Проект «Валькирия»

– Почти сто двадцать часов. Сто девять боевых вылетов! – лихо козырнул Сафонов, накрыв пустую голову левой ладонью.

– Здесь система управления намного проще. Да и сбивать никого не нужно. Пока! – чему-то недобро усмехнулся Саргенто.

– Этот рассчитан на три человека, – пояснил Кабо. – А вон те, поодаль, одноместные и двухместные. Захочешь – выбирай любой. Значки свободных у дежурного на КПП подсвечены. Он тебе и ключ выдаст. Разрешение я оформил.

Николай занял место рядом с Владимиром, а Борису досталось пассажирское сиденье за командиром. С места взяли стремительно и бесшумно, антиграв резко набрал высоту. Вот уже учебный центр остался сзади сбоку, а впереди по курсу показалось что-то, напоминающее древнеегипетскую пирамиду. Борис с детства обожал историю. Хотя нелюбимых предметов у него вообще не было. Типичный синдром отличника – было интересно всё, чем занимался. При этом не зазнавался, когда хвалили, и не впадал в отчаяние, когда ругали. Бывало и такое. Всё как у всех.

– Видишь высотку? – Зубров указал на пирамиду. – Это центр гиперпространственной связи. На Земле-7, в Москве, целых семь таких построили. Одновременно заложили, седьмого сентября 1947 года в разных местах столицы. Даже в один и тот же час, ровно в 13.00. Ну, они немного разные по виду, но суть от этого не меняется: шпили служат проводниками между мирами. Ведь ещё та-кеметцы, то есть древние египтяне знали, что пирамиды представляют собой гигантские аккумуляторы энергии.

– Мистика какая-то! – недоверчиво проговорил Сафонов.

– Да считай пока как тебе привычнее! Управление Мобилизации ещё перед войной снабдило правительство нашего СССР нужными чертежами. Начать должны были с Дворца Советов. Думаю, ты в курсе. На месте бывшего храма Христа Спасителя. К тридцать девятому году даже фундамент заложили. Но началась война, и работы приостановили. План скорректировали уже после Победы, и довели-таки до конца. Построили красивейшие сталинские высотки. Правда, не девять, как намеревались, а всего семь. Но для гиперсвязи и этого с запасом. Потом, правда, власть поменялась, и гиперсвязь пришлось сильно шифровать перед всеми.

Феоктистов перевёл аппарат на автопилот и обернулся к Сафонову:

– Мы сегодня покажем тебе Новосибирск с высоты птичьего полёта.

– Так птицы разную высоту набирают! Серые журавли так аж до десяти километров поднимаются.

– Ну, нам пока так высоко не надо. Метров пятидесяти будет достаточно. Мы же хотим, чтобы ты ещё и рассмотрел кое-что. Смотри! – Саргенто указал вертикально вниз. – Один из крупнейших дельфинариев Метрополии. Здесь люди общаются с дельфинами, обмениваются с ними информацией. Как понял, наши научники поясняют им про жизнь на суше, а они нам рассказывают про подводную.

– Дельфины разговаривают?!

– Ещё как! Щебечут, щёлкают, чмокают, скрипят, свистят и даже квакают. К друг другу, как и мы, по именам обращаются. Охотно учатся, всё понимают. Очень интеллектуальные разумные.

Внизу тем временем развернулось целое представление. Дельфины синхронно выскакивали из воды и, пролетев по воздуху, одновременно уходили обратно, чтобы вынырнуть опять в новой комбинации. Зрелище было феерическое.

– Как-нибудь посети, пообщайся с этими… Даже созданиями их язык не поворачивается назвать. Вот уж кто абсолютно не агрессивен! У этих «людей моря» тоже есть враги, конечно. Самые серьёзные из которых акулы. Но дельфины научились противодействовать. Во-первых, стараются держаться коллективом, так сказать поэскадрильно, а во-вторых, часто нападают первыми. То есть действуют по принципу сицилианской защиты.

– В смысле, когда лучшая защита – это нападение?

– Умный ты, мужик, Феоктистыч! Одно удовольствие общаться. Здесь-то дельфинам, конечно, не от кого защищаться. Они сюда обычно на два-три лунных цикла прибывают. Как в санаторий. Ну, или там пионерлагерь.

Далее пошли городские кварталы. Затем их сменила лесопарковая зона. Везде Борис было много зелени: кедры, пихты, ели, сосны, берёзы стояли группами и по отдельности, в парках и на берегах многочисленных прудов и речушек. Многочисленные цветники перемежались газонами со свежепостриженной травой. Даже сверху видно, что та мягкая и пушистая. Так и хотелось пройтись босиком или разлечься на спине и следить за проплывающими облаками.

Впрочем, многие так и делали. Горожане располагались целыми компаниями поблизости от воды и отдыхали. В основном это был активный досуг: взрослые играли в мяч и другие спортивные игры, дети строили из песка замки и пирамиды, прокладывали туннели и возводили мосты.

– Сегодня выходной. По традиции новосибирцы проводят много времени с семьёй на свежем воздухе! – Владимир направил антиграв в сторону посадочной площадки. – Мы тоже пройдёмся немного. Не возражаешь?

Вопрос был чисто риторический. Борис очень хотел посмотреть вблизи на этих счастливых, улыбающихся людей, какими с детства воображал жителей коммунистического общества.

Феоктистов мастерски зашёл на посадку (чувствовался почерк истребителя-аса) и приземлился на берегу голубого озерца, на противоположной стороне которого песчаный пляж радовал глаз приятной медовой желтизной. Выбрались из аппарата и подошли к висячему мостику, ладно скроенному из ажурных конструкций и нависшему над водой затейливой аркой.

– Как это может быть? – удивился Сафонов. – Ни одной опоры в озере нет. На чём же он держится? Только на береговых устоях? Но это же противоречит закону всемирного тяготения!

– Чудак-человек! Если здесь есть такие летательные аппараты, неужели трудно соорудить мост, в центре которого располагается компенсатор гравитации?

Борис смутился. В самом деле, как он не сообразил? Да, многому ему предстоит ещё научиться и от многих привычных представлений отказаться.

Перешли озеро по чудному мостику, миновали пляж и углубились в тенистые заросли черёмухи, боярышника и рябины. На плодовых кустах краснели и чернели ягоды. Деревья аккуратно подстрижены, в тени тут и там расставлены скамейки, на которых отдыхают мамаши с детьми и люди пожилого возраста.

Вдруг из-за ближайшего куста чёрной смородины послышался детский плач. Борис, который оказался ближе, отреагировал моментально. В следующий миг он уже сидел на корточках перед мальчиком. На вид тому было лет пять, не больше. Страдающий человечек размазывал по лицу жидкость, которая обильно текла из глаз и носа, и плакал так горестно, что у Сафонова сжалось сердце.

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Не-ет! – плач перешёл в рыдания. – Мой котёнок убежал!! Мама подарила на день рождения, а я потерял! Мне говорили – не носи в парк, а я не послушался! Мама не зна-а-а-ет! У-у-у!

Борис достал выглядывавший из кармашка детской курточки носовой платок и тщательно вытер мальчугану лицо. Тот не сопротивлялся. А Сафонова неожиданно накрыло – курносый малец чем-то напоминал его Игорька.

– Как тебя зовут, дружок?

– Ваня.

– Не переживай, сейчас поищем твоего котёнка! Только ты не плачь и никуда отсюда не уходи, хорошо?

Мальчишка кивнул, не переставая рыдать. Подошли инструктора.

– Надо прочесать ближайшие окрестности, он далеко не мог убежать. Забился куда-нибудь в укромное место. – Борис сам не заметил, что стал раздавать указания старшим по положению. Они, впрочем, не возражали.

Пошли в разные стороны, тщательно разглядывая особенно густые заросли. «Конечно, и в коммунистическом обществе бывают ситуации, когда люди плачут, – думал Борис, обшаривая очередной куст. – Маленькие дети, да и взрослые. Наверняка есть измены, предательства… Или нет? Надо будет спросить у ребят».

Подойдя к единственному высокому дереву в округе – это был сибирский кедр, – Сафонов услышал слабое попискивание. Подняв голову, увидел сквозь хвою пушистого зверька, испуганно сжавшегося в комочек в развилке между ветками. Надо лезть. Сколько тут? Метров пять, не больше. Ерунда!

Но когда подобрался к котёнку настолько близко, что мог уже дотронуться рукой, тот неожиданно дал дёру вверх.

– Ах ты, паршивец! И что теперь прикажешь с тобой делать?

Прикинул: сучья толстые, его вес выдержат. Но где гарантия, что зверёныш не убежит ещё выше? Дело не в страхе – какой лётчик боится высоты?

– Феоктистыч, слезай! Мы его и отсюда достанем! – Саргенто внизу призывно махал рукой.

Борис подчинился – не привык спорить со старшими. В руках у Владимира увидел что-то вроде детского пистолета с утолщением на конце. Оно оказалось головкой дротика. Прицелившись, «Саргенто» выстрелил в котёнка, которого, хоть и с трудом, но можно было различить среди кедровых иголок. На подлёте к цели заряд выпустил из себя туманный шлейф газа и лёгкий кокон из сиреневой ткани, окутавшие зверёныша и скрывшие его от глаз наблюдателей. За дротиком тянулась нить, потянув за которую, можно было вернуть «улов» на землю.

– Сейчас успокоится и заснёт! – старший космонавт осторожно травил связующую леску из «пистолета», стараясь не причинить вред животному. – Очень удобное устройство. Стреляет на пятьдесят метров, при этом не повреждает живую цель, а усыпляет её. Так что можно не лазить по деревьям. – Посмотрев на поникшего Сафонова, добавил: – Ты же не знал, что здесь такая штукенция есть! Среагировал адекватно. Я бы тоже полез на твоём месте.

Наконец котёнок был доставлен вниз живым и невредимым. Распутали сиреневое полотно, обнаружили внутри маленький живой комочек, обхвативший себя лапками и мирно посапывающий. Борис взял его на руки:

– Надо отдать малышу!

Мальчик очень обрадовался найденному питомцу.

– А теперь, Ваня, мы проводим тебя домой. Ты свой адрес помнишь?

– Да. Лесная, пять. Мы там с мамой живём.

Инструктора быстро переглянулись. А Сафонов спросил:

– А папа где?