Серый пилигрим

К Донне Барт всегда питал слабость.

– Приветствую, о прекраснейшая! – церемонно поклонился он, прижимая правую руку к груди. – Вы сегодня как никогда очаровательны!

Толстушка хихикнула, отмахнулась пухлой ладошкой. Барт же, выходя из реверанса, неуловимым движением ухватил еще один кусок колбасы прямо с разделочной доски и юркнул мимо.

– А ну, положи! – не очень-то надеясь на успех, потянулась за ним Донна, но Барт без труда увернулся и, поднырнув ей под руку, оказался у нее за спиной. По ходу маневра, не удержавшись, ущипнул девицу за аппетитно выглядывающую из декольте выпуклость. Донна, опять-таки только для вида, взвизгнула и замахнулась на него полотенцем, но юного Твинклдота уже и след простыл.

Уже на улице, щелкая каблуками по булыжникам мостовой и дожевывая колбасу, Барт в очередной раз прикидывал в уме все детали предстоящего дела.

Портовый район Валемира приютил в своих недрах десятки, если не сотни разномастных магазинчиков, лавок, трактиров. Некоторые из этих заведений, к примеру, «Твинклдот и сыновья», несмотря на более чем скромный доход, пользуются известным уважением. И все благодаря главному принципу дядюшки Дона – «лучше меньше, да лучше». Старый Индюк как огня боится сомнительных сделок и готов мотаться вдоль всего побережья в погоне за мизерной, но честной прибылью. Заработанного, конечно, хватает на то, чтобы прокормиться, но Барт на месте дяди уже давно бы занялся чем-нибудь более выгодным.

Но, чтобы самому открыть дело, нужен хоть какой-то капитал. Та сотня лир, что скопил Барт за последние пару лет, не в счет. Для настоящего дела нужен корабль – личный или зафрахтованный. И не жалкое корыто вроде того, что у дядюшки, пригодное только для хождения вдоль берега, а настоящая плавучая крепость, на которой не страшно было бы отправиться к Бакши. А еще лучше – к Архипелагу. Впрочем, для начала сгодился бы и небольшой, но быстроходный баркас.

Архипелаг тысячи островов…. Синд-аль-Баар, как называют его пустынники с Бакши. Таинственный, неизведанный, населенный кровожадными дикарями чудовищами, полный древних сокровищ… Страна сказочных богатств и сказочных возможностей. Если, конечно, верить той книге, что Барт как-то купил на последние деньги, а теперь хранил у себя на чердаке, время от времени перечитывая самые интересные моменты.

Барт мечтал отправиться в плаванье, сколько себя помнил. Как-то раз, еще совсем мальчишкой, он даже тайком пробрался на отчаливающий корабль, надеясь устроиться в команду юнгой. Досталось ему тогда дважды – матрос, нашедший его в кубрике, отстегал его куском каната, приняв за воришку, а Индюк дома добавил широким кожаным ремнем.

Впрочем, может, эти и к лучшему. Позже Барт насмотрелся на матросню в порту и понял, что жизнь юнги – не сахар. Не для того боги наградили Бартоломью Твинклдота столь светлой головой, чтобы он от зари до зари драил палубу. Уж лучше скопить пару тысяч лир и выкупить место на корабле в качестве полноправного партнера. Работать, конечно, все равно придется, но статус будет уже не как у наемной матросни.

Эх, как Барт мечтал вырваться из дядюшкиного дома и отправиться в плаванье! От Валемира – на запад, к Разлому. Оттуда, через один из проходов в рифах – к Бакши, потом еще южнее, к Зуулистану, а оттуда и до Архипелага рукой подать. Есть, конечно, и безумцы, которые отправляются к Архипелагу напрямую – на юго-восток, через открытый океан. Но в последнее время таких становится все реже, поскольку никто из предыдущих пока не возвращался.

Последние два года Барт только и делал, что ошивался в порту, дожидаясь появления отчаянного капитана, снаряжающего очередную экспедицию на юг, за сокровищами древних арранов. По рассказам тех, кто все же возвращался с Архипелага, путешествие того стоило. Опасностей было хоть отбавляй: рифы, штормы, непролазные джунгли, орды порченных игнисом дикарей, почти утративших человеческий облик. Но зато какие богатства ждут смельчаков в руинах древних храмов! Одной удачной ходки до Архипелага хватает на то, чтобы сделать всю команду корабля богаче торговцев пряностями.

Итак, все, что стояло на пути Барта к его заветной мечте – это какие-то жалкие пару тысяч лир, чтобы выкупить место на кораблей. Чтобы накопить такую сумму, понадобилось бы несколько лет работы в дядюшкиной лавке. Но боги смилостивились, и дали ему шанс.

Как можно заработать, имея на руках шесть сотен лир и всего несколько дней времени? Причем большую часть времени при этом нужно торчать от зари до зари за прилавком?

Попробовать сыграть в кости по крупным ставкам? Нет, Барт был не настолько глуп. Даже если бы его допустили к большой игре – то шансов на то, чтобы остаться в живых после выигрыша было еще меньше, чем на сам выигрыш. Но вернее всего его бы ограбили сразу же, еще до игры. Одинокий юнец с семью сотнями лир серебром. Да это же просто подарок небес!

Нет, нужно было действовать осторожнее. И решение созрело само собой.

Как уже было сказано, торговцы бывают разные. Честные и добропорядочные, вроде дядюшки Дона, или же такие, как Хорёк Дабер, лавка которого похожа скорее на заброшенный сарай, жмущийся к самой кромке воды. У Дабера можно найти все что угодно – от пуговиц до двуручных мечей, иногда по подозрительно низким ценам. Причем скупка краденого, похоже, еще самое безобидное из его занятий.

Тем не менее, именно в его лавку с утра пораньше направил свои стопы юный Твинклдот. Накупить у старого пройдохи всякой всячины по бросовым ценам, и затем сбыть все в дядюшкиной лавке. План прост, как все гениальное. Никому и в голову не придет, что в лавке почтенного Донателло может продаваться краденое, так что, если пустить товары по цене чуть ниже обычного – все расхватают за день-два. То, что надо.

Хотя, чем ближе Барт подходил к месту предполагаемой сделки, тем медленнее становились его шаги. Внутри шевелилось какое-то смутное беспокойство, словно бы он забыл о чем-то важном.

А может, ему просто немного боязно? Час ранний, еще темно, а после того, как Барт покинул мощеную площадь и углубился в окружающий её лабиринт мостков и понтонов, выстроенных над водой, стало еще и тихо – только плеск волн где-то внизу и тихое поскрипывание досок.

Бухта, у которой располагается Валемир, пожалуй, единственное сносное место для причала крупных кораблей на всем юго-восточном побережье. Собственно, поэтому-то здесь и образовался один из крупнейших торговых городов континента. А единственный недостаток бухты – её мелководность – сказался на планировке портового района. Во время прилива глубина у побережья – не больше человеческого роста, а в отлив и вовсе даже на шлюпках к берегу пристать невозможно. Так что вырос здесь постепенно целый город на воде.

Началось все, наверное, с длинных, уходящих на добрую тысячу шагов в море, пирсов и причальных стенок. Потом на отмели, обнажающиеся во время отлива, натаскали побольше земли, укрепили края каменной кладкой и превратили в небольшие островки. Некоторые здания и вовсе высились над водой на толстых каменных или деревянных сваях. И между всем этим – паутина понтонов и навесных мостков.

На самом большом островке располагается торговая площадь и часовня Девы Ветров, увенчанная статуей длинноволосой девушки, с надеждой и тоской вглядывающейся в горизонт. Дева – воплощение всех жен, сестер, матерей, дочерей, что ждут на берегу тех, кто отправился в море. Не столько богиня, сколько просто символ. Богов в Валемире и без того хватает – здесь сходятся воедино десятки торговых путей, и те, кто прибывают сюда, привозят своих богов с собой.

Несмотря на ранний час, в торговых палатках уже началась возня, а с первыми лучами солнца, когда в часовне ударит колокол, площадь враз оживёт, будто и не спал никто, и воцарится обычная толчея, так что плюнуть некуда будет.

Но Дабер наверняка уже сейчас на ногах. Точнее, еще. Режим у него особый – лавка закрыта большую часть дня, и первые посетители подтягиваются туда ближе к закату.

В общем, Барт вполне мог рассчитывать на то, что хозяин будет на месте. Да и бояться вроде бы нечего. Хорек, конечно, тип неприятный, но пару сделок с ним юноше уже доводилось проворачивать. Позавчера он уже присмотрел пару вещичек, которые нужно будет выкупить в первую очередь. Например, кинжал с рукояткой, украшенной почти настоящими самоцветами. На него у Барта и покупатель имеется – Матео, сын торговца сладостями. Договорились, что кинжал тот купит за пятьдесять лир, в то время как Хорек продает его за двадцать. Тридцать лир с одной сделки – это совсем даже неплохо. А если еще и попробовать поторговаться…

Занявшись подсчетом будущих прибылей, Барт понемногу отвлекся, так что сам не заметил, как оказался возле магазинчика. Вывески на заведении Хорька не имеется. Кому надо – и сами найдут, а лишние посетители Даберу ни к чему. Да и вообще, это кособокое строение на высоких сваях, с входом, расположенным под самой крышей, будто в скворечнике каком, напоминает что угодно, но не магазин. Даже шаткую лестницу, ведущую наверх, к дверям, Дабер не удосуживается починить для удобства клиентов – на половину ступенек ступить страшно, того и гляди – развалятся под ногами.

Барт, снова немного оробев – дело все-таки серьезное, не то, что обычные шалости – медленно поднялся по лестнице и потянул за ручку. Старая скособоченная дверь открылась плавно и на удивление бесшумно – видно, петли совсем недавно смазали.

Дверной проем зиял непроницаемой тьмой, и соваться туда совсем не хотелось. Юноша шагнул через порог, поежившись, будто ступая в холодную воду.

– Не дрейфь, парень, – подбодрил он сам себя шепотом. Имелось у него такое обыкновение – разговаривать с самим собой, а иногда даже спорить. Много раз он пытался искоренить в себе эту привычку, но понял, что это бесполезно.

С устройством внутренних помещений он уже был знаком, так что не растерялся. Сразу за порогом начинается короткий и узкий – едва ли шире самой двери – коридорчик, через несколько шагов заканчивающийся тупиком. В конце коридора, по правую руку – неприметная дверка с такой низкой притолокой, что входить в нее, не скрючившись в три погибели, похоже, только сам Дабер и может.

В коридоре всегда темно, как в погребе, так что пробираться приходится едва ли не на ощупь. Правда, в этот раз можно ориентироваться по слабому отсвету лампы, пробивающемуся в щель приоткрытой двери.

Барт, невольно затаив дыхание, заглянул в щель. Там, за дверью – комната, что занимает большую часть лачуги Дабера и служит торговым залом. Широкий прилавок отгораживает большую часть залы, оставляя у входа лишь узкое пространство. Там, в глубине, высятся пыльные скособоченные шкафы, в углу установлены две объемистые пивные бочки – как полагается, с кранами, вделанными в днище, с висящими на цепочках деревянными кружками. Правда, по мнению Барта, бочки эти на самом деле пусты, а если что-то там и есть, то отнюдь не пиво. И вообще, все эти заваленные хламом шкафы – так, для отвода глаз. Все добро Хорёк хранит на нижнем этаже, единственный вход на который располагается где-то в углу залы.

Барт приоткрыл дверь пошире, огляделся. На прилавке стоит древняя масляная лампа, света которой едва хватает на то, чтобы различить очертания комнаты. От окон тоже толку мало – оба узкие, как бойницы, и стекла в них не мылись, похоже, со времен Разлома.

Старика не видно. Странно – этот скряга вряд ли оставил бы зажженную лампу.

– Эй… – тихонько окликнул Барт, и запнулся. Вот ведь незадача – не знаешь, как и позвать этого пройдоху. Величать его доном Дабером как-то язык не поворачивается. Как тогда? Не Хорьком же?

– Эй… хозяин…

Нет ответа. И тишина такая, что кажется, будто оглох.

Барт, собравшись с духом, шагнул в залу. Хотел было позвать снова, как вдруг скорее почувствовал, чем услышал какой-то шорох за спиной. У него и без того поджилки тряслись от волнения, а тут он и вовсе шарахнулся, как заяц от выстрела. Метнулся в сторону от двери, к самой стене. Там прилавок обрывается, оставляя узкий проход. В него-то Барт и забрался, замер, пытаясь утихомирить заколотившееся с утроенной силой сердце.

Почти сразу же его охватила досада. Чего испугался-то? Хотя, конечно, мысль о том, что кто-то может застукать его в лавке Хорька, совсем не радует. Как любит говаривать дядя Дон, репутация – такая штука, о которой нужно заботиться смолоду. К тому же шастают сюда всякие темные личности, а ведь у него, Барта, больше семисот лир серебром и никакого оружия при себе. Нет, успокоил он себя, правильно сделал, что спрятался.

Мысли эти успели проскочить за пару биений сердца, и настроение тоже успело радикально поменяться. Теперь Барт чувствовал себя не перепуганным юнцом, забравшимся в лавку торговца краденым, а этаким ловким и хитрым пронырой, который знает, что делает, и никому не даст себя обвести вокруг пальца.

Воспрянув таким образом в собственных глазах, Барт окончательно успокоился. Прислушался. По-прежнему тишина. Неужели показалось? Скорее всего, просто крыса заскреблась под половицей. Этих тварей тут наверняка пруд пруди…

Проклятье, где же этот Дабер? Сам же говорил – если что, заходи утром, пораньше. Или сейчас еще слишком рано?

Барт хотел было уже выбраться из своего убежища, но снова что-то почуял. Чутью своему он привык доверять. Собственно, благодаря ему он и получил прозвище Счастливчик.

Скрип в дальнем углу залы. Тяжелый стук откидываемой крышки люка. На стену выползла огромная расплывчатая тень. Наконец-то. Дабер, собственной персоной. В одной руке тащит лампу, кажется, еще древнее, чем та, что на прилавке. В другой – продолговатый сверток, судя по всему, довольно тяжелый. Как обычно, что-то бормочет себе под нос.

О, боги, как же теперь выбраться-то из-под прилавка, чтобы не выглядеть при этом полным идиотом? Вот ведь влип…

– Убью… Или полторы за каждую, или убью мерзавца… – пробубнил Дабер, ковыляя к прилавку. После этих слов у Барта и вовсе пропало всякое желание попадаться ему на глаза.

– Зачем я только сюда сунулся? – одними губами прошептал Счастливчик, втягивая голову в плечи и поплотнее запахивая сюртук на груди, чтобы прикрыть светлую манишку. Нет, все-таки затея со скупкой краденого была не самой лучшей.

Хорёк тем временем поставил лампу на прилавок, тут же задул ее – зачем жечь две? Рядом положил звонко брякнувший сверток. Что-то железное. Наверное, то, что Барт присмотрел накануне – кинжал с самоцветами и остальное. Или он ждет кого-то другого?

Настроение у Барта портилось с умопомрачительной скоростью.