Неандертальца ищу. Роман-идиот. Первая часть

Да прекрасно я помню, как мы, нормальные мальчишки, не любившие пионерских галстуков («ошейников») и выспренних комсомольских речей, как мы любили демонстрации и субботники! Это же были истинно всенародные празднества – с музыкой, цветными шарами, выпивкой на морозце…

Помню ощущение – если не сходил на демонстрацию, то и праздник неполный. Кругом висели красные тряпки с уже анекдотическими призывами, по-прежнему рьяно партийные «глоты» призывали к чему-то смехотворному… мы просто не обращали на всё это никакого внимания.

«Больные люди» – посмеивались над партийными, комсомольскими вожаками, самозабвенно толкавшими многочасовые речёвки, полные вдохновенного, препустейшего пафоса. При этом не впадали мы ни в какое диссидентство, чаще просто не слыхивали о нём и не собирались с кем-то бороться, тем более со своей собственной страной. Мы были просто нормальные люди – мальчишки, девчонки, потом юноши, а потом… потом всё рухнуло.

Но мы не рушили страну. Прекрасно понимали – осязали всей кожей! – Страна пережила страшные годы, возродилась после войны, переболела… и вот, наконец, у людей, у народа в целом выработался иммунитет. К репрессиям, казням, корневым переделкам всего и вся.

Наконец-то можно спокойно оглядеться, одуматься и начинать жить по-человечески. Только не рушить, не крушить основы!..

Фигушки.

Шайка властных и околовластных негодяев, оборотней, колдунов сбросила личины, «перестроилась». Если б только сама! Так нет, всю страну распушили, перепаскудили…

***

А самый главный русский раскол – между Чёрной и Белой костью – так и остался непреодолённым. Одна только несчастная интеллигенция пытается ещё замазать его поверхностными «умственными» склейками…

Да и той достаётся за попытки. Причём, что совсем уж позорно, от самой же себя порой достаётся. Одна книга «Вехи» чего стоит!

***

…Зуб молча вырвал остатки мяса из тоненьких ручонок голодной Капельки, бросил их в зашипевший от жира огонь и коротко, непререкаемым тоном прикрикнул: «Всё. Хватит. Лопнешь». Она виновато, как нашкодившая девочка, глянула на Зуба и, проглотив последний кусок, смолкла. Зуб приказал: «Рассказывай. Всё. – Откуда? Зачем? Кто такая?..»

Капелька затараторила. Зуб знал, что они, эти Другие, очень болтливы, в отличие от людей его племени. Их даже называли, смеясь, трещётками. Но такого пылкого, сбивчивого, многословного рассказа Зуб не слышал никогда.

Из путаного повествования понял главное – она нарушила святое и была изгнана из племени. Святое, это большая Белая Скала. Считальная Скала. На ней высекались числа добытых зверей, шкур, на ней отмечали имена должников – кто у кого занял провизию, орудия и до сих пор не отдал. Высекались имена героев и позорные имена. В общем, всё то, что в племени Зуба решалось устно, на соборе старейшин, у тех высекалось на Белой Считальной Скале.

Скала эта была отвесная и совершенно плоская, прямо как их Красная Скала. Только на своей Красной Скале соплеменники Зуба вечерами смотрели цветовые картины в лучах всё темневшего и постоянно меняющегося солнечного света. Это было настоящее чудо! По преданию, самые первые художники племени ещё в незапамятную старину высекли на Скале сцены оленьего гона и другие охотничьи композиции, картины любимых племенных игрищ, которые днём были почти не видны, но зато когда начинало вечереть…

Вот уж тут было на что посмотреть! Все, кто был здоров и не очень занят неотложными делами, приходили сюда, на гладкую травяную полянку у подножия Красной Скалы, рассаживались поудобнее и ждали мгновенья, когда последние солнечные лучи скроются за Скалой, а их яркие отблески начнут своё ежевечернее – в ясные дни – колдовство.

И вот оно начиналось. Почти невидимые днём на Красной Скале охотники словно бы оживали и привставали с колен. В руках у них неизвестно как проступали и начинали сверкать копья, дротики, пики. И они – стая древних безвестных охотников – опять продолжали свой бессмертный Бег за оленьим стадом, тоже вдруг оживавшим в отблесках вечернего света…

А иногда оживали иные картины – юношеские игрища, ратоборства, также высеченные на Красной Скале неизвестными, но неизменно чтимыми художниками их древнего племени… – тут всё зависело от времени года, накала и наклона Солнца. А может быть, Солнце и было главным художником? Скорее всего…

Важно, что несколько прекрасных минут цветового колдовства вливали силы в души и тела соплеменников. И они очень дорожили этими неповторимыми минутами.

А вот в племени Капельки, на их Белой Скале велись в основном финансовые расчёты. Но их Белая Скала точно также защищала всё племя от пронзительных ветров, от непогоды. Именно под ней были прорыты рукотворные жилища-пещеры, где обитало то, почти незнакомое для Зуба и его сородичей племя…

***

…Хлебников – может быть, неосознанно, – один из первых обнаружил Разлом между Чёрной и Белой костью в русском народе. Разошлись две тектонические плиты под Русью и, почему-то, снова сошлись. Столкнулись намертво: Чёрная и Белая кость…

***

У грузин был обычай – ребёнка из княжеской семьи отдавали на воспитание в крестьянскую, а крестьянского в княжескую. В итоге белая и чёрная кость у грузин не столь трагически, как в России, разнородны. Грузины народ небольшой, это понятно, там «верхи» легче поймут «низ». И наоборот.

В огромной же России до самой Революции вековечное чванство, отвращение бар к простонародью так и не было преодолено. Пресловутое «освобождение» Александра Второго только усугубило положение и приблизило к развязке. Некрасов тогда ещё, сразу после реформы, писал:

«Распалась цепь великая,

Распалась и ударила…

Одним концом по барину,

Другой по мужику…»

В итоге – массовый люмпен-пролетариат, хлынувший из безземельных деревень в города, а как следствие – Великая Октябрьская Социалистическая Революция.

***

…но, не могущи сойтись стык в стык, две гигантские тектонические плиты – Чёрная и Белая кость одного народа – долгие века уродовали, деформировали друг друга. И всё-таки, почему-то сошлись, столкнулись где-то в подпочвенных глубинах. И – выдавили – сами из себя выдавили чёрную кровь камня. Может быть, именно её теперь называют Мумиё?

«Мумиё» это, образно говоря, – русская Интеллигенция, смазка между белым и чёрным народом. Глупо её судить приземлённо, позиция её более страдательная – в самом уже изначальном предназначении понимать всех, стараться примирить всё и вся, а значит принимать на себя все удары, побои, насмешки…

Даже высоколобая книга «Вехи» кажется ныне глупостью. Интеллигенция в ней предстаёт унтер-офицерской вдовой из гоголевского «Ревизора», той самой, которая сама себя высекла. Россия вообще опасная страна, боятся её… не зря боятся! Хотя и нет интриги при выборах, кто наследный принц или правопреемник – всегда известно, какая уж тут интрига? Скукота до зевоты. Тут пострашнее дела творятся: то грозит всему миру Твердыня, а то выпорет себя публично – миру же на посмешище. Вот как при распаде своём, ни с того, ни с сего, в Беловежье… а потом в дрожащем ГКЧП.

И обплачешься, и обхохочешься. Вот те и все вехи… печальные, смешные, никем не понятые по сути вехи. Где высота? Где глубина?

А вот Хлебников – это и глубина, и высота!

***

…да вот он уже, Переворот 17 года…

***

Но Хлебников, этот Крылатый Гигант, летит и летит над Россией, ему надо успеть пролететь её в самом огне, успеть сказать главное!..

А он опять, кажется, бредит: «Падают Брянские, растут у Манташева…». О чём это, зачем это – в самом огне народоубийства? Что такое «Брянские»? Кто такой Манташев? Неужто поэт и впрямь с ума сошёл, как твердят некоторые?..

Заглянешь в словари, в справочники того времени, и ахнешь – идёт первая Мировая Война, нужна прежде всего нефть, а что такое брянские, в основном лесные акции? Да никому они не нужны сейчас! А вот нефтяной магнат Манташев явно в фаворе, и акции у него растут. Нет, не сошёл с ума…

Только вот Хлебникову некогда разжёвывать, он верит в нас, его соплеменников – разберутся! А только начни разбираться, тут-то и понимаешь: это высший поэт России.

***

…нет, совсем недаром заслуженный учитель литературы рыдал в телевизор: «Беда! Дети перестают воспринимать язык Пушкина, им Хлебникова, видите ли, подавай!..».

А тот факт, что дети уже практически разговаривают в интернете языком Хлебникова и его «побочных детей» обериутов – куда денешь?

«Судну вава, море бяка,

Море сделало бо-бо…»

Это же язык детей, самый безгрешный язык, который только-только вырабатывается в русском, да и во всемирном пространстве. Может быть, самый честный язык. А детям – и Царствие Небесное.

***