Особо опасная статья

«Россия очумела от демократических преобразований. Лучший вратарь мира Паоло Витториано выставлен на аукцион для продажи с целью погашения финансовой задолженности президента АО «Руснефть» Устимцева перед Министерством по налогам и сборам Российской Федерации».

Следующим ударом под дых Счетной палате стала покупка Устимцевым авиалайнера. Обычный самолет: хвост, кабина, два крыла… Кабинет, сауна, библиотека, кинозал, спальная, столовая. Все за полмиллиарда долларов США. В Россию это судно не залетает, а потому попробуй изыми. Или хотя бы арестуй.

«Арестуй не арестуй, – слышал руководитель Счетной палаты голос Устимцева откуда-то издалека, из-за облаков, – все равно получишь…»

А потом была швейцарская деревня. Она стояла в горах лет шестьсот и словно ждала того, чтобы Вениамин Геннадьевич Устимцев прилетел к ней в своем голубом самолете и купил за четыреста миллионов долларов. Как насчет арестовать швейцарскую деревню и поднять над ней российский триколор?

К февралю 2003 года Счетная палата начала обратный отсчет. Ранее она подсчитывала, на какую сумму Вениамин Геннадьевич Устимцев скупает, а теперь считала, сколько у него осталось, чтобы получить компенсацию если не материального ущерба государству, то хотя бы морального. И 23 февраля 2003 года, как раз в день празднования Дня защитника Отечества, сотрудники Федеральной службы безопасности сняли с рейса 3232 господина Устимцева, направляющегося из Новосибирска в Нидерланды для приобретения швейной фабрики. День защитника Отечества превратился в День Победы. Когда счета Вениамина Геннадьевича в России были арестованы, – а раньше этого нельзя было сделать по той причине, что Устимцев не находился не только во вверенном регионе, но и в стране, а без допроса такие действия производить как бы незаконно, – на них оказалось ни много ни мало один миллион двести тысяч долларов США. А к моменту окончания работы Счетной палаты выяснилось, что задолженность Устимцева перед государством (читай – уголовная ответственность) выражается в трехстах миллионах долларов. Стало понятно, что погасить задолженность суммой вклада вряд ли удастся, а на предложение обрусить английский клуб Вениамин Геннадьевич ответил категорическим отказом. Его-де не поймут болельщики. Как и жители швейцарской деревни, на всякий случай.

Устимцеву обвинительным заключением Генеральной прокуратуры было вменено мошенничество в особо крупном размере, а также еще с десяток статей по мелочи, начиная с незаконного захвата земель и заканчивая подделкой документов.

Офис господина Устимцева уже давно представлял собой разоренное сорочье гнездо – следователи вынесли из него и десятка дочерних фирм по нескольку тысяч килограммов документов и сотни компьютеров. Вскоре в «Лефортово» оказались три заместителя Устимцева, а семья самого президента АО переехала туда, где играл клуб главы семейства. Близился суд, и весь деловой мир России и дальнего зарубежья с напряжением наблюдал за тем, как дело идет к развязке.

Да, Кряжин очень хорошо знал это дело. Любомиров за полтора года около двух десятков раз приходил в его кабинет для консультаций при любых возникающих затруднениях.

– И что с того, Альберт Артурович? – Кряжин посмотрел на Кайнакова, уже начиная подозревать, что тот опять пытается увести его от главного.

– Устимцев находится в «Лефортово» и ждет суда, который состоится через семь дней. Месяц назад он подал жалобу в Европейский суд по правам человека на незаконные действия в отношении него как гражданина России.

Кайнаков посмотрел на Кряжина. Тот сидел, дожидаясь, пока информация прибретет завершенный характер.

– Когда неизвестные позвонили и попросили выйти всех, кто в квартире, они сказали мне, что жизнь моего мальчика зависит от того, какое решение примет Европейский суд. Коля вернется домой лишь после того, когда в отношении лиц, проводивших следствие по делу Устимцева, начнутся разбирательства. И будет признано, что те действовали не по закону. Похитители сказали, что все доказательства в суд предоставлены. Они являются очевидными и исчерпывающими.

– А при чем здесь вы, Кайнаков?.. – с изумлением спросил следователь. – Вы в состоянии повлиять на решение Европейского суда?

– Я нет. А представитель России в этом суде может.

– А… – Кряжин стал понимать, что происходит. А потому, указывая на фотографию, где счастливый Альберт Артурович обнимается с представителем России, снизошел до сарказма: – А Трошников Ян Михайлович – не ваш ли двоюродный брат?

– Нет, – ничуть не реагируя на реакцию следователя, сказал Кайнаков. – Он родной брат Ангелины Викторовны.

У следователя по спине прошлась холодная волна. Он встал из кресла, наполнил из сифона стакан и медленно, в несколько приемов, выпил.

– Выходит, Коля – племянник Трошникова? – проговорил он больше для себя, чем уточняя очевидное. – А потому именно вы должны связаться с ним, представителем России в Европейском суде, и попросить Яна Михайловича убедить суд удовлетворить жалобы Устимцева. А что пишет олигарх?