М.В. Лентовский

Только уже не с шапкой черных кудрей, не в фантастической куртке, не в английском шлеме.

Красавец-старик.

С серебряными кудрями.

В белой шелковой поддевке, грязной от черной работы.

Он был везде, создавал все.

И все было полно им. Все носило отпечаток его вкуса. Все было оригинально, красиво, изящно, – каждая постройка в выросшем как по волшебству саду.

И все это в несколько недель.

– По-американски! – говорили в Москве.

И Лентовский назвал свой сад:

– «Ч_и_к_а_г_о».

В Москве рассказывали про «чудеса, которые наделал Лентовский». Все с нетерпением ждали открытия. А открытие откладывалось со дня на день. Со дня на день…

И вот однажды Лентовский вошел в номер своего приятеля и упал, – прямо упал, – в кресло.

Не сказал даже «здравствуйте». Закрыл только глаза рукой.

– Кончено! Все кончено!

– Что случилось?

– Меня добили!

Таким его не приходилось видеть никогда. Он сидел убитый, опустив свою могучую голову, с бледным, искаженным лицом, не похожий на себя.

– Господин Власовский… добился… добил… У него вопрос самолюбия… «Показать себя»… Показать на старом москвиче… «Не прежнее, мол, вам время-с».

Это было лозунгом, девизом всего «ледяного периода» истории Москвы.

– Показать ей!

Показать на старых москвичах.

– Это вам не прежнее время.

Пред «новичком» Власовским встала старая «московская легенда» Лентовский.

– Я вам покажу легенду!

Скрутить Лентовского, чтобы «показать Москве»:

– Вот что такое для нас эти ваши «московские легенды». Тьфу!

Лентовский был первым, пробным камнем.

– Я все терпел! – не говорил, а стонал Лентовский. – заносчивость, нарочное вызывание на дерзости… Я дал бы урок! Я показал бы, что в Москве так не принято разговаривать! Что мы, москвичи, к этому не привыкли! И он вызывал меня на это!.. Но за мной дело, за моей спиной сотни людей, доверившихся мне… Я все делал, чтобы сдержаться… Я все терпел… «Ты ждешь от меня скандала, чтобы прикончить со мной? Не дождешься!» Я молчал, – он день ото дня становился наглее. Терпел… Всевозможные придирки. Это перестрой, – перестраивал. Это переделай, – переделывал… Еще комиссия осмотрит, – ждал. Сам приеду посмотреть, – ожидал. Такой залог внеси, такой, такой, – по всем швам трещал, доставал, вносил. Наконец объявил: «Теперь я все сделал, все внес, что мог. Больше ни сделать, ни внести не могу». Этого ему только и нужно было. «Сад открыть разрешить не могу! Потрудитесь внести еще залог в пять тысяч!» – «Какой залог? Я внес все, что вы требовали!» – «Мало. Мне нужна гарантия». – «Но если мне верят те, кто служит! Спросите их: верят ли они Лентовскому». – «Извините! Это их дело! Мне это ничего не говорит! Что такое Лентовский? Я знаю, что есть несостоятельный должник Лентовский, который не имеет права вести никакого дела. И я не понимаю, почему вы меня утруждаете своими разговорами. Директор сада г. Леонидов. Я его не знаю. Пусть внесет мне еще 5 тысяч залога. Иначе открыть не разрешаю». – «Но ведь у меня целая оперная труппа, хор, оркестр, служащие. Ведь им платить надо! Ведь это тысячи каждый день! Ведь каждый день отсрочки губит, губит дело! Ведь вы режете меня и всех». – «Повторяю, я вас не знаю и не желаю знать!..» Хотел было я… Чтобы сказали, что Лентовский дикий человек, что Лентовский скандалист, что Лентовский сам виноват?!

– Послушайте, неужели нельзя достать пяти тысяч?

– Неужели вы думаете, что если бы была какая-нибудь возможность, я сказал бы: «все кончено»? Я стал бы плакать? Я почти плачу.

– Надо подумать…

– О чем? Все передумано. Все, что можно было сделать, сделано. Пяти тысяч достать я не могу. Что будет теперь с теми, кого я сорвал с места, кто вверился мне, кто теперь останется без куска хлеба, – я не знаю. Я не знаю даже и того, что будет со мной!

И с этими словами он ушел.

Случайно, в тот же день, приятель Лентовского встретился на Тверской с В., покойным теперь, очень богатым человеком, коммерсантом, удалившимся на старости лет от дел.

Разговор, между прочим, коснулся, конечно, и московской «злобы дня».

– Говорят, Лентовский что-то там нагородил! Сад какой-то! Ну, какой можно сад развести в две недели на голом месте. Чудак!

– Вышло хорошо!

– На асфальте-то?

– Хотите? Тут два шага. Зайдем, посмотрим.

– Пожалуй. Любопытно.

В. только ахнул:

– Если б своими глазами не видел, – отцу родному не поверил бы. Истинно – маг!

– И представьте! Этот сад открыт не будет!

– Почему?

Приятель Лентовского рассказал г-ну В. все, что слышал утром. В это время В. заметил в одной из аллей Лентовского.

– Батюшки! Какой убитый!

– Будешь!

– Познакомьте меня с ним.

Лентовский, печальный, рассеянно познакомился с В.

– Михаил Валентинович, у меня к вам просьба. Не откажите!