Элирм V

Элирм V
Владимир Владимирович Посмыгаев

Элирм #5
В жизни Эо, Германа и остальных наступила новая глава. Та самая, где герои понимают, что бежать уже по?шло и пора бы научиться играть по-крупному.

Новый клан, новая территория, свежая порция приключений. А также собственный город. Но вот вопрос: что это будет? Окруженное частоколом поселение? Либо не пойми откуда взявшийся Лас-Вегас?

Владимир Посмыгаев

Элирм V

Глава 1

На точке возрождения царила гробовая тишина. По крайней мере, так казалось.

Вокруг по-прежнему сновали люди, и то и дело вспыхивали короткие яростные стычки, однако мы с друзьями чувствовали себя так, словно оказались в вакуумном пузыре. Невидимом, беззвучном, непроницаемом. Ограждающем от внешнего мира.

Мне, как и остальным, потребовалась пара минут, чтобы полностью осознать весь смысл и всю грандиозность неожиданного открытия. Уж больно очевидное и оттого чертовски ошеломительное оно было. Все равно, что зажженная петарда, брошенная под ноги прикорнувшей у подъезда бабульке.

– Боги, какой ужас… – прошептал Эстир, сунув в рот кончик правого уса. – Один из четырех братьев-стихиалиев… повелитель животного царства и, по сути, бог… а я игрался с ним как с какой-то плюшевой куклой…

– И еще «стрелял» из него по армии Доминиона, в прямом эфире, – нервно хихикнул Мозес. – После чего перевернул вниз головой и дунул в задницу, словно в дымящееся дуло револьвера.

– М-да.

– А я дернул за хвост… Нечаянно, – покаялся Герман. – Еще тогда, в башне. Когда тот увел у меня из-под носа говяжий стейк. Но это еще что. Гундахар так вообще предлагал…

– Велор, заткнись! – вовремя спохватившись, генерал шагнул вперед и отвесил напарнику увесистый подзатыльник. – Чертов стукач!

– Э, руки!

– Парни, не хочу вас расстраивать, но мы и правда беспросветно тупые… – продолжал сокрушаться шаман. – Его имя. На языке первых людей слово «ханг» означает «младший», а «вил» – «брат». «Айя лаир вил», помните? Фраза, что сказала Владу Алекса при встрече. «Я люблю тебя, брат». Тоже своего рода подсказка. Такая, что проще и быть не может. И те символы на его лапах.

– А что с ними?

– Вас не смущает, что у обычных зверей их нет? Ни у кого. Почему? Да потому что это символы стихиалиев!

– Ты прав, – Август медленно встал и прислонился спиной к мегалиту, разминая затекшие ноги. – Но кто по-настоящему тупой, так это я. В отличие от вас, мне понадобилось почти сорок лет, чтобы это понять.

– То есть? – удивился я.

– Видишь ли, мы с Хангвилом – давние друзья, – улыбнулся тот. – Где-то на третий год после моего пробуждения мы с Эдвардом и Адой отправились в подземелье под Закумом, что на восточном континенте. Там я его и нашел. Запертого в клетке из орихалка глубоко под землей. Не знаю, как много лет или веков он там провёл, но в благодарность за освобождение Заранда выразил готовность стать моим фамилиаром. Так мы и подружились. И почти три десятилетия оставались неразлучны до тех пор, пока его не убили.

– Убили?

– Да. Гармахис, – Август протянул мне ладонь, помогая встать на ноги. – Пернатый подонок отрубил Хангвилу голову. Клинком из божественной стали. Для любого из живых существ это означает одно – верную смерть. Окончательную и бесповоротную. Но только не для того, кто является истинно бессмертным. В тот день Заранда умер, как и умирал бесчисленное множество раз за те миллионы лет, что он бродит по свету, а затем заново переродился в крохотного медвежонка первого уровня. Я понял, кто он, когда нечаянно наткнулся на него в начальной зоне. Ровно за неделю до того, как встретил тебя. Но по какой-то причине Хангвил меня не вспомнил. Точнее – отнёсся со спокойной сдержанностью. Как к старому другу из детства, с которым связано множество теплых воспоминаний, однако при этом каждый понимает, что ваши жизненные пути давным-давно разошлись. Он словно ждал кого-то, но не меня.

– Эо, – улыбнулся Мозес.

– Верно, – подмигнул «учитель». – Было бы глупо представить, что Вайоми-старший проигнорирует пробуждение Влада и оставит потенциального наследника без присмотра.

– Август, а что насчет той статуи в пещере старых богов? С Пуньей на правом плече, – спросил я.

– Да, это тоже он. Вот только как давно это было, я и представить боюсь.

– Так это же просто отлично! – продолжал улыбаться толстяк. – Получается, что если наш рыжий мошенник – один из четырех братьев-стихиалиев, то мы теперь в шоколаде? Эх-х-х, Влад, и вот на кой, спрашивается, ты попросил пушистого дядю не участвовать в бою? Думаю, он в одиночку бы смог одолеть целую армию.

– Гы… пушистого дядю… – усмехнулся Герман. – А ведь и правда.

– Ошибаешься, – покачал головой Август. – Хангвил не всесилен, и обретение могущества не является его целью. Как и мы, он постепенно прокачивается до тысячного уровня, после чего встает перед выбором: разорвать бесконечную цепочку перерождений и уйти в Орлионтан вслед за братьями или остаться тут, но при этом начать путь с чистого листа. Как нетрудно догадаться, он неизменно выбирает второе. Почему? Не знаю. Быть может, что-то ищет. Какой-то уникальный опыт. Или же просто привык к этому миру и не хочет его покидать.

– Стало быть, надрать Зилоту задницу он не сможет?

– Нет, конечно. По силе он такой же, как и мы. Плюс-минус.

– Блин, обидно, – расстроился Мозес. – А я-то уж начал думать, что у нас появилась при себе ядерная боеголовка.

– Ты просто пытаешься наделить его человеческими качествами, напрочь забывая при этом, что Заранда – стихиалий, – ответил инженер. – Это для людей величие ассоциируется прежде всего с властью, статусом и способностью нагибать противников пачками. Хангвил не такой. Да, он может перегрызть пару глоток, но сделает он это тогда и только тогда, когда посчитает, что это необходимо. В остальном вся наша суета и конфликты его не особо интересуют. Он с гораздо большим удовольствием будет охотиться на бабочек или часами троллить волков, чем примет участие в бессмысленной бойне. А попытаешься его заставить или сделаешь то, что его разочарует, – Август перевел взгляд на меня, – он покинет тебя раз и навсегда.

– Вот поэтому я и ненавижу стихиалиев, – дернул щекой Гундахар. – Один вмешивается не в своё дело и провозглашает себя хранителем мира живых, уничтожая всех без разбора, в то время как второй, наоборот, отрекается от силы и влачит жалкое существование туриста и наблюдателя. Вот и какая, спрашивается, от них польза?

– …

– Что и следовало доказать.

Так и не дождавшись вразумительного ответа, генерал брезгливо фыркнул и направился в сторону подножия скалы, где среди груды обломков по-прежнему валялись сотни трупов. В основном бойцов Небесного Доминиона. А значит, в плане лута там было чем поживиться.

– Кстати о хранителях, – спохватился я. – Хангвил, ты покажешь нам дорогу в Орлионтан?

– Уа? – искренне удивился кошачий медведь.

Странно, но судя по его реакции и мимике, складывалось ощущение, словно он уже это сделал. Вот только как и когда – непонятно.

– Август, я опять что-то упустил?

– Угу, – кивнул инженер, провожая взглядом цепочку плененных солдат Доминиона. Беднягам не повезло упасть со скалы вместе с нами, как и воскреснуть посреди армии противника, отчего их тотчас же схватили люди Вергилия. – Ключ, отпирающий проход между мирами, у тебя уже есть. Причем давно. Тот крохотный предмет, что подарил тебе Хангвил, как только вы познакомились.

Я материализовал на ладони ту самую «косточку авокадо».

– Это семя Древа Миров. Нечто сродни Иггдрасилю. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что это значит?

– И что мне с ним делать? – спросил я.

– Посадить. Как сажают обычное дерево. Рано или поздно оно вырастет, и проход откроется.

– И когда это произойдет? Неделя, месяц, год?

Август загадочно улыбнулся.