Сказ про то, как Борис Александрович за знанием ходил

Борис Александрович стоял в небольшой круглой пещерке. Сверху из трещины в скале проникал солнечный свет. Луч света оканчивался в центре пещеры, освещая небольшой постамент. На этом постаменте стоял переливающийся кристалл. Борис Александрович, как завороженный, подошёл к нему. Никогда он не видел ничего подобного.

Переливаясь всеми цветами радуги, кристалл манил и искрился. И искристость эта отзывалась в теле ратника теплом и радостью. Словно друга старинного он встретил. И все мысли его замерли в восхищении. В восхищении того чуда, которое Природа в великом порыве любви своей сотворить сумела, и сама же этим чудом залюбовалась.

Бережно и осторожно взял он кристалл в руки. От отсутствия света солнечного, кристалл ещё немного померцал. Постепенно мерцание погасло, но тепло кристалла все равно ощущалось. Положив его в карман, Борис Александрович отправился обратно.

Выйдя на площадку, он посмотрел вниз. Внизу догорал костер. Акима не было видно. Наверное, пошёл за дровами. Одев в впотьмах крылья, ратник опустился возле костра. Снял крылья и вышел из пещеры.

Перед пещерой стоял ухмыляющийся барон Кобель. За бароном толпилась измождённая охрана. Воины еле стояли на ногах, красные и потные. Словно с утра бежали без остановки. За ними, пугливо моргая, стояли Великий Учёный и Стоящий у Истока. На земле, возле небольшого валуна, лежал замотанный в сети, с кляпом во рту Аким.

– Привет, ратник – ехидно, с издевательской улыбкой, сказал барон, – вот мы и встретились.

Борис Александрович внимательно огляделся. Один из воинов тут же вытащил меч и приставил его к шее Акима.

– Не надо, ратник. Не советую, – засмеялся барон. – Воин ты знатный, я наслышан. Поэтому, предлагаю тебе перейти на мою сторону. Скоро я всем миром править буду. Выгода тебе большая от этого будет. Главным своим генералом тебя сделаю. И другу своему жизнь сохранишь. Крыльев мне наделаете. Отряд летучий соберём. Равных нам никого в мире не сыщется. Золотом вас осыплю. В роскоши жить будете. Все желания исполнятся. Ну, что ещё хотеть, ратник?

– Я никогда предателем не был. И быть им не собираюсь.

– Какое предательство, милый? Это сделка. Ты мне кристалл, я тебе почёт и славу, да ещё и жизнь друга в придачу. Очень выгодное предложение. Соглашайся.

– Мерзкая ты личность, барон. Хочешь кристалл – возьми его сам, – и Борис Александрович медленно взялся за ручку своего меча, но вытаскивать его не стал.

– Ну, что же вы за людишки такие примитивные. Глупости только в голове. Верность, дружба, тьфу! Не хочешь по-хорошему – не надо. Сам, говоришь, возьми? Ну, что ж, будь, по-твоему.

Барон достал из кармана небольшой флакон с какой-то мутной синей жидкостью. Посмотрел на него. Потом на Бориса Александровича. И кинул флакон ему в ноги. Флакон разбился о камни. Поднялся с шипением сизый дымок. Ратник почувствовал, как тело его деревенеть стало. Барон подошел ближе.

– Ну вот видишь, как дурь человеческая плохую услугу тебе оказала. Я сейчас возьму у тебя кристалл и уйду, а ты так вечно стоять истуканом будешь, пока от голода не помрёшь. Но напоследок я голову твоего друга тебе в ноги брошу, – и барон медленно, как бы наслаждаясь этим, начал протягивать руку к карману ратника, где кристалл спрятан был.

Борис Александрович из последних сил попытался противостоять колдовству. Но тело его словно камень, не хотело слушаться. Приступ ужаса начал сдавливать горло. Правая нога зачесалась до нестерпимого зуда. Мысли в голове засуетились, забегали, закружились.

– Что же это происходит, сестрички, – закричала одна мысль. – Этот мерзавец сейчас нас унижать будет, а мы ничего сделать не можем. Эй ты, маленькая мыслюшечка, придумай хоть что-нибудь.

Из глубины разума выпорхнула маленькая мыслюшечка, полыхнула голубоватым сиянием.

– А вы что, сестрицы, не знаете, что делать надо? Дайте ей свободу, она же орёт об этом.

Мысли переглянулись, засмеялись, обнялись и хором крикнули:

– Давай, нога!

И правая нога, словно ждала этого сигнала. Она подскочила, согнулась и со всей силы пнула барона в грудь. Барон отлетел, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе, и грохнулся о землю. Чары тут же развеялись. Охранник, стоящий возле Акима, выронил меч и упал от страха. Все вытаращили глаза. Барон медленно поднялся на ноги. Казалось, что этот удар не произвел на него никакого эффекта. Он вытащил меч.

– Ну что ж, ратник. Тогда я наоборот сделаю. Твою голову брошу к ногам твоего друга.

И он бросился на Бориса Александровича. Завязалась смертельная битва. Все замерли. В округе только звон мечей нарушал вечернюю тишину. Барон был действительно талантливым воином и превосходно владел техникой боя. Он наступал на ратника. Борис Александрович, искусно обороняясь, отступал. Вскорости они скрылись за скалой. Охрана, словно прикованная, осталась на месте.

Через некоторое время, то ли барон устал, то ли ратник силу свою почувствовал, они поменялись местами. Теперь наступал Борис Александрович. Он начал прижимать барона к краю обрыва. Участок, на котором происходил бой, становился всё уже. С одной стороны – отвесная скала, с другой – бездонная пропасть. Неожиданно Борис Александрович поскользнулся, упал, сбил с ног барона, и они оба полетели вниз.

Упали они на небольшой выступ в скале. Это спасло обоим жизнь. Выступ был метра три в длину и столько же в ширину. Они вскочили на ноги. Оба яростно смотрели друг на друга.

– Ну вот и всё, ратник, – крикнул барон и нанёс последний, сокрушительный удар.

Борис Александрович его отразил. От этого удара меч барона, словно щепка, разлетелся на мелкие кусочки. Барон в недоумении посмотрел на рукоять меча, которую сжимал в руке.

– Не всё так просто, Кобель паршивый, – ответил Борис Александрович и его меч засвистел, рассекая воздух и, как молния, стал приближаться к шее барона.

Барон успел вытащить из кармана какую-то трубочку, раздался выстрел. В грудь Бориса Александровича что-то ударило. В последний момент он увидел отлетающую от тела и летящую в пропасть голову барона. Следом полетело дёргающееся тощее его тело. Ратник упал на спину. Попытался подняться. Не смог. Из его груди сочилась кровь. Попытался поднять голову, но силы иссякли, в глазах потемнело, и он потерял сознание.

В темнеющем вечернем небе появились первые звёзды. С трудом открыв глаза, Борис Александрович смотрел на них и удивлялся. Звёздочки, ласково мерцая, начали водить хоровод, постепенно приближаясь к ратнику. Вот они закружились сильнее. Уже трудно было разобрать каждую в отдельности. И, внезапно, их кружение превратилось в образ женского лица, удивительной красоты. И это видение, что-то ласково и нежно говоря Борису Александровичу, стало приближаться к нему всё ближе и ближе, и стало как бы растворяться в нём. Он попытался что-то спросить, но не смог. Тело стало коченеть, и он опять потерял сознание.

Все мысли его с ужасом столпились у края бездонной пропасти, которая образовалась в разуме его, постепенно расширяясь и расширяясь.

– Может, убежим, пока не поздно? – осторожно предложила одна мысль.

– Негоже это, сестрички, – грустно сказала маленькая мыслюшечка, и замерцала нежно фиолетовым светом. – Это дом наш. И судьбу свою мы с ним разделить должны. Так давайте сделаем это достойно и споём нашу Прощальную песню.

Мысли обнялись и медленно закружились в величавом хороводе. И затянули песню. Песню трогательную, гордую, торжественную и необыкновенно красивую. И в этой величественной гармонии ощущалась музыка гимна жизни. Тот жизнеутверждающий торжественный гимн, который звучать может только на грани смерти. И песнь эта Прощальная распространилась повсюду, и услышать её мог каждый, кто музыку мыслей читать умеет. И птицы замерли, и ветер стих, и даже звёзды мерцать перестали. Ибо этот момент, момент смерти, как и момент рождения для Вселенной весьма значимым является.

– Вот он, Ядвига Борисовна, здесь лежит. Сюда, скорее!

К Акиму подбежали братья его и Ядвига Борисовна. Она встала на колени у головы Бориса Александровича.

– Поднимите ему голову. Осторожно. Так держите. Сейчас. Сейчас. Крепись, ратник!

Она достала из кармана сарафана прозрачный пузырек с какой-то жидкостью и осторожно стала вливать в рот Борису Александровичу.

– Это что, – спросил Аким.

– Биоактивный раствор. Активизирует иммунную систему и останавливает негативные процессы.

– Ага, живая вода, что ли?

– Ну, что-то вроде этого. Всё, несите в избушку и кладите его на стол. Осторожнее только.

Ратника подняли и аккуратно понесли в избушку Бабы яги, весящую над пропастью.

Часть 12. Эпилог

Тишина потихоньку отступала. Стали ощущаться какие-то шорохи, тихие, приглушённые голоса. Кто-то вытер пот с его лба и нежно положил тёплую ладонь на его щеку. Неторопливо сознание возвращалось к Борису Александровичу. Он приоткрыл глаза. Зрение ещё не совсем восстановилось. Но постепенно мутная и расплывчатая картина стала приобретать чёткость, и сложилось в образ молодого девичьего лица, которое с обеспокоенной нежностью вглядывалось в глаза ратника. Этот образ, как две капли воды, походил на то видение, что на скале звёзды ему показали. Девичьи глаза вспыхнули радостью.

– Дядя Аким, он очнулся. Побегу всех обрадую.

Видение исчезло. Послышался звук закрывшейся двери и радостный голос с улицы:

– Он очнулся! Всё хорошо!

Какие-то одобрительные голоса. И всё стихло.

Мысль-нянька сидела в окружении молодых, недавно появившихся мыслюх. Она заканчивала рассказ о битве с бароном. Мелюзга сидела, раскрыв рот. Некоторым было очень страшно.