Первый

А я рассчитывала на ответ в рамках жанра.

– Тебе всё равно?

– В каком смысле?

– Мне казалось, в старом составе Жриц были твои знакомые… пока они состояли в Храме, ты мог чаще их встречать, разве нет?

– У меня много знакомых, – Маг пожимает плечами. – Ты же их уволила из практических соображений.

– Как же Эсфирь? – не верю я.

– Какая Эсфирь?

Я просто немо смотрю в ответ. Его лицо – всё выражение – образчик кристальной честности. Он так спокоен, как неспособен человек, имеющий на совести хотя бы крошечный грешок. С тем же самым выражением говорит:

– Наивная блондинка с щенячьими глазами?

Вспомнил.

– Ну и что.

– Разве она не была твоей… девушкой?

– С чего ты взяла?

– Не была? – удивляюсь я.

– Спали несколько раз, – равнодушно отвечает Маг. – Какая девушка…

Глубокие отношения.

Не думала, что среди моих друзей когда-то окажется человек таких взглядов. Никогда не думала, что среди моих друзей окажется нечеловек. Он сам внёс себя в круг моих друзей, ни на кого из моих знакомых не похожий, более серьёзный, с внешностью, которая определяет обычно жизнь человека настолько, что он не считает нужным чего-то добиваться, живёт за её счёт, на голову выше среднестатистического парня своих лет, атлетичный и физически сильный, эрудированный, даже интеллектуальный, даже зловещий, практически не связанный личными отношениями, не принимающий постельные связи близко к сердцу. И такой – в моём круге друзей-чудаков и добродушных простаков. Сумел даже понравиться матери. Временные люди не станут стараться понравиться матери. Меня уже царапала мысль, что суровый Маг отныне рядом навечно, но эта мысль оставалась острой, продолжала царапать, хотя, казалось бы, должна была притерпеться, свыкнуться.