Замороченный лес. фантастический роман

– Конечно нужна. Во-первых, мы наказали браконьера, браконьершу, во-вторых, лишили ее орудия промысла – пусть теперь боится, в третьих, добыли себе неплохую закуску к водке и пиву. Ты, Шнурок, водку конечно взял?

– Само собой, – обстоятельно ответил Шнурок. – Какой пикник без водки.

– Сопьешься когда-нибудь, – вполголоса вставил Страус.

– А черемша под водку хорошо идет, – закончил Продиджи.

– Под водку маринованная черемша идет, – напомнил Страус. – А у нас свежесорванная и уже старая, листья вон пустила.

– Все равно, очень полезный овощ, богатый витаминами, – настаивал Продиджи. Потом он переложил лук в рюкзаки, свой и Юлин, а корзину выбросил в кусты.

– Люди, караул, обокрали! – Донеслось из глубины леса.

– Гляди, как орет! – Восхитился Продиджи.

– Валим отсюда побыстрее, – сказал Шнурок.

С ним согласились все. Вскоре вопли ограбленной браконьерши затихли вдали. В лесу воцарила живая, дышащая тишина, наполненная трелями птиц. Было хорошо и покойно, словно уставшая от суеты душа вдруг соприкоснулась с чем-то вечным и надежным. Стройные колонны ясеней тихо покачивали ветвями, ласково шелестя молодой листвой. Стоял аромат свежей зелени и прошлогоднего опада, смешанные с аппетитным грибным духом.

Спустя час ходьбы, Оксана основательно притомилась и, повиснув на плече Миши Шнурка, принялась стонать:

– Ой, Мишенька, не могу больше, не хочу дальше. Вон, смотри, очень удобная полянка, там травка мягкая, давай расположимся на ней.

Однако на удобной полянке росла молодая и очень злая крапива, и расположиться на ней, как предложила Оксана, представлялось проблематичным.

– Мы же к плотине собирались идти, – напомнил Страус. – Тут немного осталось: под мостом пройти и с полкилометра направо.

– Я не дойду, – продолжала ныть Оксана, – не выдержу.

Эта юная особа всю свою сознательную жизнь передвигалась на папином автомобиле и в автомобилях своих многочисленных друзей, поэтому пеший переход, да еще по лесу был для нее, что переход Суворова через Альпы: труден и наполнен всевозможными опасностями.

– Выдержишь, куда ты денешься, – возразил Продиджи. – Человек – существо уникальное, у него много скрытых резервов. Можешь Страуса спросить.

– Я не хочу никого спрашивать. Я хочу отдохнуть. Я не для того сюда пришла, чтобы по лесу шляться. Я хочу просто посидеть, отдохнуть и поцеловаться с моим Шнурочком.

– Я хочу…, – передразнил ее Продиджи. – Я тоже много чего хочу. Хочу на Луну слетать!

– Мост близко, – напомнил Страус.

– Только мост, – сморщилась Оксана. – А до плотины еще топать и топать.

В этом месте над лесом по высокой эстакаде проходило шоссе, потому что сам лес уходил в низину. Места здесь были безлюдными – многочисленные пруды и старицы, оставшиеся от загнанной в трубы речки, затрудняли подъезд. Здесь было царство водоплавающих птиц, ондатр и водяных полевок. На сухих местах обитали фазаны, куропатки, охотящиеся на них лисицы и акклиматизированные енотовидные собаки. А если передвигаться очень осторожно, не поднимая шума, то можно было наткнуться на трех косуль и четырех кабанов, завезенных охотоведами. Но самое главное – в километре от моста, в густых зарослях ясеней и бересклетов находилось древнее капище таинственного народа. Некоторые говорили, что это непонятное каменное строение: прямоугольный постамент, окруженный украшенными полустертыми рунами двухметровыми столбами, оставили древние киммерийцы, когда шли из Азии в Южную Европу.

– Скоро плотина, – произнес Продиджи. – А что, Страус, к древнему храму сходим?

– Сходим, – коротко ответил Страус. Он всегда был легким на подъем.

– Какой храм? – Невнятно спросила уставшая Оксана

– Ты что, там никогда не была? – Удивился Продиджи.

– Я тоже не был, – сказал Миша.

– Ну, друг, многое потерял. Мистическое, я тебе скажу, место. Оттуда веет непонятной энергией. Каменные изваяния, какой-то лабиринт из столбов, жертвенник. На камнях спирали и руны. Похоже, там до сих пор жертвоприношения кто-то совершает – мы сожженные косточки в кучах золы находили. Подтверди, Страус.

Страус молча кивнул.

– Ужас какой! – Испугалась Оксана. – Вдруг там сатанисты собираются.

– Все может быть, – спокойно согласился Продиджи.

– Тогда зачем вы меня сюда притащили?!

– Не бойся, жертвоприношения только ночью происходят.

– Но мы же здесь ночевать собираемся!

– Не совсем здесь. На островке возле плотины. Ночью туда никто не сунется – место слишком непроходимое. Мы со Страусом там несколько ночей провели.

– А что это так гудит? – Тревожно спросил Оксана.

– Эх ты, голову подними, – развеселился Продиджи. – Это машины по мосту проезжают. А ты кого ожидала?

Вдруг над головами ребят раздался громкий треск и надсадный рев автомобильного двигателя. В этом месте дорожная насыпь, переходящая в мост, достигала высоты двадцати метров. И когда молодые люди подняли головы, они к своему ужасу увидели, что вниз по склону насыпи на предельной скорости несется автомобиль, причем несется прямо на них. Как назло, вокруг росли не очень толстые деревья, не способные задержать это ревущее чудовище.

– Бежим! – Заорал обычно невозмутимый Страус.

И все побежали, а обычно галантный Шнурок оттолкнул в сторону цеплявшуюся к нему Оксану. Оксана поскользнулась на мокрой земле, но на ногах удержалась, обогнала Мишу и помчалась впереди всех. Откуда у нее только силы взялись? А что делать? Стоять на пути несущегося автомобиля могут или отчаянные герои или полные кретины, да еще самоубийцы, которым наскучило земное существование.

Автомобиль достиг леса. Тонкие стволики деревьев его не остановили и, создавая за собой просеку, он полетел дальше. Металлический скрежет, деревянный треск звучали за спинами ребят, которым некогда было обернуться назад. Все, надрывая дыхание, бежали сквозь лес, и гибкие ветви больно били по лицам. Оксана пронзительно верещала. Вопил Шнурок. Даже Страус пищал что-то пронзительным голосом циркулярной пилы, а Шурик пищать не мог – ему листва в рот набилась.

Потом грохот падающего автомобиля затих, а ребята скатились в заросшую кустарниками ложбину и повалились на землю…

Елки-волки и прочие чудеса

«Из-за облака сирена

Ножку выставила вниз,

Людоед у джентльмена

Неприличное отгрыз».

    Николай Заболоцкий.

Несколько столетий минуло с того исторического дня, когда один умный дядя по фамилии Галилей сказал великое, сохранившееся в веках: «А все-таки она вертится!» Имел он в виду нашу старенькую матушку Землю, которая тем и занимается, что вертится себе да иногда трясется, пугая и калеча своих обитателей. Не найти сейчас умника, пожелавшего опровергнуть сие. Чтобы взгромоздился он на амвон и провозгласил сурово и со значением: «А все-таки она не вертится!», озадачивая окружающих своей беспримерной храбростью или кретинским скудоумием.

Как хотел несчастный Мормон, как желал полуживой Бугай, чтобы явился некий смельчак, чтобы кто-то остановил вращение окружающей их среды, пусть даже на словах. Небо, земля, стволы, сучья, листья деревьев, пни, зайцы, птицы, полевки и сони, проносились перед окнами джипа с пугающей скоростью, вращаясь вокруг воображаемой, постоянно изменяющейся оси. Мир сошел с ума, вселенная пустилась в пляс, а мировые константы вдруг изменили свои значения, показав людям большой, жирный кукиш. Все стереотипы, моральные установки и идеалы повылетали из мозгов Бугая, Мормона и Шишиморы, да и такие привычные слова великого и могучего русского языка рассыпались на составляющие буквы, превратившись в загадочный и древний язык, возможно шумерский или язык китайского народа ся. Оставалось только ждать, скулить и бояться, дрожать в ожидании скорой и безвременной кончины и проклинать совершенные в жизни непоправимые ошибки.