Родственная душа. Сборник рассказов

В это время к очереди 14-го участка подошла женщина и сказала:

– Мне только отдать справку – специалист разрешила мне зайти без очереди!

Вслед за ней подошла ещё одна женщина и, слово в слово, повторила то же самое. Ни она, ни её предшественница – даже не поинтересовались, есть ли в очереди кто-нибудь ещё, кому надо лишь отдать справку. Своим поведением эти женщины словно говорили всем остальным: «Я имею законное право идти без очереди – и я воспользуюсь этим правом, кто бы что ни говорил»!

Нина Михайловна увидела, что очередь к специалисту 14-го участка была самая большая. Несколько человек ответили двум только что подошедшим женщинам, что им тоже надо только отдать справку, но обе женщины ничего не хотели слышать. Одна из них заявила:

– У меня дома ребёнок без присмотра, и я не собираюсь тут никого слушать! Я войду, и никто меня не остановит!

В это время подошла ещё одна женщина, спросила, кто последний в 13-й участок, и узнав, что это Нина Михайловна, обратилась к ней:

– Вот посмотрите: у меня только одна справка, мне надо отдать ее – и всё, понимаете?

Худой мужчина с появлением этой женщины преобразился. Он уже радостно улыбался и поглядывал на Нину Михайловну, словно пытаясь сказать: «Теперь-то ты видишь, как отвратительно всё это выглядит? Теперь-то ты поняла, что мне пришлось вытерпеть? Я-то сейчас войду, а вот как теперь будешь реагировать ты – нахалка, которая пыталась пролезть без очереди?»

– Понимаю. Вот посмотрите: у меня тоже всего лишь одна справка, которую нужно отдать специалисту – и всё. Понимаете? – в тон женщине ответила Нина Михайловна с милой улыбкой, вполне справедливо полагая, что этим уже всё сказано.

Женщина обиженно поджала губы, и Нина Михайловна, чтобы не показаться грубой, решила смягчить категоричность своих слов, которую она вполне могла допустить под влиянием разгневанного мужчины:

– На первичном приеме у меня не было справки с угловым штампом, и мне пришлось съездить на Васильевский остров, чтобы взять её.

– А я за справкой ездила аж в Сосновую поляну! – вдруг оживилась женщина, словно Нина Михайловна своими последними словами сняла с неё некий запрет.

Нина Михайловна удивлённо посмотрела на женщину: «Значит, ей совершенно неважно, что мне, как и ей, надо лишь отдать справку, и что я нахожусь здесь уже почти полчаса, а она только что пришла? И всё только лишь потому, что она ездила за печатью дальше, чем я?»

***

Откровенное пренебрежение женщины её интересами вызвали возмущение Нины Михайловны, и она невольно вспомнила, что с подобным пренебрежением столкнулась, когда получала эту самую справку в бухгалтерии РОНО Василеостровского района. Сначала она позвонила туда, чтобы узнать, как ей получить справку, ей ответили, что этим вопросом занимается Янина Васильевна, и дали номер её телефона. Нина Михайловна позвонила Янине Васильевне, объяснила, что ей нужно, и спросила, когда она может получить справку.

– Это не так просто! – строго сказала Янина Васильевна, – Я должна заказать документы в архиве, а на это нужно время.

– Сколько нужно времени? – спросила Нина Михайловна.

– Неделя, – ответила Янина Васильевна. – Кроме того, Вы должны знать, что у нас очень строго: мы принимаем посетителей только в то время, на которое назначаем приём, поэтому Вы должны быть вовремя.

– Хорошо, назначьте время, и я приеду.

Янина Васильевна назначила ей приехать через неделю, в следующий вторник в 14 часов, строго предупредив Нину Михайловну, чтобы она не опаздывала.

В следующий вторник ровно в 14 часов Нина Михайловна вошла в бухгалтерию РОНО и спросила Янину Васильевну. Ей ответили, что она вышла, и попросили подождать. Нина Михайловна вышла в коридор и расположилась так, чтобы был виден стол Янины Васильевны: она никогда не видела эту женщину, и могла понять, что это она, лишь тогда, когда та сядет за свой стол.

По коридору мимо Нины Михайловны, не спеша, прошли две женщины, остановились возле окна в конце коридора и стали курить. Курили они долго, разговаривая о всяких малоинтересных для Нины Михайловны делах, причем, всё, о чём они говорили, выдавало их недовольство предметом разговора. Нина Михайловна никогда не любила подобные беседы, поэтому перестала прислушиваться сразу же, как только поняла бессмысленность этого разговора, её больше беспокоила справка, которую она пока не получила, хотя пришла точно в назначенное время.

Наконец, женщины докурили и нехотя разошлись, а одна из них вошла в бухгалтерию и села за стол Янины Васильевны. Нина Михайловна подошла к ней и сказала:

– Здравствуйте, Янина Васильевна! Неделю назад я заказала справку о заработной плате.

– Как фамилия? – строго спросила Янина Васильевна.

– Крылова.

– Ваша справка не готова! – уверенно и твердо ответила Янина Васильевна, демонстрируя голосом, что она даже не допускает мысли о возможности какой-либо вины со своей стороны.

– Как не готова? – удивилась Нина Михайловна.

– А вот так! – с вызовом ответила Янина Васильевна. – Я же работаю!

– А разве справка – это не работа? Ведь я заказала её неделю назад! – возмущённо сказала Нина Михайловна.

– Ну и что? И не надо на меня кричать! – сказала Янина Васильевна громче, чем Нина Михайловна.

– Ну, и что дальше? – спросила Нина Михайловна, поняв, что надо каким-то образом прекратить этот спор ни о чем, который удивительным образом напомнил ей разговор, который несколько минут назад Янина Васильевна вела в курилке с другой женщиной. Ради этого она решила придать себе несколько больший вес, чем имела на самом деле: – Я второй раз ехать к Вам не намерена. Я директор школы, оставила все свои дела, чтобы приехать к Вам…

– Надо было позвонить! – не сдавалась Янина Васильевна, на которую никак не подействовали слова Нины Михайловны.

– Когда Вы так строго назначили мне день и время, я поняла, что имею дело с профессионалом, – продолжила Нина Михайловна, стараясь не повышать голос, хотя Янина Васильевна говорила с ней только на повышенных тонах. – И, поскольку Вы не сказали мне, что предварительно надо позвонить, я поняла, что этого не требуется, – Нина Михайловна выразительно посмотрела ей в глаза, давая понять: «между нами, профессионалами, так принято». – А в 15 часов меня здесь уже не должно быть, иначе я опоздаю и подведу многих людей!

– Я до 15 часов успею! – неожиданно сказала Янина Васильевна. – Подождите в коридоре.

– У Вас даже стульев нет в коридоре! – с претензией, по инерции, сказала Нина Михайловна, но тут же поняла по тону Янины Васильевны, что что-то изменилось.

– Подождите, пожалуйста, в коридоре, – уже почти извиняющимся тоном сказала Янина Васильевна, – я сбегаю в архив.

«Оказывается, она назначила мне время, а сама даже не взяла в архиве нужные документы!» – подумала Нина Михайловна, выйдя в коридор и наблюдая, как Янина Васильевна быстрым шагом шла по коридору. Такое отношение к делу возмутило её, и ей было тем более обидно, что она знала бывших работников РОНО, которым за подобную «героическую работу на пределе человеческих возможностей» назначали пенсию до 15000 рублей. А ей, учителю с большим стажем, назначили пенсию в 2300 рублей! Ей было обидно ещё и потому, что её соседу, бывшему слесарю железнодорожной службы, назначили пенсию в 5000 рублей.

Но здесь уже ничего нельзя было изменить, и Нине Михайловне оставалось лишь медленно вышагивать по коридору в ожидании справки и предаваться невесёлым размышлениям о том, как несправедливо назначаются размеры пенсии. Справка была готова в 15 часов 20 минут.

***

Острое ощущение несправедливости, испытанное тогда, в РОНО, было очень похоже на то, что она только что испытала здесь, в Пенсионном фонде, когда женщина, с надеждой сообщившая ей, что за справкой она ездила аж в Сосновую поляну, продемонстрировала такое же презрение к её личности, как и Янина Васильевна.

«Но почему так? – пыталась понять Нина Михайловна. – Что здесь вообще происходит?» И тут она все поняла: сказав о том, что ездила за справкой на Васильевский остров, она неосознанно попыталась вызвать жалость этой женщины, и эта попытка спровоцировала ответное желание её собеседницы вызвать жалость к себе. Нина Михайлова поняла, что в глазах других людей её желание вызвать к себе жалость выглядит так же омерзительно, как и подобное желание встреченного на остановке мужчины-пенсионера, просящего «на хлеб», и люди мгновенно реагируют на это проявление слабости. Нина Михайловна с удивлением отметила, что раньше она не замечала за собой желания вызвать к себе жалость… Неужели это ждёт каждого, кто выходит на пенсию? Она уже другими глазами посмотрела на тех, кто находился в тесном душном коридоре: неужели здесь все такие? Если это так, то это страшно!

Нина Михайловна решила навсегда отказаться от участия в соревновании за право вызывать у людей чувство жалости, потому что в этом соревновании всегда выиграет самый жалкий, самый убогий человек… Такой, например, как мужчина на остановке… Ей очень не хотелось быть жалкой и убогой… Даже на пенсии… Даже несмотря на пенсию в 2300 рублей…

К очереди подошла ещё одна женщина. Она стала считать всех, кто стоял в очереди, потом стала выяснять, кто имеет право пройти без очереди, попыталась объяснить всем свою ситуацию, и тогда мужчина-балагур, веселивший старушек вокруг себя, спросил у неё:

– А Вам какой участок надо?

Женщина рассеянно порылась в своих бумагах и ответила:

– 11-й участок…

– Вот сейчас пойдёт этот дедушка, и Вы заходите с ним! – сказал мужчина-балагур и показал на старика, стоящего возле двери. – Пока он разберётся со своими бумагами, Вы свою справку и отдадите.

В суете, возникшей с приходом этой «льготницы», никто не заметил, как женщина, заявившая, что её «никто не остановит», вошла в кабинет без очереди. Через несколько секунд она вышла и громко заявила:

– Всем спасибо!