Вестники новой эпохи

– Каждый пусть решает для себя, как ему вести себя. Я думаю так.

Алёна Петровна было довольна собой. Она решила, что теперь-то уже не стыдно и людям показаться, и следующую экскурсию организовала в Русский музей. К помощи родителей она не хотела прибегать: каждый, мол, должен делать своё дело. Трудно было сопровождать 40 десятилетних детей, но она наметила для себя, как всё будет происходить. Сама она была во главе группы, а замыкала её парочка ребят, наделённых доверием и ответственностью. Для поездки в метро был совместно выработан алгоритм: все проходят через один турникет, она считает всех при входе на эскалатор, а потом на выходе с эскалатора. И дети с удовольствием согласились с этой процедурой, считая её тоже игрой.

Тему экскурсии Алёна Петровна знала заранее, поэтому заранее озадачила детей предварительными вопросами и заданиями, чтобы они внимательно слушали экскурсовода (это ей посоветовали опытные педагоги). Когда дети взрослеют и привыкают к тому, что надо смотреть, слушать, отдыхать, наслаждаться увиденным и услышанным в музеях и театрах, можно перестать докучать их вопросами, потому что после спектакля или экскурсии всё равно стихийно возникает обмен мнениями на основе полученных впечатлений, и это было особенно ценно.

Ехать им нужно было три остановки на трамвае до метро, несколько станций в метро до Гостиного Двора, а там уже и пешком совсем рядом. Казалось бы, не такой уж и утомительный путь… Но трамвая не было очень долго. Уже были собрали деньги на билеты, чтобы сразу опустить их в кассу, уже все наговорились, погонялись друг за другом вокруг остановки, доставляя неудобства взрослым, стоявшим на остановке. В ожидании трамвая устали и дети, и взрослые. Алёна Петровна понимала, что ничего не может изменить, и ей оставалось лишь терпеливо следить за тем, чтобы поведение детей не выходило за рамки приличия.

Наконец, показался долгожданный трамвай. Дети знали, что учительница войдёт последней, а остальных взрослых они как-то не заметили. Может быть, если бы трамвай подошёл сразу, всё сложилось бы иначе, и дети вспомнили бы о ролевой игре, в которую недавно играли… Но трамвая не было слишком долго, на остановке скопилось слишком много народа, поэтому Алёне Петровне сейчас было важнее всего, чтобы в трамвай вошли все дети и она. Наконец, двери закрылись, и трамвай тронулся.

Алёна Петровна не сразу поняла, что пожилая женщина говорит со своей соседкой о её учениках:

– Какой кошмар! Как безобразно ведут себя дети!

– Да, в наше время ничего подобного не было, – подтвердила соседка.

– Воспитание в школе было другое. А сейчас чему их там учат, как воспитывают – не поймёшь. Вот мой внук на днях пришёл из школы и рассказывает: игра какая-то у них там на классном часе. Вот они и становятся неуправляемые! Вспомните наши собрания: кому хотелось, чтобы его при всех отругали, сделали замечание? Вот все и старались вести себя и учиться достойно.

Алёна Петровна покраснела. Учителя привыкли к шуму на школьных переменах, это для них объективная реальность. Дети, даже старшеклассники, не могут бездельничать или чинно стоять в уголочке рекреации, мирно беседуя. Все куда-то спешат, всем чего-то не хватает. А дети помладше – так те откровенно хотят размяться. Что тут поделаешь? И на учителей на переменах накатывает «учительская глухота». Другое дело – урок. Тут более чуткого инструмента, чем учительское ухо, не найти.

Алёна Петровна мгновенно переключила слух в режим «урок» и осмотрела салон трамвая: так и есть – Юра развязал Наташе бант и стоит, как ни в чём не бывало! Наташа верещит, вертит головой, пытается его завязать в условиях трамвайной качки, которая заваливает её то на пассажира слева, то на того, что справа. Пассажиры недовольно оборачиваются, бросают укоризненные взгляды…

«И ругают меня, классную руководительницу!» – со стыдом подумала Алёна Петровна и увидела, что Аня пробирается к девочкам, потому что ей надоели выходки Владика. В трамвае тесно, ногу некуда поставить, если поднимешь её, то обратно уже некуда поставить – место уже занято, а она пытается пролезть, толкая пассажиров. В салоне – настоящий пчелиный улей.

– Что делают, а? Что делают? – снова услышала Алёна Петровна знакомый голос. – А где же учитель, с кем они едут?

Женщина завертела головой в поисках учителя, и Алёна Петровна замерла и, казалось, даже дышать перестала. «Чего он так тащится? – с тоской подумала она о трамвае, как о чём-то одушевлённом. – Всего-то три остановки!»

Словно услышав её мольбу, трамвай остановился. Дети стали выходить, Алёна Петровна, в соответствии с заведённым порядком, должна была выйти последней, проследив, чтобы вышли все ученики. Мимо прошмыгнул Алёша и, удивленно посмотрев на недовольную женщину, спросил:

– Бабуля, привет! А ты куда?

– Здравствуй, Алёша! Я еду в магазин, а ты куда?

– А мы на экскурсию с Алёной Петровной!

Поскольку Алёша был последний, Алёна Петровна поспешно вышла из трамвая, не желая быть представленной его бабушке и справедливо полагая, что если даже Алёша и не успеет выйти, то он будет не один, а с бабушкой.

Но Алёша успел, и дальше всё пошло по сценарию, составленному Алёной Петровной.

Куда двигаемся?

Каждый день, спустившись в школьную столовую в 12.30, можно было увидеть одну и ту же картину: начальная школа обедает, а за столом, за которым обедали учителя, восседает Ольга Александровна – воспитатель группы продлённого дня. Она уже, можно сказать, приступила к своим обязанностям и, «надев» строгую маску, наводит порядок среди своих подопечных:

– Никаких домой! Наверх, в группу! В группу, я сказала!

Так бывало, когда она обедала одна. Но когда кто-то из учителей оказывался за столом вместе с ней, она обязательно использовала эту возможность, чтобы поговорить на злобу дня:

– Дурдом… Вчера покупаю свеклу – опять подорожала. Стоила 6 рублей 50 копеек – уже 7 рублей! Вот просто всё на глазах происходит.

Вначале все обедающие вместе с ней учителя пытаются молчать, и Ольгу Александровну это устраивает, потому что ей нужны благодарные слушатели, и если даже никто не поддерживает её монолог, ей всё равно есть что рассказать:

– Я уже не говорю про рыбу. Я сейчас уже и не знаю: если самой начинать кушать минтай, то что я тогда буду давать коту?

– Ольга Александровна, Вы сгущаете краски, – возразила ей учительница английского языка Ирина Алексеевна – и тут же поняла, что попалась.

– Вы, наверное, давно в магазинах не были, – продолжила Ольга Александровна с новой силой, словно получила мощный импульс энергии. – Но телевизор-то Вы хоть смотрите? Вот вчера была передача… Как её?.. Ну, ещё ведущий там этот… Ну, неважно. Так вот, говорят, что цены будут расти, все прибавки к зарплате съест инфляция. Куда двигаемся?

– Ольга Александровна, дайте спокойно поесть, хватит Вам пугать, – не теряя самообладания, просит Ирина Алексеевна.

– Я пугаю? Это чем же? Тем, что правду говорю?

– Да какую там правду? Страхи какие-то, цены, инфляция, как будто больше говорить не о чем.

– Это пока тебе есть о чем говорить. А дальше, если так пойдёт, то будет не до разговоров. Одна мысль будет: что кушать?

– Да не умру я с голоду, у меня профессия хорошая. Всегда заработаю.

– У тебя хорошая профессия? Учитель английского? Да вас сейчас безработных, как собак нерезаных! – смеется Ольга Александровна.

– А может быть те, что без работы, – плохие специалисты?

– А ты хороший специалист, да?

– Да, я хороший специалист!

– И кто тебе об этом сказал?

– Каждый про себя знает, какой он специалист… И потом – родители говорят…

– А что родители? Они тебе наговорят. Им дети не жалуются, значит, всё хорошо. Ну, ладно, пусть хороший специалист, ну, сколько ты в школе можешь заработать?

– А почему только в школе? У меня ученики есть.

– Это у тебя пока есть ученики. Вот родители не смогут платить – и всё!

– Так не бывает. Если никто не сможет платить – это катастрофа в масштабах страны. Это всё «ужастики» в Вашем духе.

Однако Ольгу Александровну этим не смутить, поскольку она обладает одной удивительной, непревзойденной способностью: блуждая по словесным лабиринтам, она не теряет нить разговора. Она как будто играет в «города» и, начиная речь с последнего слова собеседника, вовлекает его в эту игру, стараясь, в самом конце вставить провокационное слово:

– Ну, хорошо. Пусть «ужастики». Но, согласись: тебе, чтобы заработать, надо побегать, высунув язык!

– А для меня это нормально. Я в тонусе.

– Это ты сегодня в тонусе, когда здорова, а если здоровье подорвёшь?

– А почему я должна его подорвать? Нормальная работа ещё никому не вредила…

– А детям твоим нормально? Как часто они тебя видят? Ты образовываешь чужих детей за деньги, а твои в это время чем занимаются, а?