Международное частное право: коллизионное регулирование

Коллизионная норма отсылает к определенному национальному правопорядку для регулирования отношения. Под правопорядком понимается не только совокупность норм иностранного права, но и особенности их применения, доктрина, практика применения. Иностранный правовой феномен по возможности переносится на отечественную почву в том виде, в каком он существует в иностранном государстве. Отсылка к праву иностранного государства подразумевает также отсылку к международным договорам с участием данного государства. Например, если суд применяет право продавца – российское право, он использует как ГК РФ, так и Венскую конвенцию 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров. Поскольку коллизионная отсылка делается к иностранному правопорядку в целом, в него включаются и нормы, определяющие действие иностранных законов во времени. Если при рассмотрении спора встал вопрос, какой иностранный закон применяется для разрешения спора: старый или новый, – это делается на основе нормы иностранного права, разграничивающей сферу действия этих законов.

В отечественной литературе господствует позиция, в соответствии с которой коллизионные нормы выполняют регулятивные функции[57 - См.: Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1959. С. 11; Лунц Л. А. Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 188; Богуславский М. М. Международное частное право. М., 1989. С. 77; Международное частное право. Современные проблемы / Отв. ред. М. М. Богуславский. М., 1994. С. 147.]. Это качество коллизионных норм проявляется, по мнению сторонников данной позиции, в следующих особенностях:

– коллизионная норма отсылает не к любому правопорядку, а только к тому, который связан с отношением;

– в современном законодательстве широко используются альтернативные коллизионные нормы, предоставляющие суду право выбора одного правопорядка из нескольких, связанных с отношением;

– процесс применения коллизионных норм осуществляется с учетом содержания материальных норм (институты первичной квалификации, императивных норм, публичного порядка и пр.).

В одной из последних работ по международному частному праву авторы отмечают: «…яркой чертой, часто закрепляемой в современных кодификациях, является использование принципа lex benignitatis: при решении вопроса о применимом праве судья должен руководствоваться тем, которое является более благоприятным для статуса лица, действительности состояния или правоотношения, тогда как ранее при решении этого вопроса оценка содержания применимого закона с этой точки зрения не производилась. В итоге в зависимости от обстоятельств может применяться либо иностранный закон, либо lex fori».[58 - Международное частное право. Иностранное законодательство / Сост. А. Н. Жильцов и А. И. Муранов. М., 2001. С. 37.]

Представляется, что тезис о регулятивной функции коллизионной нормы является неверным. Коллизионная норма не устанавливает права и обязанности сторон отношения. Как и любая процессуальная норма, коллизионная норма создает условия для защиты права, позволяя судье эффективно осуществлять свою деятельность. На этапе осуществления отношения учет коллизионной нормы не обязателен. Все доводы в пользу регулирующего воздействия коллизионных норм, по сути дела, основаны на реализации правопорядком суда своей защитной по отношению к субъектам права функции. Все защитные механизмы включаются только во время рассмотрения спора.

Задачей коллизионной нормы является поиск близкого правопорядка. Эта задача не реализуется или реализуется в меньшей степени в тех случаях, когда в интересах защиты публичных или частных интересов суд применяет неблизкое право (lex fori). Однако, включая защитные механизмы, суд не использует коллизионную норму.

Конечно, коллизионная норма учитывает материально-правовую природу отношения и стремится отыскать право, которое будет это отношение регулировать наиболее эффективно. Однако при конструировании коллизионной нормы учитываются прежде всего территориальные (физические) характеристики отношения, характеристики, обусловленные его международно-правовой природой, а не гражданско-правовые характеристики (характеристики, которые должны учитываться при создании материальных норм права).

Утверждается, что кумулятивные и альтернативные нормы в значительно большей степени учитывают материальную сторону отношения и, соответственно, содержание иностранного права. Однако вряд ли целесообразно говорить о выполнении даже этими нормами регулятивной функции. Как представляется, такие нормы просто учитывают тяготение отношения одновременно к нескольким правопорядкам и, соответственно, предоставляют судье возможность выбрать, какой из них является более близким применительно к конкретному делу.

В иностранной доктрине тезис о нейтральном характере коллизионной нормы является господствующим. Д. Гутман справедливо указывает, что коллизионная норма не должна быть «загрязнена» («pollue») учетом норм материального права. По мнению этого автора, сам принцип конструирования двусторонних коллизионных норм делает невозможным учет иностранного права, поскольку двусторонняя норма ориентирована не на конкретный иностранный правопорядок, а на неопределенное множество таких правопорядков.[59 - Gutmann D. Droit international prive. 3-eme edition. Dalloz. 2002. P. 41.]

По мнению Б. Ауди, коллизионная норма имеет три основных характеристики:

1) она является нормой непрямого действия, т. е. не регулирует материальные аспекты отношения;

2) она способна отсылать к различным правопорядкам (механизм коллизионного регулирования является в принципе двусторонним, несмотря на наличие односторонних норм);

3) она является нейтральной нормой и, как правило, безразлична к содержанию права, к которому она отсылает[60 - Audit В. Op. cit. Р. 83–84.].

П. Майер также отмечает нейтральный характер коллизионной нормы, указывая, что ей нет дела до того, как конкретно будет разрешен спор (другие признаки коллизионной нормы, выделяемые автором: двусторонний характер, абстрактность)[61 - Mayer P., Heuze V. Op. cit. P. 78.].

Коллизионная норма и пространство. «Все юридические отношения, все правовые ситуации включают, по крайней мере в качестве вспомогательного, пространственное измерение… В то же время существуют юридические ситуации, главная цель которых – дробление пространства; пространство в данном случае выступает по отношению к этим ситуациям в роли основания, области или исходного пункта»[62 - Бержель Ж. Л. Общая теория права. М., 2000. С. 259.], – отмечает Ж. Л. Бержель.

Субстанциональной особенностью коллизионного права является его глубокая связь с учением о пространстве и о способах взаимодействия тел. В этом смысле международное частное право гораздо ближе к геометрии, математике и физике, чем любая другая отрасль права. Действительно, только в международном частном праве проблема локализации объекта приобретает первостепенное значение.

В коллизионном праве вопрос о месте нахождения отношения – самый главный вопрос, определяющий развитие нормативного регулирования. Если в материальном праве, например в учении о сделках, учитывается, прежде всего, субъективная волевая характеристика отношения, то в коллизионном праве – его физическая характеристика. Действительность сделки, порядок ее заключения, степень ответственности и многие другие гражданско-правовые институты непосредственно связаны с категориями сознания и воли. Все, что относится к коллизионному регулированию, связано прежде всего с понятием «пространство». Именно поэтому исследователи проблематики коллизионного регулирования вынуждены находиться в серьезной изоляции от иных правовых дисциплин. Коллизионное право построено на идеях объективного пространства, а не на идеях субъективной воли.

Общая логическая цель коллизионной нормы, в отличие от нормы материального права, заключается не в определении интересов субъектов отношения, а в определении территориальной локализации отношения. Коллизионная норма устанавливает физическую (объективную) природу отношения, а не его волевую (субъективную) природу. В этом смысле коллизионные нормы представляют собой «сгусток» логических построений и не являются правом в обычном смысле слова.

Территориальная локализация отношения – это локализация его элементов в физическом пространстве, разделенном межгосударственными границами. В качестве основных элементов отношения, имеющих территориальное закрепление, выступают: субъекты отношения, их действия, объект отношения (предмет). Вторичными элементами отношения, т. е. выносимыми за рамки структуры отношения, являются: происхождение товара, место ведения переговоров, национальность перевозчика, язык контракта и др.

Эти элементы не закрепляются в качестве привязки, однако могут приобретать в ряде случаев самостоятельное значение: усиливать или опровергать основную привязку.

В целях процессуальной экономии и упрощения коллизионной модели законодатель закрепляет в привязке коллизионной нормы не комбинации элементов отношения, а один определяющий элемент, чья территориальная локализация в большинстве случаев определяет территориальную локализацию большинства иных элементов отношения. Этот элемент можно обозначить терминами: элемент-«лакмус», ведущий элемент, материнский элемент, «ведущее звено».

Строго говоря, целью коллизионной нормы является не установление близкого правопорядка, а определение этого ведущего звена, которое, скорее всего (но не обязательно), и находится в близком правопорядке.

Таким образом, коллизионная норма всегда условна и стремится предотвратить «большое зло посредством меньшего», поскольку в ней всегда закреплен только один элемент отношения. Возможны ситуации, когда территориальная локализация всех остальных элементов отношения осуществляется в ином государстве. Такие отношения можно считать аномальными, поскольку они скорее исключение, чем правило. Для решения коллизионной проблемы данных отношений ГК РФ и другие нормативные акты, содержащие коллизионные нормы, закрепляют альтернативные коллизионные нормы, нормы-«опровержения» (ч. 2 ст. 1211 ГК РФ – «если иное не вытекает..») и общие гибкие коллизионные нормы (ч. 2 ст. 1186 ГК РФ).

Выявление территориальной локализации отношения важно для определения двух моментов, связанных с правом:

1) правовой опосредованности отношения. Там, где отношение в большей своей части локализовано, оно в большей степени подвержено влиянию норм права, в том числе и публичных, которые прямо или косвенно определяют материальное содержание отношения;

2) наиболее эффективно регулирующего отношение правопорядка. Если отношение в большей степени подвержено влиянию определенного правопорядка, соответственно, оно в наибольшей степени адаптировано к нему. Данный правопорядок будет выступать применительно к отношению как наиболее точная система координат.

Близкий правопорядок, таким образом, формирует отношение и оценивает его.

Глобализация, унификация права международной торговли, близость правовых систем, диспозитивность норм гражданского права делают в ряде случаев вопрос о выборе правопорядка – академическим вопросом, не влияющим на содержание прав и обязанностей.

Среди прочего этот факт влечет возможность установления альтернативных привязок, а также иные формы отказа от строгого требования установления и учета близкого правопорядка.

Пробелы в коллизионном регулировании. Есть ряд ситуаций, которые не могут быть урегулированы коллизионными нормами. Их можно разбить на две группы:

1. Ситуации отсутствия коллизионной нормы для определенного общественного отношения (применительно к российскому законодательству примером может служить договор мены).

2. Ситуации дефектности коллизионной нормы. По П. Майеру, дефектность привязки имеет место, если привязка отсутствует в данном деле (коллизионная норма отсылает к праву государства гражданства, а лицо является апатридом), привязка неизвестна (необходимо решить вопрос о вещных правах на движимое имущество, а место его нахождения неизвестно), привязка не в состоянии определить применимый правопорядок (движимое имущество находится в открытом море)[63 - Mayer P., Heuze V. Op. cit. P. 121.].

Обе ситуации должны решаться на основе одних методов, главным из которых является применение гибкой коллизионной нормы. Несмотря на то, что современное законодательство закрепляет такие нормы, применительно к выделенным выше ситуациям можно говорить о наличии пробела в правовом регулировании, поскольку использование гибкой коллизионной нормы с процессуальной точки зрения близко к использованию аналогии права.

Для отечественного международного частного права наиболее известной является ситуация, связанная с определением применимого права для договора мены. Рассмотрим ее более подробно.

Действительно, в отечественном праве нет прямой нормы, посвященной этому вопросу. Часть 2 ст. 1211 ГК РФ, отсылающая к праву стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, не подходит для применения в данном случае. Какую сторону считать стороной, осуществляющей решающее исполнение? По общему правилу такой стороной является сторона, совершающая действия, имеющие определяющее значение для идентификации сделки в качестве определенного гражданско-правового договора. В купле-продаже такой стороной является продавец, в аренде – арендодатель и т. д. Исполнение должно быть решающим на момент определения содержания договора, т. е. на момент его заключения и, соответственно, определение стороны, осуществляющей решающее исполнение, должно также осуществляться в момент заключения договора, а не в момент его исполнения. Поэтому практику МКАС при ТПП РФ, основанную на признании недобросовестной стороны (неисполнившей обязательство) или добросовестной стороны (исполнившей обязательство) стороной, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, следует признать неправильной. Кроме того, как правило, добросовестность (исполнила ли сторона условия договора) определяется после выбора применимого права и зависит от него, а не наоборот. Мы не можем сначала указать недобросовестную сторону, а затем применить ее право, потому что часто в зависимости от того, какую правовую систему мы будем использовать, зависит вопрос о добросовестности.

Для регулирования договора мены, как представляется, разумнее всего применять ч. 1 ст. 1211 или ч. 2 ст. 1186 ГК РФ, которые могут рассматриваться как общие коллизионные нормы для всех сделок. Эти нормы отсылают к праву государства, наиболее тесно связанного с договором.

Безусловным принципом международного частного права можно считать правило, в соответствии с которым суд при рассмотрении спора должен применять право государства, наиболее тесно связанного с отношением. Конструкции коллизионных норм должны учитывать это требование и реализовывать его через привязку. Более того, это правило может рассматриваться как обычная норма международного публичного права, сформированная на базе совпадающих положений национального законодательства. Общая тенденция постепенного перехода ряда институтов национального права в сферу действия международного публичного права может распространяться и на международное частное право. Здесь следует подчеркнуть, что речь идет не о выведении норм международного частного права из принципов международного публичного права, а о том, что в ряде ситуаций требования эффективности правового регулирования в национальном правопорядке определяют появление нормы международного права, обязывающей государства придерживаться определенной модели поведения. Итак, общим принципом международного частного права и обычной нормой международного публичного права является правило о необходимости связи отношения и государства, правом которого отношение регулируется. Все возможные пробелы в коллизионном регулировании и многие проблемы применения коллизионных норм могут решаться с использованием этого правила.

Как отыскать право, «наиболее тесно связанное» с договором мены или с любым другим отношением, для которого нет специальной коллизионной привязки? При поиске такого права должны оцениваться разнообразные признаки и элементы договора, к которым можно отнести:

– место заключения договора и место проведения переговоров;

– национальность перевозчика;

– национальность банка (банков), обслуживающего (их) договор;

– место нахождения юрисдикционного органа, если стороны определили таковой в договоре;

– валюта, в которой оценивается товар или услуга;

– язык, на котором составлен договор;

– право, к нормам которого больше тяготеют условия договора, и др[64 - Примером может служить решение МКАС при ТПП РФ от 12 сентября 2003 г.: «…Учитывая просьбу, заявленную Истцом, тот факт, что местом заключения, основного исполнения Контракта и местом платежа является Российская Федерация, что валютой платежа был рубль – официальная денежная единица Российской Федерации, а также отсутствие в этом отношении возражений со стороны Ответчика, МКАС считает возможным применить к рассматриваемому спору материальное право Российской Федерации». Правда, здесь не было пробела в коллизионном регулировании; при помощи вышеприведенных построений суд опроверг привязку к праву продавца (югославскому праву).].

Одним из способов поиска «близкого» права может быть изучение вопроса о том, императивным нормам публичного права какого государства отношение подчинено в большей степени. Распространение действия норм публичного права определенного государства на отношение свидетельствует о близости отношения и данного государства и, соответственно, может являться предпосылкой для применения норм частного права. Применительно к изначальному примеру, необходимо определить, если это возможно, в пользу какого государства складывается пропорция в таможенном, валютном, лицензионнном и другом подобном регулировании отношения мены.

Иерархию этих признаков и элементов строить нецелесообразно[65 - Впрочем, можно утверждать, что для отечественного суда первостепенной привязкой, которая должна учитываться, если нет стороны, чье исполнение имеет решающее значение для содержания договора, является привязка к праву места совершения сделки. Эта привязка закреплена в договорах, заключенных в рамках СНГ, и, соответственно, существует легальные предпосылки для ее субсидиарного использования по аналогии закона.]. Решение вопроса судом зависит от всех обстоятельств, рассматриваемых в совокупности. В любом случае при использовании этого метода любой пробел в коллизионном регулировании может быть восполнен.

Принцип тесной связи, или принцип близкого права, может существовать и действовать в незакрепленном виде, а может и фиксироваться в нормативно-правовом акте. Статья 24 ГК Египта 1948 г. гласит: «В случаях коллизий законов, которые не были предусмотрены предшествующими положениями, являются применимыми принципы международного частного права».