кнопке поднятия парусов и заведя двигатель, стал отходить от «Аманды», расширяя пространство между нами. Заметив, что паруса натянулись, о чем тут же засигналил датчик, отключил двигатель, поставил автопилоту курс по ветру, чтобы уйти от «Аманды» как можно дальше. По счастливому стечению обстоятельств довольно сильный ветер дул в нужную мне сторону, и я на семнадцати морских узлах уходил все дальше от берегов Америки, в глубь Тихого океана.

Мне повезло, за два часа, что прошли после моей встречи с «Амандой», я успел уйти довольно далеко, и главное – за это время кроме контейнеровоза мне так никто и не повстречался. Убедившись, что автопилот держит курс, я включил динамик радара погромче и направился на камбуз. Пора было заниматься ужином, так как уже давно стемнело, а я до сих пор не кормленный.

– …Банана, банана-мама… – напевал я, стоя у плиты с открытой банкой тушенки в руках. Макароны уже сварились и сейчас шипели на раскаленной сковородке, испаряя остатки воды. Перевернув банку я, крутя ложкой, вывалил тушенку на макароны, после чего перемешал их, закрыл крышкой и, убавив жар до минимума, стал готовить морс.

Заметив, что снаружи совсем стемнело и появились звезды, я вышел на палубу и, подойдя к рубке, включил навигационные огни, чтобы не произошло столкновения. Посмотрев на чистое ночное небо, где множество звезд подмигивали мне издалека, и висящий на небосклоне серп луны, я огляделся вокруг и, счастливо вздохнув, направился обратно.

Поев, я вышел наружу и, плюхнувшись в растянутый между мачтами гамак, стал зубочисткой выковыривать из зубов остатки мяса, с легким скрипом покачиваясь над палубой.

«Ну все, пора лечь в дрейф, так как скоро начнутся островки и атоллы, как бы не налететь на какой-нибудь риф, так что только в дрейф».

Спустив паруса и сбросив на воду специальный плавучий якорь, который до этого лежал в трюме, я зафиксировал штурвал, потом отправился спать в каюту. Спать на ветру в гамаке я не собирался, больно мне надо простыть.

Проснулся я от сильной качки и легкого поскрипывания корпуса. Судя по заметным ударам волны в корпус, поднялось сильное волнение, встав и шатаясь не только спросонья, но и от качки, я направился в ванную. После всех водных процедур, накинув штормовку, вышел на палубу, и меня чуть не сбило с ног. Мощный порыв ветра, свистевший в туго натянутых стальных канатах, передавал неповторимый гудящий звук.

– У-у-у, что-то тут не так, надо радио послушать!

Бегом вернувшись внутрь яхты, подбежал к закрепленной на стене рации и, включив ее, стал крутить ручку настройки, ища волну метеобюро.

– …внимание все. ф-ф-ф штор… едупреждение… ф-ф-ф-ф-ф.

Из динамиков постоянно были слышны помехи, и прорывался чей-то голос, пока я не попал на нужную волну.

– …Всем-всем, внимание, на Гавайи идет сильный шторм, по шкале… ф-ф-ф… требуется укрыться в портах и других возможных укрытиях. Внимание-внимание, всем-всем повторяю!..

– Зашибись, если не понос, так золотуха! – зло прорычал я, быстро карабкаясь по лестнице на палубу. Добежав до рубки, завел двигатель, и, пока он грелся, поднял и убрал в трюм плавучий якорь. После чего, немного приподняв паруса и зафиксировав их в таком положении, встал за штурвал, управляя быстро набирающей скорость яхтой.

Из-за того что паруса я поднял не очень высоко, они получились как бы штормовыми. Это, кстати, было изначально заложено в яхте как раз на такой случай, как мне объяснил кэп.

Переваливаясь через ставшие крупными волны, я смотрел вбок, там были видны черные грозовые тучи, которые двигались на меня, и через некоторое время понял, что они быстро меня догоняют.

«Если не убежишь, так можно в сторону уйти, плохо только, что грозовой фронт довольно широкий и больно-то не увернешься от него».

Повернув штурвал, я под свист ветра на заметно накренившейся от бокового ветра яхте летел в непонятном мне пока направлении.

Гонка длилась почти полтора часа, пока меня не накрыл шквал дождя и ветра. Поняв, что боковым ветром мне может переломать все, что только можно, я повернул по ветру и, убавив площадь парусов до минимума, что, кстати, не сильно-то помогло, полетел в полную неизвестность.

То, что «Ласточка» была тримаран, очень помогало мне, так как при таком ветре практически не было боковой качки, однако это не спасало яхту от крупных волн, которые перекатывались через палубу, захлестывая меня соленой водой вперемешку с пеной.

Выплюнув очередной раз попавшую в рот и нос воду, я, кашляя, но крепко удерживая штурвал, матерился, вспоминая Нептуна и его шуточки с погодой.

Яхта содрогнулась от догнавшего нас очередного крупного вала, и послышался треск.

«О нет, только не это! – подумал я, увидев, как вода водоворотом уходит под палубу. – Ну точно дверь снесло. Блин, теперь надо закрыть проем брезентом!»

Включив двигатель и обе водооткачивающие помпы, я крепко принайтовил штурвал и, поправив веревку, завязанную на поясе, стал пробираться к разбитой в щепки двери, до этого закрывающей проход внутрь яхты.

Заметив следующий вал, я крепко уцепился за попавшуюся на пути мачту и с громким воплем встретил волну. Вода моментально попала мне в рот, кашляя и отплевываясь, я орал:

– Да чтобы я… эхе… кхе… тьфу… еще раз в открытом море оказался?! Все моряки тайные мазохисты! Как такое море можно любить?!

Убедившись, что следующий вал еще далеко, я под сотрясение корпуса и наклон в сторону носа – «Ласточка» как раз взбиралась на очередную обычную волну – спустился внутрь яхты и, бредя в воде по колено, открыл ящик справа от входа на кухню и достал брезент, который был специально припасен для таких случаев.

Переждав очередной вал и заметив, что «Ласточка» заметно потяжелела, приняв несколько тонн воды, стал быстро закрывать проем брезентом, укрепляя его досками от остатков двери. Завязав последний узел, я ударил по брезенту, который пружинисто оттолкнул руку.

«Порядок, выдержит!» – подумал я, возвращаясь к штурвалу. Затопления моторного отсека я не опасался, так как он был герметичный, и шанс попадания воды был минимальный. Заметив догоняющий нас очередной вал, я ухватился за леера и крепко сжал губы. Нескольких попыток держать их открытыми мне хватило, чтобы понять, что рот нужно держать закрытым, тем более когда тебя накрывает волна.

Впопыхах схватившись за леера, я совершенно забыл, что мало того что они алюминиевые, так еще и съемные. Поэтому меня, орущего со страху, приподняло и кинуло на нос яхты, где я успел уцепиться ногой за один из канатов бушприта, который только что врезался в очередную волну, и я стал карабкаться наверх. Однако это было не все, резко отхлынувшая с палубы вода потащила меня за собой, и через секунду я оказался в открытом море.

Страховочный канат, обмотанный вокруг пояса, пребольно врезался мне под ребра, когда «Ласточка» потащила меня за собой. В это время сильный шквальный дождь, барабанивший по воде и яхте, заметно уменьшился, дав возможность хоть немного осмотреться, хотя мне было не до того.

Отшвырнув секцию леера, которую, как оказалось, я продолжал держать в руках, и ухватившись за канат, напрягая все силы, оставшиеся после трехчасового тяжелого плавания в эпицентре урагана, стал подтягивать к себе яхту. Эта борьба за жизнь так увлекла меня, что я пропустил приближение очередного вала.

– А-а-а!!! – заорал я, когда мощная водяная рука подняла меня и зашвырнула прямиком на палубу. Успев ухватиться за мачту, когда напор воды протащил мимо, я, крепко держась, любовно ее обнял и несколько раз поцеловал в благодарность. Наконец вода схлынула, я добрался до рубки и, забравшись в нее, еще раз привязал себя к сиденью.

Борьба за жизнь продолжалась еще четыре часа, полностью вымотав меня, когда вдруг «Ласточка», заметно кренясь на правый бок, так, что правый поплавок почти полностью ушел под воду, вдруг вылетела на вполне спокойную воду, где отсутствовали шквальный ветер, дождь и тучи, делавшие день ночью.

С удовольствием прикрыв глаза, я, тяжело дыша, отдыхал от постоянной борьбы за жизнь.

«Десять секунд отдохнул – и хватит, надо осмотреться, куда я попал. В то, что ураган прошел, мало верится, вон он за спиной молниями сверкает, темной стеной до самого неба. Неба?»