М.В. Лентовский

Участком там, где пахло романтизмом.

И только в глубине ушедшей в себя, съежившейся Москвы накопилось, кипело, неслышно бурлило недовольство.

Кипело, чтобы вырваться потом в бешеных демонстрациях, в банкетах и митингах, полных непримиримой ненависти, в безумии баррикад.[153 - Кипело, чтобы вырваться потом в бешеных демонстрациях… митингах, полных непримиримой ненависти, в безумии баррикад. – Имеются в виду события революции 1905—1907 гг.]

Барственный период «старой Москвы» кончился.

Ее «правитель, добрый и веселый» кн В.А. Долгоруков, мечтавший:

– Так и умереть на своем месте! Как «хорошему москвичу» подобает.

С отпеваньем в генерал-губернаторской церкви. С похоронами через всю Москву. С литией[154 - С литией – отпеванием вне храма.] против университета. С чудовскими певчими[155 - С чудовскими певчими – певчими из Чудова (Алексеевского Архангело-Михайловского) монастыря в Московском Кремле.]. С погребением в монастыре: в Донском, в Ново-Девичьем.

«Хозяин Москвы» однажды и вдруг узнал, что:

– Его больше нет![156 - «Хозяин Москвы» однажды и вдруг узнал, что его больше нет. – У В.А. Долгорукова были напряженные отношения с царской семьей. Он не упускал случая дать почувствовать царствующему дому, что происходит из древнего рода. Двор с трудом терпел его «чудачества». Его сначала лишили ряда привилегий, а затем вынудили подать в отставку, спустя четыре месяца после которой он умер. Генерал-губернатором Москвы стал великий князь Сергей Александрович.]

Старик так растерялся, что заплакал, и только спросил:

– А часовых… часовых около моего дома оставят? Неужели тоже уберут… и часовых?!.

Это он-то!

Он, который говорил:

– Если бы меня посадили в острог, – первый дом в Москве был бы, разумеется, острог!

И поехал старик, вдруг потерявший всякий смысл существования, умирать куда-то в Ниццу, под горячее, но чужое солнце, под синие, но чужие небеса.

И думал, быть может, в предсмертной думе о «своей» Москве:

– Ведь год, быть может, осталось бы и так подождать. Не больше!..

У нас, в Москве, в таких случаях говорят: «Над нами не каплет». И не торопятся.

Мне рассказывал о его смерти один из его друзей. И плакал:

– Ведь там-с, батюшка, соломки, небось, перед домом даже не постелили! Соломки!

И рыдал.

– Москвичу-то! Господи! Москвичу! Без соломы перед домом помереть!

И призрак старого Николая Ильича Огарева, в старомодных санях с высокой спиной, на паре старых гнедых, уехал из Москвы.

Появился на смену Власовский.[157 - Появился на смену Власовский. Тот, ходынский, г-н Власовский. – Власовский Александр Александрович (1842—1899) – полковник, исполнял обязанности московского полицмейстера с 1891 по 1896 гг. Был одержимым службистом и сумел реорганизовать полицию, преодолев царившие в ней патриархальные порядки. Вместе с тем отличался мелочной придирчивостью, казенным отношением к людям, за что был нелюбим в Москве. Петербург терпел его только из-за покровительства генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Но после катастрофы 18 мая 1896 г., когда на Ходынском поле в давке погибли сотни людей, собравшихся на раздачу подарков по случаю коронации Николая II, Власовского сделали козлом отпущения и уволили в отставку. Дорошевич писал о нем в фельетоне «Московская полиция» («Русское слово», 1909, 8 марта, No 55).]

Тот, ходынский господин Власовский…

Он был раньше полицеймейстером в Варшаве.

Его кучер хотел обогнать экипаж графа Потоцкого и повелительно крикнул, – полицеймейстерский кучер в покоренном городе!

– Свороти!

Но кучер графа Потоцкого ехал как следует, по правилам, и не свернул.

– Обгони!

Кучер Власовского обогнал и хлестнул лошадей графа.

Лошади кинулись в сторону. Понесли. Едва не кончилось несчастьем.

Граф Потоцкий[158 - Граф Потоцкий – возможно, имеется в виду Альфред Потоцкий (1817—1889), австрийский государственный деятель, в 1875—1883 гг. наместник Галиции.] отправился к варшавскому генерал-губернатору:

– Я считаю, что это мне нанесено оскорбление!

«Летигиум пильновать» с графом Потоцким не совсем удобно[159 - «Летигиум пильновать»… не совсем удобно. – «Летигиум пильновать» – цитата из трагедии А.К. Толстого «Царь Борис», в которой литовский посол князь Сапега говорит, обращаясь к Борису Годунову: «…И твоему величеству не нужно // Литигиум тот старый пильновать». Литигиум (лат. litigium) – ссора, размолвка. Пильновать (польск. pilnowac) – соблюдать, придерживаться. Здесь: предпочесть размолвку.]. Знать из знати. Пойдут толки:

– Самого Потоцкого оскорбил!

Генерал-губернатор немедленно потребовал к себе Власовского:

– Да вы с ума сошли?!. Да вы знаете, кто такой Потоцкий?!. Что такое Потоцкий?!. Вы хотите восстановить против нас всю польскую знать?! Чтобы до Петербурга дошло?!. Чтобы нам за «бестактность» нагоняй получить?!. Немедленно поезжайте к Потоцкому с извинением! В полной парадной форме!

Власовский явился. Потоцкий принял очень любезно.

– Я приехал извиниться. Мой кучер…

– О, Боже мой! Такие пустяки! Стоит говорить! Пожалуйста, садитесь. Но Власовскому, – в особенности если приняли любезно, – надо же «свое достоинство поддержать».

– Хотя, собственно, я хотел вам сказать, граф…

– Пожалуйста. Говорите.

– Я своего кучера не виню. Ваша прислуга очень недисциплинирована.

– Вы думаете?

Граф Потоцкий позвонил.

– Да! Очень, очень недисциплинирована.

На пороге выросли два «гайдука».[160 - Гайдук – выездной лакей.]

– Нет! Моя прислуга очень послушна и дисциплинирована. Я вам это сейчас – покажу.

И граф Потоцкий приказал: