Камень заклятия

– Давай ты потрогай, потом я у тебя потрогаю.

– Я что, дура? – обиделась Лариса.

Тогда я сказал, что потрогаю у Верки Калашниковой и вообще дружить буду только с ней. И Вера и Лариса были самыми красивыми девчонками в школе и вечно ссорились, называя друг друга воображалой. И Лариса не могла допустить, чтоб я подружился с Верой. Она несмело приблизилась, осторожно взяла пипиську в руку, подержала и удивленно воскликнула:

– Растет!..

Я это почувствовал и сам. Тут в сенях раздались шаги, и я едва успел застегнуть штаны и сесть за стол. Пришел отец Ларисы.

Не знаю, куда бы нас привел такой интерес к гениталиям, если бы Лариса тем же летом не уехала в город. Прощаясь, Лариса плакала. Я обещал, что обязательно найду ее.

Две зимы я прожил в интернате, а потом наша семья перебралась в соседнюю деревню, где и поныне живет сестра. Я не забывал Ларису и, может, поэтому закончил десятилетку девственником. Было это уже в городе, но Ларису я там не встретил, их семья уехала на Украину к родне (после разделения Союза они вернутся), и никто не знал ее адреса. С Ларисой мы неожиданно столкнулись на улице, она уже была замужем. И что я почувствовал, когда она сказала, что ждала меня…

И сейчас она крепко сжала мою руку и шепнула:

– Хоть между нами ничего такого не было, я считаю тебя своим первым мужчиной. Так мне легче жить.

В ответ я поцеловал ей руку и прижал к щеке:

– Ты тоже моя первая любимая женщина, – и это была правда.

Наш разговор прервал Валера, он нашел нужную фотографию, но подзабыл, где чей дом стоит. Я попросил листок бумаги, ручку и набросал план Жердяевки, я был в ней перед самым ее исчезновением – ездили с мамой на могилу бабушки с дедушкой, и мама, ударившись в воспоминания, рассказала мне почти о каждом доме, каждой семье.

Уже во дворе я предложил Валере встретиться снова, поговорить. Таким способом я попытался узнать время отправления банды в Жердяевку и, кажется, достиг результата: Валера сожалеюще раскинул руки и огорченно произнес:

– В ближайшее время не смогу, в субботу уезжаю в командировку. Вернусь, созвонимся.

В субботу… А сегодня вторник, что-то господа бандиты не торопятся завладеть золотом. Странно это, странно.

Как и собирался, спать лег пораньше, но долго не мог уснуть, думал о Ларисе, Ольге и Нине – бермудский треугольник, из которого не вырваться без потерь.

А красноармеец Сизов так и не появился, может, он приходил на квартиру к Ольге и, наверное, удивился, не застав меня там. А удивилась ли Ольга моему уходу? Или приняла это как должное?

Я не спеша почистил зубы и собирался выпить кофе, но помешал телефон. Звонил Сергеев, назначил встречу, снова у фонтана.

Встретиться должны были через полчаса и я решил позавтракать в кафе, что примыкало к площади, и заодно проследить, один приходит Сергеев или кто-то подстраховывает его.

Я успел проглотить дрянные сосиски и допивал паршивый, пахнущий портянками кофе, когда показался Сергеев, в тех же вельветовых брюках, лишь футболку заменила рубашка в клеточку. Он шел не спеша, похлопывая свернутой в трубочку газетой по ноге, видимо, без газеты он чувствовал себя скованно. Я уже встал из-за стола, как заметил слежку… За Сергеевым явно следили двое парней в спортивных брюках и футболках. Я бы не обратил на них внимания, если бы Сергеев не остановился и, зажав газету под мышкой, не присел, завязывая шнурок. Его преследователи были неопытные, они растерянно топтались на месте, пока Сергеев не тронулся дальше. Тут и они двинулись вперед, но Сергеев снова остановился и оглянулся, провожая взглядом девчушку лет пяти в розовом платьице, катившую на роликах. И опять парни растерянно затоптались, уставившись в голубое небо. Проходивший мимо старик остановился с ними рядом и тоже задрал голову. Сергеев дошел до скамьи, уселся и развернул газету.

Я вышел из кафе и направился к фонтану. Остановившись неподалеку от Сергеева, я подождал, вдруг он подаст предупреждающий знак, ведь не заметить слежку он не мог. Но Сергеев глянул на меня спокойным равнодушным взглядом. Я поздоровался и сел рядом.

– Читали? – Сергеев похлопывал по газете тыльной стороной ладони. – Не осталось в нашей истории ни одного заметного события, ни одного из великих людей, которых господа демократы не тронули бы. Всех обосрали. Хамье! Итак, Кукарев выезжает в субботу. Проводника вы, скорей всего, знаете, ваш ровесник, Валерий Балаев…

– Вчера я нарисовал ему план Жердяевки. Вы заметили за собой слежку?

– С утра ходят. Головорезы Кукарева. Произошла утечка, он знает про копию, предложил объединить усилия по раскопке, но на всякий случай следят. Почему за мной? Думаю, «крот» доложил Кукареву, что именно я отвечаю за доставку сундука господину Х-ву. Теперь они последуют за вами, Кукареву нужен не я, а тот, с кем я связан. То есть вы. Оторветесь от них без труда, главное – сделайте вид, что не замечаете слежки. Шли спокойно и вдруг испарились. Но будьте осторожны, как бы не затащили в машину. Перейдем к делу, винтовку принесут на дом в пять тридцать, конец рабочего дня, никто внимания не обратит.

– Можно вопрос? Почему в субботу, а не раньше?

– В четверг Кукарев справляет пятидесятилетие. Вы знаете его в лицо? Нет? Тогда внимательно посмотрите, – Сергеев протянул фотографию.

Ничего бандитского, обычное лицо служащего, с таким лицом сидеть в тихой конторе, говорить о футболе, женщинах, погоде и пить растворимый кофе. Смущала лишь его шея – шея борца, о чем я и сказал.

– Угадали, он мастер спорта по самбо и имеет высшее экономическое образование. Несудим, – Сергеев забрал фотографию. – Хорошо запомнили? Они арендовали «Зарю» и в понедельник будут на месте. Ваша задача несколько облегчается. Будете следить за раскопками, ничем не выдавая своего присутствия. Когда сундук будет извлечен и Кукарев его откроет, в эту минуту вы должны его убрать. Но ни в коем случае не раньше. Это очень важно. Потом действуйте по обстановке. Не забывайте, ваша свобода прямиком зависит от нашей удачи. Винтовку постоянно носите с собой, Кукарев очень осторожный и может прочесать близлежащий лес. Поэтому и лагерь разбейте подальше. Только не вздумайте нас одурачить, за это поплатятся и ваша девушка, и ваши родные. Кстати, заезжать к ним не следует. Ну что ж, задачи ясны, цели определены. До встречи, – Сергеев развернул газету и углубился в чтение.

Я буркнул: «До свидания!» – и двинулся к автобусной остановке, один из парней последовал за мной. В автобусе я его хорошо рассмотрел, первым делом в глаза бросался его нос, про такой говорят – рубильник, все остальное лицо как бы подчинялось ему, ссуживаясь и вытягиваясь, словно старалось стать не основанием носа, а продолжением. Я вышел возле почты, месяц назад в ней делали ремонт и со двора был ход, этим я и решил воспользоваться, благо, носатый за мной не последовал. В окно я видел, как он с кем-то переговаривался по телефону. Под возмущенные крики почтовиков я пересек помещение и выскочил во двор, потом попетлял между гаражами и оказался возле своего подъезда.

Теперь можно было обдумать, каким транспортом мне добираться до Жердяевки. Ближайший аэродром от нее в стапятидесяти километрах, оттуда можно добраться на «Заре», но нет гарантии, что не встречу знакомых, ехать придется как раз мимо деревни Красное, где живут сестра и мама. Им обязательно доложат, что видели меня, и Николай тотчас примчится проверить, чем я занимаюсь в Жердяевке. По этой же причине отпадал и пассажирский пароход. Сергеев предупредил – в Красном не светиться, это понятно и козе.

Но выход был, в речном порту диспетчером работал мамин брат, раньше он ходил капитаном, но потом повредил руку и сошел на берег. После школы я одну навигацию проработал у него матросом. Может, он пристроит меня на теплоход, идущий в сторону Жердяевки? И я поехал к дяде.

Мне повезло, в порту под разгрузкой стоял теплоход «Можайск», через день намечался отход. Договорились с капитаном насчет питания и отдельной каюты.

Время было обеденное, и мы зашли с дядей в привокзальное кафе, взяли котлеты с макаронами и пива. Естественно, его интересовало, куда я направляюсь и почему не на пассажирском. Пришлось соврать, еду, мол, к сестре, а по пути хочу написать репортаж о жизни речников, чтоб зря не тратить отпускное время. Про Жердяевку я сказать не мог, Кукарев арендовал «Зарю» в порту, и дядя мог нечаянно проговориться.

Попрощавшись с дядей, я прошелся по магазинам, купил все необходимое (список у меня был с собой), кроме водки и пива.

Теперь, когда с транспортом было улажено, надлежало решить самое трудное – говорить или не говорить Ольге, что из-за меня ей угрожает опасность. Сказать – надолго испортить ей настроение, к тому же сундука может не оказаться вообще. Конечно, лучше было бы перестраховаться, взять ей отпуск и на время уехать. Сказать или не сказать, я думал об этом до самого вечера.

В пять тридцать в дверь позвонили и сказали – от Сергеева. Мужчина в темных очках передал мне продолговатую картонную коробку, перевязанную алой лентой, и тут же ушел. В коробке оказался футляр, в нем винтовка с оптическим прицелом. Последние сомнения отпали – я одна из фигур в игре и на карту поставлена жизнь матери, сестры и Ольги. Единственная надежда, что они не найдут сундук и игра не состоится. Но Ольгу все же нужно предупредить, я не могу оставить ее в неведении.

Я купил бордовых роз, вина и направился к Ольге. Я впервые шел к ней без приглашения и очень волновался. В первые месяцы нашего знакомства я был уверен – у нее нет другого мужчины, конечно, легкие сомнения были. Но за год многое изменилось, не застану ли я у нее другого мужчину по вызову? И вообще, как она отреагирует на мой приход, удивится, обрадуется?

Ольга не сразу открыла дверь, после того как я назвал себя, а когда все же отворила, была спокойно-равнодушной:

– Вчера ты ушел, не позвонив, ради того, чтобы сегодня так же внезапно появиться? Но, увы, ты мне пока не нужен, может быть, через месяц. Жди – позвоню.

Казалось бы, после такого оскорбления я должен был тут же уйти. Но… я был рад такому приему, Ольга явно обиделась на то, что я вчера ушел. Обиделась! Значит, ей очень хотелось, чтоб я остался.

– Меня не будет, уезжаю.

– Счастливого пути! – у нее на лице не дрогнул ни один мускул, глаза по-прежнему смотрели равнодушно.

– Меня вынуждают уехать. Отъезд некоторым образом касается и тебя… Сам того не желая, я втянул тебя в ужасную историю и хотел бы объясниться. Поверь, это очень важно.

Ольга молча отступила внутрь коридора, а затем удалилась в комнату. Я разулся и только тут заметил, что один носок рваный, у нас в родове у всех большой палец на ноге задирается вверх и протирает не только носки, но и туфли. Шлепанцев видно не было, и пришлось идти в дырявом носке.

Ольга стояла возле овального стола, касаясь рукой столешницы, бриджи и футболка, обтягивающие ее фигуру, словно слились с телом, которое я так любил. Я поставил на стол вино, положил цветы и сел на диван. Ольга, не отрывая руку от стола, медленно обошла его кругом:

– Надеюсь, ты не придумал затею с отъездом как предлог для встречи.

– Увы, – я рассказал ей о звонке Сергеева, о встрече с ним, его предложении и угрозах. – Послезавтра рано утром уезжаю.

– Но почему я? – Ольга взяла розы, поднесла к лицу, вдыхая аромат. – Почему не твоя жена или та, с которой ты спишь? Почему угрожают мне?

– Потому что жены у меня нет, а девушка, с которой я сплю, – это ты.

– Я? Разве у тебя никого нет?