Время первых. Лекции по истории античной литературы

Разговор Сапфо с Афродитой довольно близок к этому гомеровскому изложению. Но, если у Гомера всё на самом деле происходит, то здесь это – миф, некоторая метафора её моления. На самом деле такого, может, никогда и не было, но это – выражение её чувств. Это лирика. Может быть, она и представляла, что обращается к Афродите, но здесь мифологические образы всё-таки в значительной степени носят условный метафорический характер. «О, приди ж ко мне и теперь от горькой // Скорби дух избавь и, что так страстно // Я хочу, сверши и союзницей верной // Будь мне, богиня». То, о чём Сапфо здесь говорит, она как бы вспоминает. Вспоминает, как это изображалось в мифах. А теперь она просит: «Приди ко мне!» – и вот это, собственно, и есть лирическое содержание стихотворения.

Сам образ любви у Сапфо – некая богоохваченность, одержимость могучей силой Эроса, которая мучает её. Эта сила как бы поселяется в слабом человеческом теле, являя собой что-то смертоносное, гибельное:

Словно ветер, с горы на дубы налетающий,
Эрос души потряс нам…[49 - Там же. С. 62.]

    (Пер. В. Вересаева)
Или другой пример:

Эрос вновь меня мучит истомчивый —
Горько-сладостный, необоримый змей.[50 - Там же. С. 63.]

    (Пер. В. Вересаева)
В буквальном переводе это звучит так: «Снова меня терзает расслабляющий члены Эрос, сладостно-горькое чудовище, от которого нет защиты».

Итак, «страстью я горю и безумствую!»… Но всё дело в том, что любовь здесь выступает как страсть, а страсть – как страдание. Слова страсть и страдание – одного корня, от греческого слова патос. Но отсюда происходит и слово, которое вы могли и не связывать с этим корнем, – это пафос («?» по-русски всегда читалось как «ф»). А с другой стороны, такие слова, как патоанатомия, патология… Кстати, и русское слово страсть тоже имеет сходное смысловое значение – страдание. Отсюда «страстная неделя», «страсти Христовы» – это же не страсть, это – страдания Христа. Вот в таком широком значении страсть, как мы её понимаем, и страсть как страдание является главной темой стихов Сапфо.

Сохранилось ещё одно стихотворение Сапфо, которое очень важно для понимания античной концепции любви вообще:

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Cлушает голос

И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро лёгкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.

Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Cтановлюсь травы, и вот-вот как будто
C жизнью прощусь я.

Но терпи, терпи, чересчур далеко
Всё зашло…[51 - Там же. С. 56.]

    (Пер. В. Вересаева)
У Сапфо любовное чувство выступает именно как телесное, физическое. Страсть носит исключительно чувственный характер. Чтобы передать силу страсти, Сапфо всячески подчёркивает ощутимые её приметы: «немеет тотчас язык, под кожей быстро лёгкий жар пробегает…». Но, в то же время, речь идёт не о том, что можно увидеть извне, со стороны: «…У меня при этом // Перестало сразу бы сердце биться: // Лишь тебя увижу, уж я не в силах // Вымолвить слова», «… Смотрят, // Ничего не видя, глаза, в ушах же – // Звон непрерывный», «…дрожью // Члены все охвачены …» – всё это в основном чисто субъективные ощущения. И поэтому перед нами лирика, – так страсть только сам человек может переживать…

Но есть и другое – понимание любви как удовольствия, чувственного наслаждения. Выражением этой концепции является творчество греческого поэта Анакреонта (ок. 570–487 до н. э.). Стихи его почти не сохранились. Но мы можем судить о характере этой лирики, поскольку под влиянием Анакреонта сложилось даже целое направление в греческой поэзии, получившее название анакреонтика. Вообще, анакреонтическая лирика – термин, который будет затем широко применяться в литературе Нового времени.

Любовь для Анакреонта – это, прежде всего, наслаждение, он воспринимает любовь как удовольствие:

…Я любовников счастливых
Узнаю по их глазам:
В них сияет пламень томный —
Наслаждений знак нескромный.

    (Пер. А. Пушкина)
Это уже несколько иное представление о любовном чувстве…

Люблю, и словно не люблю,
И без ума, и в разуме.[52 - Анакреонт. – в кн.: Эллинские поэты VIII—III вв. до н. э. С. 75.]

    (Пер. В. Вересаева)
В лирике Сапфо и вообще греческой мелике впервые рождается метафора. Конечно, как и Гомер, греческие поэты прибегают к сравнениям. Но эти сравнения носят несколько иной, новый характер. Они становятся метафорическими.

Приведу наиболее простые примеры из творчества греческого поэта Ивика (VI в. до н. э.). Для него, как и для других создателей мелики, очень важна любовная тема:

…Мне ж никогда не даёт вздохнуть
Эрос. Летит от Киприды он, —
Тёмный, вселяющий ужас всем,
Словно сверкающий молнией
Cеверный ветер фракийский,
Душу мне мощно до самого дна колышет
Жгучим безумием…[53 - Ивик. – в кн.: Эллинские поэты VIII—III вв. до н. э. С. 88.]

    (Пер. В. Вересаева)
Концепция страсти здесь близка к той, что мы встречаем в стихах Сапфо:

Эрос влажно мерцающим взглядом очей
Cвоих чёрных глядит из-под век на меня
И чарами разными в сети Киприды
Крепкие вновь меня ввергает.
Дрожу и боюсь я прихода его.
Так на бегах отличившийся конь неохотно под
старость
С колесницами быстрыми на состязанье идёт.[54 - Там же. С. 88–89.]

    (Пер. В. Вересаева)
Кроме того, как и в поэме Гомера, в стихах Ивика присутствуют сравнения. Поэт боится приближения Эроса и сравнивает себя с конём, отличавшимся когда-то на скачках, но теперь «неохотно под старость» идущим на состязание. Однако это сравнение иного типа, чем, скажем, гомеровское сравнение сражающегося Аякса с ослом. Дети не могут согнать осла с пашни, так же, как троянцы не могут вытеснить Аякса с поля боя. Но там это было вполне реальное сравнение. Здесь же оно абсолютно вымышлено… И сам образ коня – только метафора душевного состояния поэта. Сравнение носит сугубо образный, метафорический характер.

Или другой пример из Анакреонта:

…бросился я
в ночь со скалы Левкадской
И безвольно ношусь в волнах седых,
пьяный от жаркой страсти.[55 - Анакреонт. – в кн.: Эллинские поэты VIII—III вв. до н. э. С. 73.]

    (Пер. В. Вересаева)
Кстати, существовала похожая легенда о Сапфо: будто бы та из-за несчастной любви к красавцу Фаону бросилась с Левкадской скалы. Сапфо и в самом деле жила какое-то время в Сицилии (как аристократка, она была изгнана с Лесбоса демократией), а Левкадская скала считалась на острове местом, откуда, по преданию, бросались в воду несчастные влюблённые. Что же касается Анакреонта, с ним в реальности ничего подобного не происходило. Этот образ – выражение его внутреннего состояния, его чувств…