Имя на площади Победы

Вновь проектируемая Вокзальная площадь связывается с Советской улицей, с центром города, с Домом Наркоматов системой парадных озелененных магистралей, использующих сложившиеся улицы.

V. Для обеспечения полноценного архитектурного решения вопросов восстановления города Минска необходимы следующие мероприятия:

1. Разработка проекта генерального плана города Минска должна вестись на месте, под контролем участием Комиссии Комитета по делам Архитектуры при СНК СССР и Управления по делам Архитектуры при СНК БССР.

2. Учитывая грандиозные масштабы восстановительных работ, необходимо создание единого органа, руководящего всеми строительными работами по восстановлению города, концентрирующего в себе также вопросы сбора, утилизации и использования материалов от разборки.

3. Для скорейшего восстановления жилого фонда следует предоставить широкую инициативу жилищной кооперации. Такое мероприятие обеспечит быстрое строительство 2-х этажных домов, а также вилл и особняков.

4. Среди объектов восстановления первой очереди следует отметить здание гостиницы «Советская Беларусь», вокзала, а также наиболее сохранившихся жилых зданий, не мешающих реконструкции города.

Выполнение представленных предложений и эскиз-идеи, четкое соблюдение строительной и архитектурной дисциплины позволит восстановить город Минск как столицу белорусского народа, героически защищавшего родину и обеспечившего окончательный разгром немецко-фашистских захватчиков.

Восстановленная из пепла и развалин столица Белоруссии Минск будет символом счастливой жизни процветающего героического народа.

Академик архитектуры Мордвинов

Академик архитектуры Щусев

Академик архитектуры Семенов

Академик архитектуры Колли

Чл. – корреспондент Академии архитектуры Рубаненко

Заел, деятель искусств БССР Лангбард

Архитектор Трахтенберг».

Фамилии тех, кто подписал «Основные соображения…», свидетельствуют, что к выработке концепции восстановления и развития Минска были привлечены наиболее авторитетные в стране и весьма известные во всем мире специалисты. Уникальной личностью среди них был академик архитектуры Владимир Николаевич Семенов. Имя в зодчестве он себе сделал еще до революции, построив такие великолепные объекты, как Дворец эмира Бухарского в Железно-водске – ныне санаторий «Ударник», гостиницу «Бристоль» в Пятигорске, театр оперы и балета в Екатеринбурге. Он даже поучаствовал в планировке и застройке города-сада в британском Летчуэрте. Уже в советское время под руководством Семенова составлены проекты планировки Астрахани, Владимира, Кисловодска, Минеральных Вод, Сталинграда, Хабаровска, Ярославля, Смоленска, Ростова-на-Дону. В тридцатые годы он являлся главным архитектором Москвы и разработал утвержденный в 1935 г. генеральный план реконструкции советской столицы. В. А. Король в своих воспоминаниях утверждает, что это он – профессор В. Семенов – приезжал в Минск в мае 1926 г. и выступал на заседании исполкома Минского окружного комитета. За три года до этого Государственным ученым советом Наркомпроса РСФСР ему, в самом деле, было присвоено звание профессора градостроительства.

Не менее известен был и Аркадий Григорьевич Мордвинов, возглавлявший Управление по делам архитектуры при правительстве СССР, ставший вскоре президентом Академии архитектуры и строительства СССР. Здания, построенные по его проектам, украшают главные улицы Москвы – Тверскую, Калужскую, Набережную Москвы-реки, Новинский бульвар. Среди них и гостиница «Украина» на Кутузовском проспекте. Ему дважды присуждалась Сталинская премия. Четырежды лауреата Сталинской премии Алексея Викторовича Щусева больше помнят как автора мавзолея Ленина. Однако академиком архитектуры он стал еще до революции. Это он создал проекты храма-памятника Сергия Радонежского на Куликовом поле, Марфо-Мариинской обители, Казанского вокзала в Москве, гостиницы «Москва», станции метро «Московская-кольце-вая», театра имени Навои в Ташкенте. А Николай Джемсович Колли проектировал «Днепрогэс», Большой Каменный и Новоарбатский мосты в Москве, вместе с А. С. Щусевым создавал проект Казанского вокзала, с французским архитектором Ле Корбюзье работал над проектом здания Центросоюза, а с уроженцем Пинска И. В. Жолтовским – комплекса ВДНХ в Москве. Дома Бориса Рафаиловича Рубаненко, построенные до войны, украшают санкт-петербургские проспекты – Невский, Лесной, Стачек, стоят на Малой Охте. После войны ему суждено было создать дома-врата на Привокзальной площади белорусской столицы. Он стал третьим из зодчих, участвовавших в послевоенном восстановлении и реконструкции Минска, удостоенным звания «Народный архитектор СССР» по совокупности заслуг.

Весьма авторитетным для белорусского руководства и общественности был и Иосиф Григорьевич Лангбард, создавший для Минска Дом правительства, окружной Дом офицеров, театр оперы и балета, придавший современный вид комплексу зданий Национальной академии наук. Его известность перешагнула границы СССР еще в 1937 г., когда он был удостоен диплома Гран-при на Всемирной выставке искусств и техники в Париже. Наум Ефимович Трахтенберг тоже имел значительный опыт городского проектирования – в Бобруйске, Могилеве, Минске, основательно приложил руку к «Проекту детальной планировки Минска» в 1937–1939 гг. На момент составления «Основных положений…» он работал начальником отдела планировки и застройки городов Управления по делам архитектуры при Совнаркоме БССР. Одно перечисление этих имен подводит к несомненному выводу: те, кто составлял «Основные соображения…», на которых основывалось возрождение белорусской столицы, в градостроительстве и зодчестве являлись профессионалами столь высокого уровня, что было бы как минимум странным, если бы их мнение не приняли во внимание…

Шел август 1944 г. Фронт только-только перевалил за реку Западный Буг, но еще не на всех участках покинул пределы СССР. Тем не менее уже всем, кто дрался с гитлеровцами, было предельно ясно, за кем будет победа. Нужно было принимать решения, направленные в будущее, в мирную жизнь. Потому в том же месяце было разработано постановление СНК БССР «О мероприятиях по планировке и восстановлению города Минска». В соответствии с постановлением до 15 октября требовалось представить на утверждение в Совнарком эскиз-проект планировки города «с показаниями решения нового городского центра, размещения основных правительственных и общественных зданий, мостов, магистралей, массивов зеленых насаждений, районом малоэтажного и индивидуального строительства…». К тому же сроку предписывалось подготовить «проект первой очереди строительства и восстановления города, основные соображения для разработки генерального плана Минска, предварительные соображения по установлению новых красных линий основных магистралей, схемы районов, соображения по очередности восстановления основных улиц и площадей». Подписал постановление П. К. Пономаренко, перед этим документ завизировали председатель Минского горсовета К. Бударин и начальник Управления по делам архитектуры при СНК БССР А. Воинов. А в декабре 1944 г. постановлением правительства были утверждены «Основные положения восстановления столицы Белорусской ССР г. Минска».

Первым пунктом тех положений намечалось «запроектировать в городе Минске новый политический, административный центр города между Октябрьской, Пролетарской, Карла Маркса и Ленинской улицами. В новом центре предусмотреть строительство зданий Верховного Совета, Совета Народных Комиссаров, Наркомата Обороны, Наркоминдела, площадь для демонстраций и военных парадов и деловые площади». Второй же пункт свидетельствует, что рядом с политическим планировался и «новый культурный центр города в районе между Почтовой, Лекерта, Комсомольской, Карла Маркса и Володарского улицами». Улица Леккерта и Почтовая примыкали к стадиону «Динамо». В районе, очерченном названными городскими трассами, предполагалось строительство оперного и драматического театров, Дома Кино, дома работников искусств и науки. Весьма важное для будущего столицы решение сформулировано и в третьем пункте «Основных положений…», которым намечалось «запроектировать расширение Советской улицы на участке от улицы Свердлова до Пролетарско-Набережной с включением в нее полосы зеленых насаждений».

В какой-то мере картина будущего Минска рисовалась как бы с чистого листа. Правда, в некоторых случаях она подкреплялась соображениями конъюнктурного порядка, которые вытекали из профессиональных дискуссий тех же зодчих. Например, предложение возвести новый оперный театр во многом подогревалось спорами о достоинствах того, который по проекту Лангбарда был построен до войны и продолжает украшать столицу до наших дней. Разумеется, речь шла о еще более роскошном. А раз так, то намечались новые пенаты и для артистов драмы и кино. Фактически в Минске должно было появиться два соседствующих центра – административный и культурный, границы которых почти соприкасались. Большинство из перечисленных в том документе улиц сохранили свои названия до наших дней, но некоторым пришлось их менять несколько раз, а отдельные вовсе исчезли. К примеру, в 1922 г. 1-й, 2-й и 3-й Нижне-Ляховским улицам было дано имя Гирша Леккерта, который за двадцать лет до этого был приговорен к повешению за то, что стрелял в виленского генерал-губернатора В. В. фон Валя. Однако через некоторое время одну назвали в честь маршала Ворошилова (ныне она именуется Октябрьской, это в ее начале стоит столичный концертный зал «Минск»), другую – Ульяновской, третья превратилась в пешеходный переход у стадиона «Динамо». Пролетарско-Набережная стала частью улицы имени Янки Купалы. До революции она была Полицейско-Набережной, но, конечно же, после победы рабочего класса не могла называться по-прежнему. Если власть стала пролетарской, то почему бы не стать таковой и набережной реки, тем более, что в уличных схватках пролетариат противоборствовал как раз с полицией. Пролетарской стала и улица Полицейская. Переименовывали в те годы многое, временами, долго не раздумывая, просто исходили из противоположного. В Государственном архиве Минской области хранится весьма показательный в этом отношении документ – протокол № 118 заседания президиума Минского окружного исполнительного комитета от 26 февраля 1929 г. Пунктом 20 в повестке дня этого заседания значилось рассмотрение «хадайнiцтва гр-н в. Божы Дар Раванiцкага с/с i прэзiдыуму Чэрвеньскага РВК аб перайменаваннi в. Божы Дар у в. Чырвоны Дар (дакл. Т. Варфман)». Члены окружкома, разумеется, поддержали ходатайство червеньских властей и решили просить президиум Центрального Исполнительного Комитета – так назывался предшественник Верховного Совета БССР – о переименовании. ЦИК благосклонно отнесся к просьбе трудящихся и принял соответствующее постановление. В наши дни Красный Дар – агрогородок в том же Червеньском районе. В то время сложно было деревне оставаться Божьм Даром, а столичной набережной называться Полицейской.

В послевоенных «Основных положениях восстановления столицы Белорусской ССР г. Минска» наконец-то было сказано, какой виделась та площадь, которой предстояло стать главной в главном белорусском городе. Для нее еще не было придумано название, потому она именовалась просто Центральной. Притом даже в официальных документах это слово далеко не всегда писалось с большой буквы. Бралось во внимание, в первую очередь, то, какое место предстояло занимать ей в структуре города. Точно такое же положение было и с другой площадью, которую в постановлениях, различных планах и схемах называли то Круглой, то просто круглой, отталкиваясь от ее внешнего признака. Впрочем, округлость ее была означена лишь с одной стороны, и сделано это было двумя зданиями, строительство которых началось до войны по проекту архитектора Р. Столлера. А по поводу той, которой предназначалось стать главной, в «Основных положениях…» говорилось, во-первых, где ей быть: «Центральная площадь планируется на месте кварталов между ул. Ленинской, Энгельса и Советской с включением в нее площади Свободы». Во-вторых, подчеркивалось, что «проект планировки должен учитывать в своей композиции рядом расположенные площадь у дома ЦК КП(б) Белоруссии и вновь проектируемую театральную площадь, которые в своей совокупности образуют центр столицы». Эти строки указывают на то, что предполагалось создать площадь и у пережившего войну театра оперы и балета. В-третьих, уточнялось, что «Центральная площадь застраивается следующими зданиями:

а) Дом Верховного Совета Белорусской ССР – ориентир, кубатура 40000 кбм

б) Дом Совнаркома БССР – 25000

в) Дом Наркомата Обороны БССР – 30000

г) Дом Наркомидела – 25000

д) Дом Госбанка

е) Музей Великой Отечественной войны

ж) Дом общественных организаций – 30000».

Такая конкретизация со всей очевидностью свидетельствует, что после утверждения «Основных положений…» дальнейшие дискуссии о строительстве Минска на новом месте попросту исключались. Само появление этого документа, который не мог быть принят без согласования с Москвой, дает основания полагать, что не было разговора на эту тему и во время встречи П. К. Пономаренко с И. В. Сталиным на минском железнодорожном вокзале. Ничего не говорилось на сей счет и на собрании республиканского актива в мае 1945 г., посвященном восстановлению столицы и других городов республики. Скорее всего, все ограничивалось профессиональными спорами кулуарного типа, что вполне объяснимо: в среде специалистов продолжались серьезные размышления на эту тему, а в них в гипотетическом смысле не исключались никакие варианты.

А республиканское собрание актива, на котором шел разговор о восстановлении городов, во многом было явлением примечательным. В числе относящихся к нему документов в Национальном архиве есть «Список академиков архитектуры и архитекторов, приглашенных на совещание». В нем 25 фамилий. Первыми в нем названы А. Г. Мордвинов – председатель Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР, В. Л. Веснин – президент Академии архитектуры СССР, академики архитектуры В. Н. Семенов, А. В. Щусев, М. Я. Гинзбург, И. В. Жолтовский… Всего девять академиков архитектуры, четыре члена-корреспондента Академии архитектуры, а также профессор Академии художеств из Ленинграда М. И. Рославлев. Присутствовали на совещании Якуб Колас, Заир Азгур, Андрей Бембель, Кондрат Крапива, Иосиф Лангбард. Внимательно слушало выступавших практически все белорусское руководство. А разговор имел по преимуществу градостроительный характер и шел не о том, где изыскать средства, словно в их наличии или получении никто не сомневался, а о том, каким красивым должен стать Минск. Заборский был тогда еще в Троицке, но душа его уже рвалась домой к большой работе, которая ждала его в Минске.

В пользу того, что мнение зодчих, в первую очередь авторов «Основных положений…», сыграло главную роль при выборе плана действий восстановления белорусской столицы, недвусмысленно свидетельствует и протокол заседания бюро ЦК КП(б)Б от 23 апреля 1945 г., на котором принималось совместное постановление Совнаркома БССР и ЦК КП(б)Б «О схеме планировки центра города Минска». Тогда записали первым пунктом: «Одобрить как основу схему планировки центра города Минска, составленную Управлением по делам архитектуры при Совнаркоме БССР на основе проектных материалов конкурса, а также на основе идеи планировки центра города Минска, предложенной академиками-архитекторами Щусевым, Мордвиновым, Колли, Семеновым и другими». То же постановление обязало правительственное управление по делам архитектуры и управление главного архитектора столицы выполнить несколько срочных задач: во-первых, «на основе проекта планировки центра города разработать схему генерального плана города Минска, представив ее на утверждение в Совнарком к 1 июня 1945 года»; во-вторых, «провести закрытый конкурс на эскизный проект планировки и застройки центральной магистрали города – Советской улицы в комплексе с прилегающими к ней площадями, привлекая к этой работе белорусских, московских и ленинградских мастеров архитектуры», а по его результатам «разработать задание на проектировку этой магистрали и представить в Совнарком к 15 июня 1945 года». В-третьих, эти же инстанции должны были в срочном порядке «составить проект детальной планировки:

а) привокзального района;

б) района бывшего стадиона «Динамо» (он находился там же, где и нынешний, но был разрушен во время войны – Я. А.);

в) реки Свислочь в районе предполагаемого водного бассейна;

г) центральной площади и площади Свободы;

д) центрального парка культуры и отдыха».

Постановления становились все более конкретными. Из бумаг того времени следует, что и в Совнаркоме, и в ЦК сами явно торопились со сроками и подстегивали других. Выработать схему генерального плана столицы за месяц с небольшим, как говорилось во втором пункте постановления, было явно не под силу даже двум управлениям, и впоследствии сроки пришлось менять. И не раз. Только 22 октября 1947 г. Совет Министров БССР (так с марта 1946 г. стало именоваться белорусское правительство) принял постановление № 1498 «О проведении закрытого конкурса на проектирование архитектурного решения центральной площади г. Минска». Название документа еще раз свидетельствует, что официального именования будущая площадь все еще не имела. К конкурсу были допущены «М. П. Парусников – член-корреспондент Академии архитектуры СССР, Л. Н. Руднев – действительный член Академии архитектуры СССР, И. Г. Лангбард – заслуженный деятель искусств БССР, И. Г. Фомин и В. Левенсон (так в тексте постановления – Я. А.) – члены-корреспонденты Академии архитектуры СССР, М. С. Осмоловский и В. А. Король – архитекторы». Заместитель председателя Совета Министров А. П. Эльман возглавил жюри. В его состав вошли также заместитель начальника Управления по делам архитектуры при Совете Министров БССР Л. П. Мацкевич, председатель Минского горисполкома К. Н. Длугошевский, архитекторы А. П. Воинов, Е. В. Зайцев, В. В. Борман, С. Б. Бортковский, скульптор 3. И. Азгур, инженер-строитель Дулин (инициалы даже не указаны). Перечисление этих фамилий важно хотя бы потому, что напоминает, в зависимость от чьих творческих способностей, эстетических предпочтений и государственной ответственности ставилось будущее главного белорусского города. Правда, они обязаны были следовать уже согласованным ориентирам, коими были составленные академиками и принятые властями рекомендации. Кроме того, в утвержденном постановлением архитектурно-планировочном задании для них были очерчены главные параметры, характеризующие «местоположение центральной площади в плане города». А они устанавливали:

«а) площадь расположена у пересечения двух основных магистралей города – Советской ул. и Ленинской;

б) она находится у бровки рельефа, спадающего к широкой пойме реки Свислочь. Благодаря этому, центральный ансамбль будет восприниматься из речных районов города, из центрального парка, с площади оперного театра и круглой площади;

в) в систему центрального ансамбля входят два крупных, построенных перед войной, сооружения: здание ЦК КП(б)Б (архитектор Воинов), дом Советской Армии (архитектор Лангбард) и сквер».

Второй пункт задания указывал, что «площадь будет строиться для проведения на ней военных парадов и народных демонстраций. Поэтому важнейшей задачей при решении плана площади является правильная организация людских потоков, правильный график движения, ясно организованная загрузка и разгрузка площади».

В пункте 3 говорилось, что она «будет строиться как главный ансамбль города. Поэтому важнейшей композиционной задачей является создание нового архитектурного центра города с господством ансамбля в силуэте города и со спокойной величественной архитектурой зданий».

Пункт 5 фиксировал, что улица Советская должна иметь «48 мтр ширины с проезжей частью 24 мтр, с тротуарами по 12 мтр, с посадкой деревьев в лунках на тротуарах». Благодаря этому провидческому, рассчитанному на большую перспективу решению о ширине улицы, которой суждено было стать проспектом Независимости, в наше время автомобильное движение на нем теперь организовано в четыре ряда в каждую сторону. А вот улице Луначарского, на которой теперь стоит Дворец профсоюзов, предстояло исчезнуть, что и произошло. Судьба находившейся рядом улицы Коммунистической должна была решиться проектировщиками в зависимости от предполагаемого «графика движения войск и демонстрации». А «главный поток демонстрантов и войск должен быть принят по Советской улице от Дома Правительства в сторону реки Свислочь. Принятие потока в обратную сторону исключено по условиям рельефа и по смыслу архитектурно-планировочной композиции центрального района города». Условия рельефа, в самом деле, были таковы, что со стороны Свисл очи шел весьма крутой подъем, впоследствии значительно «срезанный» в ходе застройки улицы и площади. Тогда многие минчане еще помнили, что из-за той крутизны к конке, которая возила горожан до 1929 г., на этом подъеме припрягали еще пару лошадей, поскольку «штатной» двойке сил просто не хватало, а сменившие конку трамваи, случалось, срывались с этого подъема и задним ходом катились назад к реке. Кроме того, рядом с центральной площадью предполагалось «для подготовки к параду и для размещения войск перед парадом на перекрестке ул. Советской и Ленинской запроектировать разгрузочную площадь (аван-площадь)».

Основными сооружениями, которые на центральной площади намечалось «проектировать к строительству», были «здание Совета Министров БССР – на стороне (по оси) противоположной скверу и зданию ЦК КП(б)Б». На этом месте теперь стоит Дворец Республики. Кроме него на ней предполагалось возвести здание музея Отечественной войны, а также предлагалось «сторону площади у сквера по Советской улице решить подпорной стенкой с трибунами для правительства и гостей». Трибуны на той стороне сквера у театра имени Янки Купалы, которая выходит на главный проспект, существуют доселе, правда, на них уже давно никто не стоял во время торжеств. Еще в последние годы Советской власти парады и демонстрации стали проводиться у Дома правительства, теперь – на проспекте Победителей. На тех трибунах время от времени играют дети. При этом бросается в глаза, что на Центральной площади предполагалось возведение нового здания для Совета Министров республики, хотя уже имелся в городе построенный для этих же целей Дом Правительства. Такой шаг объяснялся тем, что в старом здании разместятся только министерства, а вот в новом предстояло поселиться только аппарату правительства и аппарату Верховного совета. Подразумевалось, что все руководство БССР должно сосредоточиться на одной площади, которая поэтому и станет центральной во всех смыслах. Фактически Дворец Республики планировался еще сразу после войны, только предназначение его виделось другим. Идея такого дворца завладела тогда умами не только архитекторов и руководства советской Белоруссии, но стала известной и минчанам. Ей посвящали свои произведения творческие люди. Газета «Лiтаратура i мастацтва» в номере за 1 мая 1948 г., тоже сохраненном в личном архиве Заборских, опубликовала стихотворение поэта Кастуся Киреенко под названием «Палац», то есть «Дворец»:

«Быy для новай будоyлi вясновымi днямi
Сярод мiнскiх руiнаy расчышчаны пляц.
І праз мiг ужо горад звiнеy галасамi —
Галасамi падлеткаy: «Тут будзе палац!»

В стихотворении говорилось, что для этого дворца огромная страна прислала черноморский гранит и мрамор, наилучший оршанский кирпич, прозрачное гомельское стекло, запорожское железо, а его возведением займутся такие мастера, которые

«…паставiлi столькi y жыццi гарадоy,
Што калi б iх па краю пайшоy аглядаць —