Комбикорм для птицы счастья

Попросив у охранника стоянки прикурить и угостив его сигаретой, Платон Данилыч спросил:

– Слушай, а тут, вроде, дом стоял? Небольшой такой…

– Ну, ты вспомнил, – охранник закашлялся и сплюнул в сторону. – Тут уж года два, как эта стоянка. Раньше-то я эту стройку сторожил, потом сюда перешел. А дом тут, верно – стоял. Только он давно расселённый был: не жил там никто…

Глава 6

Ноябрь, 2006 года, Прикамск.

Почти неделю Женька прометалась в жару. К бронхиту присоединился гнойный аднексит. Думали, уж и не выкарабкается.

В горячечном бреду перед ней мелькали картины недавнего прошлого: страшная квартира и приворотное зелье, которое дала ей ведьма, неожиданная беременность, позорная свадьба без белого платья, фаты и лимузина, скитание по съёмным квартирам, мучительные роды, унизительное пренебрежение мужниной родни и позорное увольнение с работы…

Наконец-то на выписку! За две недели надоела эта больница до чёртиков. Спина уже болит от их кроватей с продавленными сетками.

Вот только что делать дальше? Денег ? нет, перспективы ? нет…

Да и что сказать Виталику? Он, конечно, доверчивый как ребёнок, но тут уж слишком! Скорее всего, просто порвёт с ней всяческие отношения: решит, что это ? очередное кидалово…

Разве что справку показать, только кто ж таким справкам сегодня верит…

В вестибюле больницы ? между пальмами и разросшимися кустами розанов в деревянных кадках ? прятались обтянутые кожзамом диванчики. Женька присела на один из них – ждала мать, которая должна была принести одежду на выписку. На соседний уселись две женщины в верхней одежде. За завесой листвы их почти не было видно, но слышно – хорошо:

? Майя-то Павловна к лечащему врачу пошла. Надо узнать, когда можно тело забрать. Хоронить, наверное, за счёт ГОРОНО будут, да по учреждениям объявят сбор денег. Тамара Алексеевна всю жизнь в этом садике проработала – с самого его открытия…

* * *

Втянув голову в плечи и глядя в пол, Женька шмыгнула за угол, на лестницу и – в палату. Ничего, мать придёт – вызовут или передадут шмотки.

* * *

Тем временем разговор под пальмами продолжался:

? Конечно, если бы не это долевое строительство – будь оно неладно – она бы ещё пожила. А тут такой удар: дети свою квартиру продали, все деньги в долёвку вложили, а строительство заморозилось!

? Да, всё ради детей! Они ведь у неё в однушке впятером остались – когда сейчас этот дом достроится, да и достроится ли вообще! Конечно, она как узнала, так и …

? Жалко её: хорошая была женщина, всем помочь хотела…

* * *

Уже ближе к вечеру, когда народ схлынул, Женька с вещами спустилась в вестибюль. Пошарив глазами и убедившись в том, что никого из бывших знакомых здесь нет, спокойно уселась на диванчик и начала переобуваться.

Правая нога лезла в сапог непривычно туго, казалось, он был на размер меньше. Сунув руку внутрь, Женька обнаружила какое-то утолщение и в тот же миг ? будто молния полыхнула ? вспомнила, как тогда, уходя от Катьки, попросилась в туалет и, от греха подальше, припрятала деньги под стельку.

Она заспешила, заскребла ногтями…

Даже не глядя, поняла: это они – доллары! Целы!

Жизнь продолжается!

* * *

Декабрь 2006 года, Прикамск.

? Ай, красавица, дай рубль – по телефону позвонить! – цыганка, вильнув цветастыми юбками, легонько тронула Катерину за локоть.

? Возьмите, ? Катя пошарила в кармане и протянула  монетку.

? Добрая ты, ? сочувственно вздохнула цыганка, ? только доверчивая очень. Оттого и счастья нет! ? и вдруг затараторила: ? Я сейчас пойду на кладбище, закопаю твою монетку на могиле. Через день одна её сторона станет чёрная, а другая ? красная, и будет тебе большое горе.

Катерину словно кипятком обдало: волосы под капюшоном взмокли, во рту пересохло.

? Да не трясись ты так, ? усмехнулась цыганка, ? помогу тебе: всё хорошо будет. Дай  десять рублей. Да не бойся! Не нужны мне твои копейки! Я твой рубль заверну в десятку, потом тебе отдам.

? Нет у меня десятки. Полтинник только.

? Полтинник давай.

Катя достала из варежки полтинник. Цыганка аккуратно завернула монету в купюру ? получился небольшой квадратик:

? Теперь  сто рублей дай!

Катерина растерянно уставилась на цыганку.

? Да что ты трясёшься? Не нужны мне твои деньги! Говорю же ? обряд такой! Тебе же добро сделать хочу! Заберёшь ты свои деньги обратно! Вот они!

Катя достала из варежки сотню. Цыганка снова  аккуратно свернула деньги в квадратик:

? Теперь  пятьсот надо.

? У меня больше нет. Всё, я больше не хочу! Верните деньги! ? Катерина старалась говорить твёрдо, но голос не слушался ? дрожал.

? Какие деньги? ? глумливо улыбалась цыганка.

? Вы взяли у меня деньги! Это ? последние! Отдайте, пожалуйста!

Сделав рукой изящный пируэт, цыганка показала пустую ладонь с растопыренными пальцами:

? Вот твои деньги, ? и с хохотом присоединилась к стайке товарок, топтавшихся у ворот рынка. Оглянувшись, крикнула весело: ? Да не плачь ? будет тебе счастье!

? Подавись, зараза! ? в бессильной злобе крикнула ей вслед Катерина, и так долго сдерживаемые рыдания  прорвались, моментально перекрыв дыхание.

* * *

Она шла, не разбирая дороги, размазывая по щекам слёзы и сопли, и хотела, чтоб хоть один человек остановил, спросил, что случилось, но всем было глубоко плевать на чужое горе – самих бы кто пожалел.

Катя добрела до автобусной остановки, плюхнулась  на промерзшую скамейку и решила, что будет сидеть здесь, пока не закоченеет до смерти. Потом, когда её найдут, скажут: надо же, как жалко, такая молодая и красивая ? жить бы да жить. И пусть всем тем, кто сейчас спешит мимо по своим неотложным делам, станет стыдно. Она натянула капюшон поглубже, сунула руки в рукава и, закрыв глаза, впала в дремотное оцепенение.