Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья

– Позвольте представить, – стеклянная дверь распахнулась, и Стрижевский махнул рукой в сторону гостей. – Ута и Свен Ларгессоны.

Женщина одарила всех лучезарной улыбкой, а Свен лишь коротко кивнул головой.

– А теперь представляю моих. Это Чарред, это Лита, собственно, ради которой мы и пригласили вас. Это их дочка – Виктория. К сожалению, не могу пока вам представить обитателей соседнего дома – их мы увидим через пару недель.

– Очень приятно познакомиться со всеми вами, – произнесла Ута глубоким, мелодичным голосом.

Затем осторожно толкнула в руку отца. Тот сразу закивал головой, растянул тонкие губы в улыбке и проговорил:

– Да, да, очень приятно. Давайте-ка поскорее положим вещи, и вы, дорогой доктор Стрижевский, покажете мне мою кухню.

– Конечно, конечно. Я немедленно провожу вас в комнаты.

На запоздалый обед собрались около четырёх. Иван Сергеевич и Свен накрыли стол, причём Лита заметила, что у Стрижевского это получалось гораздо ловчее, изящнее. Ларгессон же постоянно путался, пару раз ронял столовые приборы и, как показалось, чувствовал себя, словно не в своей тарелке, бледнел, прятал глаза.

– Госпожа Арриго-Сегитал-Стрижевская? – Ута подсела рядом.

– Называйте меня Лита, так проще, – смутилась хозяйка дома. – Удивительно, но вы первая, кто произнесла мою фамилию без запинки, не пользуясь шпаргалкой.

– У меня хорошая память, Лита.

Женщины тепло улыбнулись друг другу. Лите с первого взгляда понравилась массажист. Казалось, с её лица, немного удивившего своими мягкими чертами, никогда не сходит улыбка. Поразительные зелёные глаза сверкали, словно два изумруда. И этот взгляд успокаивал, дарил тепло.

– Можно спросить, откуда у вас…

– Можешь со мной на ты.

– … У тебя такая интересная фамилия. Стрижевская – я понимаю. Но остальное?

– Досталось в наследство от предков мужа, – ответила Лита давно заученной фразой и поспешила перевести разговор. – Ута, твой отец, мне кажется, слишком скованно ведёт себя с нами.

– Ничего страшного. Он всегда сначала немого волнуется, боится не понравиться. Но это пройдёт. Уже завтра ты узнаешь его с другой стороны. Обычно, он душа компании.

Душа компании планировал улизнуть на кухню, лишить обедающих своего общества, но Стрижевский, словно клещ, вцепился в его руку и не отпускал.

– Свен, дорогой мой друг. Мы люди простые, так что не надо показывать свою скромность. Быстро садись к столу.

Ларгессон немного поломался, что-то пробубнил, пытаясь отвертеться от насевшего на него доктора, но быстро сдался уговорам и сел рядом с дочерью.

Первый сеанс массажа Ута провела вечером, перед ужином. Вместе с Чарредом она положила Литу на кушетку для физиотерапии – она как раз подходила и для массажа. Окинув взглядом обнажённое тело, массажист с лёгкой ноткой белой зависти проговорила, натирая маслом руки:

– Несмотря на долгую неподвижность, ты в хорошей форме. В чём секрет, если не секрет? – она засмеялась невольному каламбуру.

– Не знаю, Ута. Видимо, просто повезло.

– Ну, в везение я не очень верю. Итак, массаж, который я буду делать, вернёт мышцам спины и ног тонус, а это позволит быстрее начать ходить. Готова?

– Больно будет?

– Немного – может быть. Но обычно, под моими руками засыпают. Постарайся и ты уснуть.

– Хорошо, – вздохнула Лита и закрыла глаза.

В комнате зазвучала мелодичная музыка, тёплые руки Уты легли на её поясницу и принялись осторожно поглаживать спину от позвоночника к бокам. Сон подступил мгновенно и так незаметно, что Лите показалось всё происходящее реальностью.

Чёрное, бесконечное пространство окружило её. Где-то вдалеке неясной, мерцающей пылью светили звёзды.

– Здравствуй, Лита, – силуэт женщины появился неожиданно и из неоткуда.

– Здравствуй, великая богиня, – Лита подумала, что не мешало бы и поклониться, но решила не делать этого.

– Я слышала, как ты обращалась ко мне. Ты подозреваешь в надвигающейся беде двух подростков из Азулахара. Что ж, всё может быть. Говорят, Золотая книга не врёт, ну, разве что ты неправильно задала ей вопрос.

– Тогда Арриго угрожает страшное бедствие. Мой друг, Иван Стрижевский, рассказал о том, как в этом мире подобная болезнь убивала миллионы. Да и в другом мире, в далёкой древности, была чума. Но её победил человек, наделённый знанием.

– Я помню, Лита, – задумчиво проговорила богиня. – Но тогда болезнь возникла сама по себе. А сейчас – она клинок в руках жаждущих мести. Даже если наделённые знанием целители вновь создадут от неё лекарство, они успеют спасти лишь себя и тех, кто рядом.

– Только ты можешь спасти их. Теперь, когда угроза ясна, сделай же что-нибудь. В конце концов, выжги огнём Азулахар… весь Асул. К чему жалеть несколько тысяч, если их смерть спасёт миллионы.

– Ты забываешься, Лита. Да, меня называют богиней смерти. Но это только потому, что кое-кто, встретившись со мной за гранью, вернулся назад. И это не значит, что я способна на бессмысленное, бездушное убийство.

– Но тогда…

– Знаю, человек, знаю. И это неизбежно. Можешь считать это божьей карой. Кому как ни тебе знать, что азулахарцы имеют право на месть. Но не спеши обвинять меня, что я прихотью своей обрекаю на смерть миллионы. Я помогу победить болезнь. Кто-то погибнет, кто-то навсегда останется калекой, но мир уцелеет, люди останутся в нём и, быть может, через несколько десятков лет забудут о джуммэ.

Силуэт богини растворился в сером тумане, звёзды померкли и… Лита проснулась и увидела перед глазами обутые в шлёпанцы ноги Уты.

9

Ярко горевшие на люстрах свечи и чистота преобразили мрачный подвал. Бока керамических посудин весело поблёскивали глазурью, бронзовые ланцеты светились глубоким, жёлто-красным сиянием. Через прочищенные вентиляционные каналы ушёл затхлый запах склепа.

Довольный ан-Химеш совсем забыл о своей ране. Он сидел в удобном, принесённым Нишерле из его покоев, кресле и запоем читал сложенные стопками на столе рукописи его предков. Откровения открывались за откровениями. Здесь оказалось много чего непостижимого. Не только трактат о джуммэ, подробно рассказывающий о её возникновении и методах лечения.

В особый восторг целителя привела рукопись, где рассказывалось как из особо обработанных стёкол сделать приспособление, позволяющее увидеть мельчайших живых существ. Тех самых, из-за которых появляются болезни, хотя ещё многие в Арриго считали, что болезнь есть вселившийся в тело злой дух.

Читать это богатство можно было бесконечно, но ан-Химеш усилием воли заставил себя уделить внимание лишь одной рукописи, рукописи о джуммэ. Именно она дополняла уже прочитанный дневник, поясняла непонятные моменты и исправляла неточности. Уже на первой странице мудрый предок предупредил о страшной опасности, которую несла в себе эта болезнь, и рассказывал о заготовленных впрок лекарствах. Как оказалось, всё это множество сосудов ни что иное, как средства против джуммэ – вытяжка из грибов и из крови. Писалось, что эти лекарства могут храниться в особо сделанных сосудах сколь угодно долго, и даже через пять сотен лет их действие будет неизменным.

Особое внимание ан-Химеш обратил на способ их применения. Он выяснил, вытяжка из грибов помогает спасти жизнь уже заболевшего человека, а вытяжка из крови придаёт организму стойкость и не даёт заболеть вообще. Поразительно! Целитель сразу подумал – ведь можно же сделать такие вытяжки и для лечения других болезней, и тогда человек станет недоступен ни одной из них.

Старика волновало: на какое количество человек хватит хранившихся в подвале средств. Оказалось, что они могут спасти от смерти два, а то и три крупных города Арриго. Что ж, довольно много, но… Тонкие, коричневые пальцы перевернули несколько страниц, пробежались по строкам. Так и есть, вот он, способ приготовления. Сложно, но вполне выполнимо. Надо будет попросить Бэудишу, чтобы нашла женщин, готовых помочь ему в этом деле. Вот только сначала каждый, без исключения, азулахарец должен обезопасить себя вытяжкой из крови.

В тот же день Нишерле бросил по городу клич – все, кому не безразлично будущее, кто хочет дать отпор врагу, должны придти на площадь к развалинам дворца кишара на следующий вечер.

А этим вечером ан-Химеш, Нишерле и Бэудиша собрались за столом в своём доме. Юноша вновь принёс несколько рыбёшек, девушка принесла овощей и зелени со своего огорода, а старик достал из тайника бутыль с вином.

– Оно было разлито в год падения Асула, – задумчиво проговорил целитель, смотря, как льётся в кубок рубиново-красная жидкость. – С тех пор я не слышал, чтобы в Азулахаре кто-то делал вино.

– Быть может, всё ещё наладится, – отозвался Нишерле.