Небо в кармане

При виде доктора улыбка сама собой вылезла. Очень уж похож он был на актера Броневого из комедии «Формула любви». И лысинка точно такая же, весело отражающая дневной свет, вся в обрамлении пушистых кудрявых волос. Костюм один в один, и главное, интонации!

Но все это я потом рассмотрел, а в первый момент только голос от дверей услышал. Незнакомый и одновременно, бывает же такое, знакомый до ужаса:

– Изволили очнуться, молодой человек? Ну-с, и как вы себя чувствуете?

А я лежу, головы не повернуть и не посмотреть в его сторону. И страшно до жути. Даже холодно под одеялом и пледом стало от испуга. Ну не бывает таких совпадений. Не бывает! Или… А ну как в кино попал? Почему бы и нет, вариант ничем не хуже других. В какую только фантастику своих попаданцев писатели не помещают. Знаю, читал. И на экране даже видел. Поэтому и промолчал, не стал ничего отвечать. Да и кому отвечать? Пустоте? Я же никого перед собой не вижу…

А уж как хорошо мне стало, когда доктор ближе подошел, словами не передать. Встал у кровати, наклонился…

Тут я его и рассмотрел наконец-то! Ох, как легко на душе в этот момент стало! Точно не кино. Другое совсем лицо. У того, киношного, оно было круглое, а у этого узкое и костистое какое-то, что ли. И щеки впалые, глаза провалившиеся, нос…

А вот нос тот! Картошкой. На этом совпадения закончились.

И главное. В той комедии эпоха какая? Екатерининская. Уж это я точно знаю. И она никак с электрической розеткой не стыкуется. Ничего, разберемся, никуда не денемся.

Ответы мои доктору оказались не нужны. Да и спрашивал он больше для порядка, для дядьки, вошедшего за ним следом.

Было еще одно отличие, которое я упустил. Эта версия доктора не чуралась горячительных напитков. И оттого при каждом новом произнесенном слове от него так сильно шибало застарелым перегаром, что рука поневоле пыталась соленый огурчик нашарить. Вот когда я вспомнил недавние стенания дядьки по поводу пристрастия этого любителя к господской наливке.

А гигиена? Ладно, без халата белоснежного, это я могу допустить, мало ли. Но сюртучок, стирки давно не видевший и оттого застарелым жиром обильно лоснившийся, это явный перебор. Но не стал ничего говорить, не вник я еще в местные реалии. И когда эскулап при помощи трубки легкие мне выслушивал, это было еще ничего, стерпел. По животу и груди пальцами простучал через ладонь – тоже как-то умудрился промолчать. Зажмурился, чтобы не раздражаться, это было. А вот когда грязными пальцами полез веки вниз оттягивать, да горло с языком смотреть, вот тогда да, уже не вытерпел. Мало того, что перегаром прямо в лицо дышит, так и руки перед осмотром больного не помыл. Ну не сволочь ли!

Возмутился! Вскинулся, уже и рот открыл для отповеди, да увидел в ответ полный непонимания ясный такой взгляд белесых глаз и смирился. Пока смирился. Но в следующий раз…

И опомнился. Ох уж этот клятый следующий раз. Так всегда говорят те, в ком дух слаб. Поэтому никаких следующих разов не будет. И смиряться я тоже не стану. Дашь слабину раз, и пошло по-ехало.

– Руки убери! Пойди их вымой, прежде чем ко мне прикасаться, – приказал. Сам удивился, насколько властно у меня эта короткая фраза прозвучала. Словно привык приказывать. – Еще раз подойдешь ко мне с грязными руками, не посмотрю что доктор, прикажу выпороть!

Старик рядом довольно крякнул. И тут же подхватил доктора под локоток, проводил до двери самым насильственным образом, пока тот ошалело ртом хлопал. Еще и возмутиться пытался вроде бы как, мекал что-то. Да кто бы его слушать стал!

– Ступай, голубчик, ступай. Его сиятельство дело говорит, – выпихнул его в коридор. Напоследок строго осадил: – И гонор свой с языком придержи. Знай место!

И остался там же стоять, у прикрытой двери, дожидаться возвращения лекаря. Оттуда сдержанно меня похвалил:

– Молодца, Николай Дмитриевич. Ай, молодца! Так их и надо к порядку приводить. Сразу. Чтоб место свое знали. Ишь, аспид! Устроился тут на всем готовом. Пригрелся у нас на кухне, прижился. А ведь раньше таким приличным человеком был, университет закончил. Водка проклятущая сгубила. Лекарь, правда, хороший, этого не отнять, и хвалят его все. Как семья при пожаре погибла, так пить и начал. В губернии терпят, жалеют его по старой памяти, места не лишают. Если бы не это, да не хворь твоя, я бы его еще намедни метлой поганой прочь погнал. Да уж очень плох ты был! В себя никак не приходил, бредил о чем-то неразборчиво, а потом вообще замолчал, побледнел. Помнилось даже, что дышать перестал. Вовремя тогда доктор приехал. Откачал тебя. За то его сейчас и терплю. Но и моя терпелка уже заканчивается.

Спустя некоторое время раздался робкий стук. Скрипнула дверь.

– Покажь руки-то, любезный, – придержал доктора старик. Видать, удостоверился в их чистоте. Потому что доктора все-таки пропустил в комнату. – Ступай к его сиятельству. Да ужо смотри мне, дыши в сторону!

Показалось, что даже кулаком ему пригрозил. Я этого не видел, но уж очень интонации этому жесту соответствовали. Колоритный старик. То грамотность из каждого слова лезет, то деревенское просторечие. Почему?

Больше доктор ко мне пальцами не лез. Держался на расстоянии вытянутой руки и все старался совету следовать – дышать в сторону. Дошло, видать. Ну, хоть так. Руки и мне показал, когда принялся макушку ощупывать. Перед осмотром повязку с головы снял. Я уже приготовился к боли, напрягся в ожидании, что у меня там рана открытая и бинты присохли. Сейчас их по живому отрывать ка-а-ак станут! Вместе со скальпом. Но нет, обошлось. Снял очень аккуратно и почти не больно. Даже отмачивать повязку не пришлось.

Осмотрел мне затылок, ощупал темечко, задумался и забылся – в задумчивости немного потарабанил пальцами мне по лбу. Вот собака костлявая!

– Прекрати!

– Что? – встрепенулся доктор. Словно очнулся. Посмотрел недоуменно, сообразил, отдернул руку. – Ах, это. Простите, привычка у меня такая.

– По больной голове пациентам пальцами стучать?

– Это я диагностику таким образом провожу. Пальпирую, – выкрутился лекарь. Попытался уколоть. – Если вы имеете представление, что это такое.

– Имею, – скривился. Голова все-таки побаливает. Не от этих стуков, она с самого пробуждения как не своя.

Да что это я? Она и есть не своя. Или уже своя? Своя теперь, точно!

Моя кривая улыбка доктора, похоже, сильно напугала. Ишь, как отшатнулся! Глазки так и забегали из стороны в сторону.

Диагностика, говоришь? Ладно, допустим. Стучал же он пальцами по грудине и животу? Так что пропустим. Но запомним.

И все ждал, когда он при осмотре популярную фразу скажет: «Голова предмет темный и исследованию не подлежит».

Ну вот ждал, и все! Где-то на краю сознания все та самая первая мысль и маячила, все казалось, будто не в реальность, а на самом деле в то самое кино угодил…

Между прочим, именно голову он мне очень тщательно осматривал, в отличие от остальных частей тела. Оказывается, голова у меня в бинтах вся была. Вон какой ворох марли скрутил. А насчет остальных частей я здорово удивился. При осмотре, когда он осторожно их приподнимал да ощупывал. Оказывается, у меня не только голова в бинтах, я весь ими обмотан!

Да еще и зафиксирован был. Объяснять мне причины такой фиксации никто не собирался, а я и не спрашивал, сам догадался. Это чтобы не дергался, так понимаю.

Зачем? Они же у меня не поломаны, я это уже прочувствовал. Когда мышцы проверял. А вот про спину доктор ничего не сказал. А ведь я чувствую, что как раз с ней, а не с руками-ногами у меня главные проблемы.

Да, исходя из начитанного опыта, осторожно намекнул лекарю на проблемы с памятью после травмы головы. Мол, тут помню, а тут не помню. Понятно, что на самом-то деле я что тут, что там ничего не помню. Почему-то не досталось мне памяти прежнего хозяина. Но говорить об этом не стал, странно, да? А как было бы хорошо, заяви я сейчас о полной амнезии. Сразу все вопросы бы решились. Положили бы в какую-нибудь лечебницу, да не столичную, а сугубо провинциальную, с клопами и набитыми соломой тюфяками, и поили бы какими-нибудь порошками. Вместо завтрака с обедом и ужином в придачу.

Или, тоже когда-то читал, пытали, то есть лечили, электричеством. Модно было такое лечение – электротоком пациентов взбадривать. Мол, от этого сразу мозги на место встают. Ну да, ну да. Тех садистов бы самих на электростул посадить, привязать покрепче, чтобы наверняка не вырвались, и побольше, побольше тока к сидушке запитать! Да так, чтобы самая натуральная яичница получилась. М-да, что-то куда-то не туда у меня мысли повернули. А ведь так все хорошо начиналось. Дремучая старина, дворянство, милый доктор, прекрасный фильм и… яичница. Тьфу!

Кстати, аккуратно, полунамеками, расспросил доктора, как и откуда я упал, какие еще имею повреждения организма. Надеялся таким образом получить очередной кусок информации. И не ошибся. Получил. Что сказать. Идиот! Да не я и не доктор, а прежний хозяин этого тельца. Придурок малолетний. Кстати, годков полных мне всего пятнадцать по весне исполнилось. Гости, как водится, в усадьбу приехали из соседних имений, ну и затеяли модную сейчас игру, воланы друг другу пускать. Вот за залетевшим на крышу сарая воланчиком я и полез. И залез, и провалился, как же жить без такого счастья, и поломался. Кровля – дранка старая, она и не выдержала моего веса. Да я думаю, что и новая дранка далеко не тот материал, по которому свободно бегать можно. Даже такому недорослю, как… Как я, так нынче получается!

Да-а, не повезло пацану. Был бы внизу сеновал, обошлось бы, а там лопаты, грабли, какие-то тачки. В общем, склад сельхозинструмента. Да и само перекрытие из жердей уложено, просто внахлест друг на друга. И пересохла вся эта наборная конструкция давным-давно. Как раз собирались этой весной крышу перекрывать, да не успели.

И все это дело я своим тельцем переломал. И сам поломался. Опять же, ободрался сильно, кровищи из меня натекло, как из кабана. Или, что вернее, кабаненка, по причине юных лет и субтильного телосложения. Опасались заражения, но обошлось.

Ага, как же! Никак не обошлось, помер парнишка, душа его невинная на встречу с Создателем улетела. Наверное, как раз в этот момент я мимо и пролетал. Да не я сам, я сам тоже там отлетался. А вот душа моя куда-то неслась целенаправленно. Как бы не на это самое освободившееся место волей Создателя. Летела-летела и прилетела. Попала. Именно что попала, потому как отныне я самый что ни на есть натуральный попаданец.

Время, правда, совсем немного не совпадает. Подумаешь, что у нас там двадцать первый век, а здесь… Да какая мне по большому счету разница, какой? И совпадает оно или нет? Раз попал, значит, так Богу нужно. Кто я такой, чтобы сомневаться в его решении? Нужно эту данность принять, как она есть, и жить теперь уже новой жизнью.

Заражения удалось миновать, переломы, уверял доктор, по молодости лет быстро срастутся. Скоро все произошедшее забудется, как страшный сон, и дальше я горя знать не буду.

Вот сказочник! Фантаст, не иначе. Да любая травма в более старшем возрасте всегда о себе даст знать. Ноет, ломает ее на непогоду, а то и просто так болеть начинает. Это же известная истина, мне о ней все бабушка с дедушкой рассказывали, когда я с улицы побитым приходил.

Что еще? Очень за мою спину доктор опасается. А сам при этом ворочал слабенькое тельце с боку на бок без зазрения совести. Отвязал при этом, правда, освободил от пут. И за переломы как-то незаметно было, чтобы переживал. Вон как руки-ноги крутил! Да и на то, что мне больно, внимания почти что и не обращал, лишь приговаривал:

– Раз болит, значит, живой, а раз живой, значит, на поправку идешь. Есть, пить не хочешь?

– Хочу, – проскрипел иссохшимся горлом. Дед водичку давал, так это когда было!

– А вот мы сей же час и попросим Степана Фролыча распорядиться тебя напоить и накормить. И сами к тебе присоединимся, составим компанию, не так ли? Одному, небось, скучно будет? – доктор обернулся и с многозначительным видом посмотрел на старика. – Когда доктор сыт, тогда и пациенту легче.

Опять! Фраза в очередной раз та самая, узнаваемая, из той же замечательной комедии. Может или нет такое совпадение быть? Или у любого врача в любом времени один и тот же набор стандартных фраз? Может быть, может быть.