Криминальный адвокат. Том первый

– По девчонке ничего конкретного, тебя если что вырубить, поломать для острастки. Письмо и сумку отнести на автовокзал, положить в ячейку и забрать деньги. Да, забыл если это важно, он при мне позвонил какому-то Кириллу.

– Как вы должны были связаться после выполнения работы?

– Подписаться на открытый телеграмм бот «Иисус твой Бог» отправить в чат сообщение, 12.19. получить 3.48, и через два часа, положить вещи в ячейку номер 345 центрального автовокзала и там же забрать остаток, пятьсот долларов.

Я снова надавил на руки, и он уже скрипел от боли зубами, но пока держался.

– Хватит адвокат, руки вывернешь, а мне ими работать. Семья и дети!

– А что разбой – это то же семья и дети?!

– Успокойся адвокат. Что-то вроде того. Война закончилась. С фронта вернулся слава богу живым, но правда с легкой контузией. Работы нет, а семью кормить надо. Вот и подвернулась работенка. Я правда зла на тебя не держу. Сам виноват. Может слезешь с меня? Я даю слово офицера не сбегу и на вопросы отвечу.

Где-то сзади послышался тихий голос, умиротворенно-благостный, с ярками нотками «стокгольмского синдрома».

– Слава отпусти его. Все закончилось. А я очень устала! – она стояла, чуть дрожа то ли от ночного холода, то ли от пережитого.

– Как зовут тебя, офицер? – спросил я, покидая роскошную тушу, привольно раскинувшуюся у моих ног.

– Сергей Дубенко, бывший старший лейтенант, командир саперного взвода. Я так понял, адвокат, тебя Слава зовут. Ты уж меня извини, если сможешь. Ну и слезь с меня не сбегу!

– Ладно, проехали, Сергей! – подожди секунду. Я, не торопясь, поднялся на ноги и потянулся, повернувшись к нему спиной. Мои мышцы невольно напряглись, ожидая нападения. Но он стоял, как ни в чем небывало, засунув большие огрубевшие руки в карманы и что-то пристально разглядывал у себя под ногами. Я стянул с себя пиджак и накинул на плечи Надежды.

– Слушай, Слава, походу я твой должник. Вот что, что, но долги я отдавать умею! – он с дерзкой улыбкой смотрел мне прямо в глаза.

– Я, Сережа, этот долг заберу у тебя прямо сейчас. Мне нужна будет твоя помощь, до утра. Потом мы в расчете. Что скажешь?

– Отлично я готов, скажи, что делать!

– Да ничего особенного просто будь постоянно рядом! Ты как? – я приобнял Надю и заглянул в ее уставшие, почти сонные уже глаза.

– Я в норме. Я бы что-нибудь съела и выпила много, много кофе!

– Сергей забирай Надежду отведешь ее в офис, я надеюсь ты знаешь где он, раз за мною охотился. Недалеко, на перекрестке слева круглосуточная сицилийская пиццерия. Думаю, в это время там посетителей нет, так что вам там будет уютно и спокойно. Там вкусно и недорого, особенно рекомендую пиццы «Маргарита» или, например, «Сфинчоне»?

– Слава я «Маргариту» пробовала. А что это, как вы сказали, счинчоне?! – Надежда расслаблено посмотрела на меня.

– Да нет! Сфинчоне! Это традиционная сицилийская пицца. Там ребята, такое мягкое тесто и шикарная начинкой, с обалденным томатным соусом, сырами, а еще, анчоусы и хлебные крошки. Вы реально удивитесь, но пицца там не круглая, а прямоугольная. Это настоящая традиционная сицилийская кулинария. Настойчиво рекомендую. Давайте, закажите ее, поверьте мне, вам понравится.

– Так, Сергей, – вот деньги на пиццу, на кофе, ну и на все, что вам понравится. Забирай Надежду я буду в офисе не раньше, чем через час, а то и два. Там и встретимся!

– Хорошо, Слава, или лучше Кэп. Я вас узнал полковник! Вы были почти в самом конце войны, в моей бригаде, на позиции у меня в блиндаже, помните город Синур, у излучины реки «Глова»? Вы еще тогда мне зажигалку подарили с вензелем ваше службы! Черт бы ее побрал, так, где ж она? А… Вот! – он вытащил из заднего кармана джинсов потемневшую латунную зажигалку с выпуклым гербом службы внешней разведки.

Я стоял и вертел в руках память, память о тех, кого с нами уже нет. Город Синур, как же помню! Это была слабо подготовленная, но стремительная контратака. Построенная на кураже и на бахвальстве. Такое случается раз в сто лет. Вечером планирование, рано утром атака, малыми силами на превосходящего противника. И мы были тогда быстры и внезапны, как черный тайпан. И на плечах противника батальонная группа ворвалась в населенный пункт, на высоту 507 над уровнем моря. Ключевая высота.

– Я помню тебя старлей. Узнал, как только увидел!

– Так, что ж вы не окликнули?!

– А зачем! Ты ведь бой за Синур помнишь. Накоротке, к победе! Ты на той стороне я на этой…

– Помню, вы тогда сказали свой девиз «Накоротке, к победе!» Я готов. Денег не надо. Разберусь. Приказ выполню. Надежду накормлю, напою, в офис доставлю. До вашего прибытия буду охранять.

Сергей и Надежда уже скрылись на выходе из переулка, а я все стоял и ощупывал свои карманы, и, наконец-то нашел маленький заветный полиэтиленовый пакетик с микропленкой. Он лежал придавленный двумя магазинами в левом кармане пиджака.

– Ну слава богу, все на месте и все живы, – думал я, двигаясь навстречу неизвестности по широкому уличному проспекту, кое-где освещенному, одинокими уличными фонарями с козырьками фотоэлементов. Былое довоенное роскошество.

Ночная аптека в получасе быстрой ходьбы от моего офиса. Она занимала половину этажа дышащей на ладан пятиэтажки, чудом сохранившейся после войны. В этом уцелевшем под ракетами и бомбами доме, изредка тарахтел больной, кашляющий маслом генератор и светились заспанные огни не успевших убежать от войны жильцов.

Я постучал в закрытую дверь, и привалившись к косяку двери стал терпелива ждать дежурного провизора или на худой конец просто сторожа. Я уже собрался уходить, когда за толстым, треснутым стеклом, раздался еле слышный шорох, напомнивший мне шипенье наглых окопных крыс, которых ребята периодически придавливали своими берцами. Не прошло и получаса и в створе двери показался полноваты мужчина лет семидесяти. Я видел, как он устало шел, периодически останавливаясь, чтобы передохнуть и отдышаться. Наконец он приоткрыл дверь и пригласил меня войти.

В городе, когда-то пышущем жизнью, столице, забитой жителями и приезжими, не осталось даже четверти населения. Узкие улицы, ранее шумные и оживленные, теперь стояли пустыми и безмолвными, лишь ветер шелестел в выбитых оконных рамах, играя оборванными краями кружевных занавесок. Полуразрушенные здания, немые свидетели и призраки прошлого, возвышались над асфальтом, покрытым почерневшими обломками и терпкой пылью сгоревшего в яростном огне прошлого. Магазины, которые некогда манили покупателей яркими витринами, теперь стояли заброшенными, с облупившейся краской на вывесках и ржавыми решетками на дверях.

В этой столице, когда-то могучего государства, бродили редкие странники. В основном это были пожилые женщины, чьи хрупкие фигуры иногда мерцали в полумраке пустынных улиц. Они передвигались медленно, с осторожностью, словно боясь нарушить хрупкое спокойствие города. Мужчин можно было пересчитать по пальцам; многие из них были либо на фронте, либо погибли в ходе боевых действий. Молодёжи не было и подавно – они либо эвакуировались, либо ушли на войну, оставив за собой лишь воспоминания и леденящую душу тоскливую тишину.

Рынки, где когда-то кипела жизнь, теперь были покрыты сорняками, а пустые прилавки напоминали о голодных днях. Площадь, с высокой стелой в центре, некогда была центром общественной жизни. Теперь она выглядела как поле битвы: разрушенные памятники, поросшие мхом, и пустые фонтаны, в которых давно не было воды.

Так что для меня было неудивительно увидеть немолодого провизора, терпеливо приглашающего меня войти. Его усталые глаза, обрамленные въевшимися в пожелтевшее лицо глубокими морщинами, оценивающе смотрели на меня. И в этот миг они не говорили, а кричали о пережитых лишениях и утратах. В его движениях чувствовалась и обессиливающая усталость, и тихая решимость, и желание хоть как-то помочь тем немногим, кто еще остался в этом умирающем городе.

– Что вам молодой человек?! – тихо и учтиво спросил он. В его интонации и произношении чувствовались так давно забытые такт и учтивость.

– Я, наверно, представлюсь. Меня зову Вячеслав Буре. Адвокат!

– О… Очень приятно. А меня Самуил Маркович! Провизор и владелец этого небольшого заведения и ваш покорный слуга, – он по-отечески мягко улыбнулся.

– А ну-ка подождите молодой человек. Нет, не может быть! Вы, таки живы. Ой вей! Кому скажу, не поверят!

Я оторопел от неожиданности и теперь остановившись внимательно его рассматривал.

– А мы знакомы?!

– Нет вы посмотрите на этого молодого гоя, с которым я знаком с пеленок, – теперь провизор уже обнимал меня, отталкивал, смотрел из далека и снова обнимал.

– Вы сын нашего городского адвокаты Валерия Буре? А я тот человек, который чуть не устроил вам обрезание. Благодарите вашу матушку, спасла.

– И он меня таки спрашивает знаком ли я с вашим отцом?! – от удовольствия и возбуждения он уже пританцовывал на месте, как старый конь после укола «конского возбудителя».

– Что значит знаком? Я изволил быть его лучшим другом до войны. Кстати, а где он сейчас?

– Отец, большей частью дома с собакой!

– Ну тогда если увидите, то передавайте ему привет от Самуила Марковича Зибельзона. Что-то я по-стариковски только о своем, да о своем. Так что вам надо, Слава?

– Скажите, Самуил Маркович, у вас есть в аптеке микроскоп?

– Обыкновенный микроскоп? – старик на секунду замялся,

– Нет, к сожалению. Обыкновенного микроскопа у меня нет, – он внимательно и с удивлением смотрел на мое лицо, с которого медленно умирая сползала последняя надежда,