М.В. Лентовский

– Чем могу?

– Очень прошу вас пожаловать ко мне вот с ними, – он указал на общего знакомого, – сегодня на дачу обедать.

– Благодарю. Не до того мне, признаться…

– Очень прошу. Дело у меня к вам есть. Пожалуйста!

С трудом удалось потом уговорить Лентовского поехать.

– Не до обедов мне!

После обеда В. пригласил Лентовского и его приятеля в кабинет:

– Дельце у меня к вам есть.

Уселись за письменным столом.

– Говорили вот они мне, что вам затруднения причинили. Пять тысяч требуют.

– Да!

В. открыл стол, достал пять пачек радужных бумажек.

– Пересчитайте, Михаил Валентинович!

Лентовский сидел, как пораженный громом.

– Позвольте… Мы сегодня только познакомились…

В. рассмеялся добродушным, московским, смешком:

– Вы-то сегодня меня в первый раз узнали. Да я-то вас давно знаю. Москвич! Кто же в Москве не знает Михаила Валентиновича?

– Благодарю вас… Но все это так странно… Позвольте, я хоть вексель…

– Вексель?

В. рассмеялся еще веселей.

– Я человек коммерческий. Нешто несостоятельным должникам можно векселя писать? Что вы, Михаил Валентинович?! Слыханое ли дело!

– Позвольте… хоть записку какую-нибудь…

– Зачем?

– Да как же так? Как же вы мне даете?

– А слово? Ничего не значит? Под слово Лентовского даю. Чай, человек известный. Вы для нас, мы для вас, – так оно и идет. Пересчитайте, Михаил Валентинович!

Не помня себя, вышел Лентовский с приятелем.

– Слушайте! Это не сон? Не в пяти тысячах дело. Мне давали взаймы на дело и по пятидесяти! Но когда?.. Теперь, несостоятельному, в первый раз вижу человека… «Под слово Лентовского даю». Послушайте! Слова эти! Я землю под собой чувствую. Землю! Снова землю! «Вы нам, мы вам, – так и идет». Москвой пахнуло, старой Москвой! Земля под ногами! Земля! Бодрость он в меня влил!

И они пешком шли из Петровского парка.

– Землю под ногами чувствую! Землю! – весело говорил Лентовский, весело постукивая на ходу сапогами с высокими каблуками.

И сколько проектов родилось в красивой голове Лентовского в этот теплый летний вечер, этой дорогой из Петровского парка. Сезон оперы летом.

Зимой – за народный театр! Поставить то! Устроить так! На следующее лето – сад, другой – для народа. Это был человек увлекавший и увлекавшийся.

XVIII

Открытие «Чикаго» [161 - «Чикаго» – сад открылся рядом с Триумфальной площадью в июне 1893 г. Выбор названия был связан с тем, что в это время в городе Чикаго проходила Всемирная выставка.] напомнило самые триумфальные дни «Эрмитажа».

«Вся Москва» переполнила «волшебством созданный сад».

А когда вспыхнула действительно иллюминация, – весь сад огласился аплодисментами.

– Был маг и волшебник, – магом и волшебником и остался.

В театре шел «Трубадур» [162 - «Трубадур» (1852) – опера итальянского композитора Дж. Верди (1840—1922).] в превосходном составе.

Но публика требовала не артистов.

– Лентовского! Лентовского!

И когда он появился на сцене… В рабочей белой поддевке. Развел руками. И наклонил свою седую голову.

С_л_о_в_н_о:

– Судите. Сделал, что мог.

Он был художником красивого жеста!

Тогда в зале поднялось настоящее безумие.

Публика не отпускала со сцены Лентовского.

Бросали цветы.

Махали платками.

Кричали:

– Браво, Михаил Валентинович! Браво!

Его душили рыдания.