Оценить:
 Рейтинг: 0

На обочине

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 46 >>
На страницу:
4 из 46
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Харитон открыл ворота и завел во двор Карюху. Снял уздечку и, шлепнув по крупу, отправил коня в стойло. Бросил узду на жерди под навесом, сполоснул руки в ушате с дождевой водой. Кинул взгляд в огород – там, на меже возле гумна, под липами стояли колоды с пчелами. Прищурившись, внимательно пригляделся: возле летков все было спокойно.

На всякий случай он решил проверить свое хозяйство. Роев у Харитона было немного, с десяток. Каждый год пчелы умирали и рождались, а эти борти стояли здесь уж более полувека. Часть из них пришла в негодность, и отец сделал новые, несколько бортей изготовил сам Харитон.

На потрескавшемся стволе липы под раскидистой кроной густых листьев висели иконы святых Зосимы и Савватия. К ним Харитон всегда обращался с молитвой о помощи при уходе за пчелами.

Колоды для пчел, толстые сосновые бревна высотой более метра, сверху были накрыты от дождя шапками из ржаной соломы.

Харитон приложил к одному бревну ухо, внутри слышался гул: «У-у-у». После трудового дня насекомые собрались внутри своих жилищ.

Он всегда с удовольствием слушал этот гул, он завораживал и успокаивал… И тут вдруг из крохотного летка появились пчелы-разведчики.

«С ними лучше не связываться», – вовремя решил он и направился к хате.

Поднялся на крыльцо, развязал лапти и скинул их в сенях. Потом, скрипнув дверью, вошел в дом. Все его детишки сидели за столом, черпали из большой глиняной миски жидкие щи, шоркая по краю ложками, и заедали их ржаным хлебом.

Харитон с удовольствием вдохнул запах кислого ржаного хлеба.

– Ты где пропал? – с беспокойством спросила Анна. – Мы заждались, завечерело уже. Я и квашню поставить успела, с утра печь топить надо – хлеб-то закончился.

– Надел наш проведывал, всходы оглядывал, – Харитон присел на лавку у двери, тяжело вздохнул и наморщил лоб: – Что-то я устал сегодня, давно так не уставал. От жары, наверное.

– Ну и как там наш хлебушко? – испуганно спросила Анна.

– Пока, дай бог, все хорошо, только дождя надо молить. Если еще неделю простоит засуха, то все, конец нашему хлебушку.

Анна зашмыгала носом и тихо всплакнула. Затем вытерла подолом фартука влажные глаза и, не отрывая взгляда от стола, с раздражением сказала:

– У нас от этой погоды одни беды. То дождь днями льет, не переставая, всю землю в болота обратит, то солнце все высушит.

Она встала из-за стола, повязала платок, пошарила рукой за печкой, достала лучину и сунула в печь. На конце лучины ярко разгорелся огонек. Подошла к киоту и зажгла фитиль на глиняной лампадке. Перекрестившись перед иконами, тихо сказала:

– Помоги нам, заступница наша Богородица, помоги нам в нашей беде.

Налила мужу кружку кваса и, направившись к двери, сказала мимоходом:

– Каша в чугунке, молоко в кринке, хлеб на столе, я пошла Буренку доить.

Единственная комната в хате была почти до середины разделена на две половины глинобитной печью. В правой половине за холщовой занавеской стояла родительская кровать. Возле печи над дверью разместились сколоченные из досок полати. Левая половина – детская. На сбитом из досок топчане лежал матрац, набитый соломой. Укрывались дети дерюгой из грубого холста. Когда наступали холода, самые маленькие перебирались на печь, где было теплее и уютнее.

Посреди комнаты, объединяя обе половины, стояли стол и две скамьи, напротив стола на беленой стене висел киот. Под образами теплилась зажженная лампада. А за иконами торчали высохшие вербочки. Сумрачно смотрел Спаситель на чадящую перед ним лампадку. Тут же, рядом – Ильинско-Черниговская икона Божьей Матери. Ею в доме очень дорожили, так как ее подарил родитель в день свадьбы Харитона и Анны. Во многих местах доска потрескалась, с краев отлетела краска, но от нее исходил какой-то особенный, внутренний свет, вселяющий радость в душу. Почитание этой иконы в семье было столь велико, что ни одно событие семейной жизни не совершалось без благословения и молитвы у этой иконы.

Харитоновы сыновья походили на него: высокие для их возраста, с темными кудрявыми волосами и крепкими белыми зубами. А дочка Лукерья – вся в мать пошла: у нее были светлые волосы и большие серо-зеленые глаза.

Харитон сел за стол, придвинул к себе кружку, отхлебнул глоток кваса, а когда потянулся ложкой за медом, встретился взглядом со старшим сыном. Отец улыбнулся и кивнул. Он всегда так делал, когда был в хорошем настроении. Моисей – самый старший, ему уже пятнадцать годков стукнуло, поэтому он был первым помощником в работе. Уже в пять лет сажал его отец верхом на коня, поручая возить борону. Это дело считалось детским. Когда не было полевых работ, Моисей пас гусей и овец. Теперь он мог самостоятельно запрячь в телегу лошадь, чистил хлев.

Глава семьи ласково смотрел на Моисея, на его худое длинное тело, радовался смышленому взгляду из-под густых черных бровей и думал: «Весь в деда Ивана».

На Руси издавна существовал обычай: когда в селе рождался ребенок, счастливые родители шли в церковь к священнику, чтобы он окрестил младенца. Конечно, при этом учитывались пожелания отца и матери.

Первенец родился в сентябре, в день памяти пророка Моисея. Батюшке уж больно понравился младенец, и он сказал Харитону и Анне:

– Нарекаю его именем пророка. Пусть творит добрые дела на земле.

Моисей, Максим Сковпень и Андрей Руденко были закадычными друзьями. Как выпадет свободная минута, так сразу собираются – и в лес. Нарежут острыми ножичками веток ивовых, наделают свистулек и по всему селу бегают с хлопцами, только свист стоит. А ножички… Это Андрей уговорил отца смастерить их всем троим из обручей, что бочки стягивают. Эта троица всю голову задурит и себе, и соседям! Моисею и Андрею все с рук сходило, а вот Максима отец наказывал. Читать «Жития святых» заставлял. Друзья бы тоже хотели с ним почитать, да только грамоте их никто не учил.

– Ну как, вкусно? – улыбаясь, спросил Харитон, отхлебывая горячий взвар.

– Ага! – громко ответил Моисей. Ему наперебой весело поддакивали малые Иван и Ефим. Лукерья щи не ела, она тихо стучала по столу деревянной ложкой, внимательно разглядывая своего брата Ефима.

– Ты чего не ешь? – спросил Харитон.

– Она, тятя, молока напилась, – пояснил Моисей.

Тут Харитон всплеснул руками:

– Растудыт твою! Сынку! Совсем с ума выжил. Обуваться неохота. Сходи Карюхе воды плесни в поилку.

– Сейчас, тятя, бегу, – допивая молоко, послушно сказал Моисей.

Ефим вызвался помочь брату и вскочил из-за стола.

– Сиди, ешь, – строго сказал отец. – Без тебя управится.

– Я тоже хочу… помогать, – жалостливо протянул Ефим.

– Тогда к мамке иди, корову помоги подоить, – назидательно проговорил Харитон.

Иван засмеялся и с издевкой посмотрел на брата.

Ефим, насупившись от обиды, зашмыгал носом и присел на лавку, опустив глаза под стол. Там на земляном полу, застеленном соломой, скрестились его босые ноги с заскорузлыми от грязи пальцами. Потом бросил взгляд на окно – во дворе почему-то стало светло, в небе мелькали отблески красного цвета – и, недовольно кашлянув, посмотрел на отца: хотел ему указать на красное небо.

Вдруг дверь с шумом распахнулась, на пороге показалась испуганная Анна и заорала благим матом:

– Го-орит!!!

– Что горит? – оторопел Харитон.

Ее крик перешел в визг:

– Ой, мамочки! Село горит! – и она выскочила во двор.

Харитон, наспех завязав в сенях лапти, крикнул жене:

– Смотри за детьми!

На улице было темно, но совсем рядом огромные столбы красного огня поднимались и разрывались в черном небе. Гулко и тревожно зазвонил колокол. Повсюду раздавались громкие, встревоженные крики людей.

Пламя поднималось над несколькими хатами, с треском пожирая их стены, крыши, и, гонимое ветром, двигалось вдоль улицы.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 46 >>
На страницу:
4 из 46

Другие электронные книги автора Владимир Васильевич Киреев

Другие аудиокниги автора Владимир Васильевич Киреев