Записки метеоролога

Обычно в подобных случаях на должность начальника назначали его заместителя, но этого в данном случае не произошло и на должность начальника прислали «варяга». Б.П. Химич был переведён из Клайпеды, где он работал директором морской гидрометеорологической обсерватории, изучавшей гидрометеорологический режим Балтийского моря. Он закончил Ленинградское высшее арктическое училище имени адмирала С.О. Макарова по специальности океанолога, после окончания которого работал бортгидрологом на линейных ледоколах Дальневосточного морского пароходства (г. Владивосток) в Восточном секторе Арктики. В его задачу входило получение данных о ледовой обстановке, в том числе и с борта вертолёта, базировавшегося на ледоколе, анализ этих данных и выдача рекомендаций капитану ледокола по оптимальному маршруту следования во льдах. Вскоре произошла и первая встреча с Борисом Павловичем в городе Сыктывкаре, куда он прибыл для ознакомления с работой подведомственных подразделений (ГМО и АМСГ). Знакомство состоялось в маленьком кабинете начальника АМСГ Сыктывкар Рекушиной Галины Александровны. Это был высокий, крупный мужчина лет 35–40, с красивым смуглым лицом, чёрными волосами, добрым и умным взглядом серых глаз. О своей смуглости он говорил, что она ему, видимо, досталась от предков с монгольской кровью.

Встреча была недолгой, мы оговорили с ним его визит к начальнику Коми УГА С.И. Кирикову, который мне пришлось организовывать и который состоялся на следующий день. Семён Иванович встретил Бориса Павловича довольно тепло и радушно, несмотря на натянутые отношения с бывшим начальником СУГМС, после одного случая, о котором будет рассказано ниже.

С.И. Кириков в общем и целом положительно отозвался о работе АМСГ, претензий к их работе не высказал,и основное внимание уделил перспективам развития Коми УГА и вытекающим из них задачам по улучшению метеообеспечения полётов: развитию авиаметеорологических подразделений в аэропортах, метеонаблюдений в аэропортах, оборудованных системами посадки, оснащения их новой техникой и т.д. Авиация всегда была заинтересована в поступлении метеоинформации со станций, расположенных вне аэропортов, в том числе труднодоступных, находящихся в горах Урала, тундре и в таёжных районах. Поэтому С.И. Кириков заверил Химича в том, что окажет содействие в доставке грузов на эти станции воздушным транспортом.

После встречи с С.И. Кириковым мы перешли в отдел движения, где более конкретно и детально продолжили обсуждение стоящих проблем, в круг которых я попытался ввести Бориса Павловича. Он со своей стороны проявил к ним большой интерес. Проблем было много, и они требовали больших совместных усилий для их реализации. Это было время больших перемен в метеообеспечении полётов, вызванных бурным развитием авиации и существенным увеличением интенсивности полётов. В связи с этим возросли требования к качеству метеообеспечения полётов.

Самолёты и аэропорты оснащались новым радиотехническим оборудованием, позволяющим снижать минимумы погоды для посадки воздушных судов. Снижение минимума было тесно связано с организацией и качеством метеонаблюдений в аэропортах. Если до этого метеонаблюдения можно было проводить вблизи аэродрома, то для снижения минимума метеонаблюдения нужно было максимально приблизить к взлётно-посадочной полосе, т.е. осуществлять там, где производится взлёт и посадка воздушных судов. Это было связано с оборудованием пунктов метеонаблюдений: основного – с полным комплексом метеонаблюдений вблизи основного курса посадки, а также вспомогательного пункта – в районе вспомогательного курса посадки и дополнительных – в районе БПРМ с обоими курсами посадки для производства учащённых метеонаблюдений в сложных метеоусловиях для авиации.

Для этого вблизи основного курса посадки ВПП необходимо было построить здание стартового диспетчерского пункта (СДП), совмещённого с метеонаблюдательным пунктом, разместить метеоплощадку с приборами и обору дованием, оснастить его прямыми и резервными линиями связи для передачи метеоинформации на диспетчерские пункты Службы управления воздушным движением (УВД) и на АМСГ. На вспомогательном курсе и на БПРМ необходимо было оборудовать пункты наблюдений с установкой приборов, ориентиров дальности видимости и оснащением связью. Поскольку на этих пунктах устанавливались автономные приборы и ориентиры видимости, то на каждый пункт при соответствующих метеоусловиях должен был выезжать техник-наблюдатель для производства наблюдений и передачи данных, что потребовало увеличения штата техников.

Эта работа была начата в основных аэропортах Коми УГА: Сыктывкар, Ухта, Печора, Воркута с 1966 года, и за это время многое было сделано. На повестку дня вставали новые задачи: на ДПН и ВПН установка дистанционных измерителей нижней границы облаков. дальности видимости, параметров ветра, что позволяло техникам не выезжать на НП. К приборам не придавались средства телеметрии, поэтому нужно было изыскивать километры крайне дефицитного связного кабеля. В недалекой перспективе на эксплуатацию должны были поступить автоматизированные аэродромные метеостанции.

Эксплуатация сложных приборов требовала создания групп технического обслуживания на крупных АМСГ Сыктывкар, Ухта. Была достигнута договоренность между Коми УГА и Северным УГМС об установке в аэропорту Сыктывкар первого метеорологического радиолокатора типа МРЛ-1 с выносными индикаторами, для чего надо было построить двухэтажное здание под МРЛ, выделить помещение в здании КДП для выносных индикаторов и проложить кабели 10 наименований на расстоянии 800 метров от МРЛ до КДП (придавались), подготовить штаты, смонтировать и освоить аппаратуру.

Другой большой вопрос был связан с организацией и реорганизацией авиаметеорологической сети. В эти годы вводились в эксплуатацию два крупных месторождения газа в районе Вуктыла и нефти в районе Усинска, и на местах этих месторождений были заложены новые одноимённые города с аэродромными комплексами и бетонными полосами для приёма самолётов Ан-24, Ан-26 и Як-40, и в них в перспективе надо предусматривать полный комплекс метеообслуживания, включая синоптическую часть. На первых же порах нужно было открывать АМСГ 4-го разряда, а в конечном итоге – АМСГ 3-го разряда с радиоаппаратной связью и штатом синоптиков и радистов.

В городе Инте завершалось строительство бетонной полосы и здания КДП, в котором можно выделить помещения для синоптиков и радиоаппаратной связи. Жилищный вопрос для специалистов предполагалось решать с помощью местных властей. Борис Павлович оказался под большим впечатлением от масштабов текущей и перспективной деятельности в области метеообеспечения авиации, с чем он до этого не сталкивался. Он обещал всяческое содействие и личное участие в реализации этих проектов. Посетовал на то, что в Северном УГМС недостаточно его проинформировали об этих делах. Изъявил желание познакомиться с деятельностью других АМСГ в ближайшее время. К тому времени мы договорились разработать перспективный план действий и вынести его на обсуждение совместной комиссии Коми УГА и Северного УГМС по метеообеспечению полётов. Этим я и занялся.

Теперь остановлюсь на причинах натянутых отношений между начальником Коми УГА и бывшим начальником Северного УГМС. Пожалуй, единственная просьба (точнее, претензия), с которой С.И. Кириков обратился к Химичу Б.П., была освободить помещение синоптиков АМСГ Сыктывкар от группы синоптиков ГМО. Дело в том, что несколько лет тому назад кому-то в ГУГМС пришла идея, которую поддержал академик Е.К. Фёдоров, ликвидировать отделы обслуживания народного хозяйства в ГМО, а обслуживание или передать на АМСГ, или посадить там группу синоптиков ГМО. Смысл этой реорганизации заключался в ликвидации радиоаппаратной связи и сокращении всех радистов, части синоптиков и техников, дабы ликвидировать якобы параллелизм в работе в одном пункте.

Для осуществления этой идеи Коренной лично обратился к Кирикову за разрешением разместить синоптиков ГМО на АМСГ Сыктывкар в помещении синоптиков с тем, чтобы они пользовались одним аэросиноптическим материалом. При рассмотрении вопроса было принято во внимание: ограниченность площади комнаты синоптиков АМСГ, постоянное использование аэросиноптического материала для предполётной консультации экипажей воздушных судов, загруженность линии связи (городского телефона). На этом основании было отказано в размещении. Однако, вопреки отказу, Коренной произвёл реорганизацию и посадил синоптиков ГМО на АМСГ. Кириков, узнав об этом, выразил Коренному своё неудовольствие, и между ними установились натянутые отношения.

Жизнь подтвердила необоснованность принятого ГУГМС и СУГМС решения. Кроме взаимного неудобства для синоптиков, отрицательно сказывалась оторванность синоптика ГМО от прогнозистов ГМО: гидролога и агрометеоролога, загруженность синоптика АМСГ для несения службы штормовых предупреждений по всей Коми республики в ночное время, когда не работал синоптик ГМО, в ущерб своим прямым функциям. Но самое главное, что не было учтено, – самые ближайшие перспективы обслуживания народного хозяйства Коми республики. Поэтому, оказавшись через год или два в Архангельске на должности начальника отдела службы прогнозов (ОСП) Северного УГМС , первое, что я сделал, восстановил отдел обслуживания народного хозяйства (ООНХ) в ГМО Сыктывкар, естественно, с согласия Б.П. Химича.

Через несколько месяцев Б.П. Химич продолжил знакомство с подразделениями УГМС на территории Коми республики. К его приезду я подготовил служебные билеты, и мы вылетели сначала в город Ухту.

Город Ухта – центр нефтяной и газовой промышленности, а также геолого-разведочных работ на территории Коми республики. В основном на обслуживании этих отраслей экономики была сосредоточена работа авиации Ухтинского авиапредприятия. Кроме транспортного, здесь базировался один из крупнейших в Союзе вертолётных отрядов с вертолётами всех типов, в том числе Ми-6, Ми-10 (летающий кран). В аэропорту построена бетонная полоса, способная принимать самолеты Ан-10, Ан-12, Ту-

134. Начальник АМСГ Ухта Евгений Фёдорович Христофоров, которого я представил Б.П. Химичу, познакомил нас со своим хозяйством. Вблизи основного курса посадки был сооружен СДП, совмещённый с метеонаблюдательным пунктом, в котором большая площадь была выделена АМСГ, на БПРМ были оборудованы НП, один из них в здании радиоцентра. В аэропорту заканчивалось строительство здания КДП, куда должна была переехать и АМСГ, для чего ей выделялось достаточно помещений, что должно было улучшить условия труда синоптиков и связистов АМСГ.

При встрече с командиром Ухтинского авиапредприятия основное внимание было уделено улучшению метеообеспечения полётов в аэропорту Вуктыл: организация сначала АМСГ 4-го разряда, а по мере готовности аэропорта и АМСГ 3-го разряда. Вспоминаю, как в сопровождении Е.Ф. Христофорова мы с Б.П. Химичем искали гидрологическую станцию Ухта. Мы долго шли по территории какой-то базы, и никто из повстречавшихся нам рабочих не мог нам подсказать, где она находится. С трудом мы её отыскали. Это была форменным образом избушка на курьих ножках с круглой печкой посреди избушки.

От увиденного Борису Павловичу чуть не стало плохо. В последующие годы ему пришлось затратить немалые усилия, чтобы с помощью местных властей переселить станцию в лучшие условия. Надо отметить, что подобных станций и объектов в Северном УГМС было много. До него руководители Северного УГМС занимались только текущими делами, а свободное время проводили в лесу, на рыбалке и охоте, благо для этого в Управлении были все виды транспорта наземного, водного и воздушного. Только с приходом Б.П. Химича воистину развернулась работа по реконструкции управления. На такое решение его подвигла, по-видимому, поездка в Коми республику. А пока мы продолжили поездку. Следующим пунктом было старинное село Усть-Цильма, где находились АМСГ 3-го разряда в аэропорту и гидрологическая станция, которая располагалась в противоположном от аэропорта конце села, куда мы шли долго пешком по деревянным тротуарам по центральной улице, протянувшейся на много вёрст вдоль реки Печоры. Специалисты обоих станций неплохо знали свои обязанности и успешно с ними справлялись. Показали нам свою усть-цилемскую экзотику: женщины одевались в старинные наряды и угощали нас печорской сёмгой, семужьей и сиговой икрой, морошкой и черникой.

На следующий день на самолёте Ан-2 мы вылетели в Печору. Печорское авиапредприятие было по значению вторым после Ухтинского по обслуживанию нефтяной и геолого-разведочной отраслей экономики, в том числе уже осваиваемого Усинского нефтяного месторождения. В городе Печоре в это время реконструировался аэропорт, была построена бетонная полоса для приёма самолётов Ан-10, Ан-12, Ан-24 и Як-40, строилось здание КДП, где были предусмотрены помещения для АМСГ 1-го разряда, а наблюдения были организованы на стартах вблизи ВПП и на БПРМ. Синоптики, кроме своего аэропорта, обслуживали прогнозами погоды и районы Усинска и Инты, где осуществлялось довольно много полётов воздушных судов, и которое не полностью удовлетворяло их потребности. Поскольку в Усинске строился аэропорт с бетонной полосой, а в Инте аэропорт реконструировался (строились бетонная полоса и здание КДП), то при обсуждении вопросов метеообслуживания командир Печорского ОАО просил, по мере завершения строительства (реконструкции) и создания необходимых условий, развернуть в этих аэропортах полный комплекс метеообеспечения полётов. В связи с чем эти вопросы внесли в подготавливаемое решение совместной комиссии Коми УГА и Северного УГМС.

В г. Печора основными отраслями народного хозяйства были Печорское речное пароходство, Печорское управление речных путей и Печорское лесосплавное объединение, обслуживание которых, а также других организаций было разделено между АМСГ и гидрологической станцией. При посещении гидрологической станции, которая находилась в помещении Печорского БУПа, было определено, что метеорологическое и гидрологическое обслуживание нужно сосредоточить в одном подразделении, для чего нужно продумать вопрос о реорганизации гидрологической станции в Гидрометбюро, чем я занялся несколько лет спустя, и что было практически осуществлено уже в Архангельске.

Поездка по Коми республике, большие дела, которые на её территории совершались, ставили перед Гидрометслужбой новые задачи не только в области совершенствования метеообслуживания авиации, но и других отраслей народного хозяйства. Того заряда развития, который Б.П Химич получил во время посещения Коми республики, хватило ему для всей последующей деятельности в должности начальника Северного УГМС.

По возвращении в Сыктывкар мы, с учётом предложений командиров авиапредприятий и начальников АМСГ, а также собственных наблюдений, уточнили проект решения совместной комиссии и вынесли его на обсуждение, которое было принято с небольшими доработками.

Участие в атомном эксперименте

Следующая встреча с Борисом Павловичем состоялась в конце февраля–начале марта 1971 года. Он приехал внезапно, без предупреждения с большой группой работников: синоптиков, радистов и аэрологов. С точки зрения всех работников ГМО и АМСГ вели они себя крайне загадочно. Потом оказалось, что они направляются в Троицко-Печерск и далее в какую-то экспедицию. Встреча с Борисом Павловичем состоялась в Коми УГА, куда он приехал из ГМО, но была перенесена ко мне на квартиру, т.к. у него ко мне был какой-то конфиденциальный разговор. Я вообще-то подумал, что речь будет идти об этой самой экспедиции.

Но об экспедиции он сказал только в общих чертах, без конкретики, что приказом ГУГМС , Северному УГМС поручено обеспечивать работы по мирному использованию атомной энергии и, в частности, при строительстве канала для переброски части стока реки Печора в Волжско-Камский бассейн, где из-за хронического дефицита осадков и уменьшения стока этих рек за последние годы сильно обмелело Каспийское море. Но всё-таки не эта информация явилась причиной нашей конфиденциальной встречи. Борис Павлович вкратце обрисовал мне обстановку, сложившуюся в Северном УГМС. Она была не из лучших. Руководители Управления и головных подразделений УГМС сосредоточились только на решении текущих вопросов, каких-либо планов перспективного развития не было.

В это же время в Белорусском УГМС шёл эксперимент по автоматизации службы: было построено здание Гидрометцентра, в котором были сосредоточены основные производственные подразделения Управления с созданным крупным вычислительным центром, осуществляющим обработку гидрометинформации, автоматическую наноску данных на синоптические карты и т.д., по всей Белоруссии были установлены автоматические метеостанции. В Белоруссии были установлены метеорологические радиолокаторы, перекрывавшие всю территорию этими данными, по которым в Гидрометцентре строились радиолокационные карты для синоптиков. Внедрялась новая автоматизированная система радиозондирования атмосферы.

По замыслу Б.П. Химича результаты белорусского эксперимента необходимо было внедрить в Северном УГМС. Для этого надо было создать производственную базу и прежде всего в Архангельске, построив производственно-лабораторный корпус Гидрометцентра с вычислительным центром, а для привлечения молодых квалифицированных специалистов – благоустроенное общежитие.

В Сыктывкаре и Вологде построить новые здания ГМО. Очень много предстояло сделать для улучшения содержания сети, особенно труднодоступных станций. Установить в труднодоступных районах не менее 10 автономных автоматических станций. Расширить экспедиционные исследования на Баренцевом и Белом морях. Оборудовать самолёт ледовой разведки. И многое другое.

Но дела идут очень трудно, особенно с проектными работами. Некоторые работники не столько помогают, сколько мешают. Борису Павловичу нужно было разгрузиться от многих работ, чтобы сосредоточиться на указанных. Он хотел бы, чтобы все вопросы и отрасли обслуживания я взял на себя. И предложил мне перевод в Архангельск на должность начальника отдела службы прогнозов, поскольку бывший начальник отдела Третьяков Александр Иванович уходил на пенсию.

Поскольку это предложение для меня оказалось полной неожиданностью, то я ему ответил, что обдумаю и после этого дам ответ. Б.П. Химич пообещал мне предоставление квартиры равноценной сыктывкарской, все гарантии по переводу и работу супруге.

А для того, чтобы у меня было меньше сомнений, позвонил в Архангельск своему заместителю Колесниченко Н.Н., который на время его командировки исполнял обязанности начальника управления, чтобы он выслал мне предложение о переводе со всеми гарантиями.

После чего Б.П. Химич отбыл в экспедицию. Вернулись они оттуда в конце марта весьма озабоченными. Дело в том, что на месте прокладки канала был произведён подземный взрыв атомного заряда, который произошёл с выбросом радиоактивного вещества в атмосферу. И хотя по ближней зоне была обеспечена безопасность персонала, то по дальней зоне была полная неизвестность в отношении выноса радиоактивного вещества за пределы Советского Союза.

Через несколько дней повышенная радиация была зафиксирована на территории Швеции, и разразился международный скандал о несоблюдении Советским Союзом подписанных международных соглашений о запрете атомных испытаний в атмосфере. В дальнейшем при анализе причины было выявлено, что для данного района не были установлены ограничения по дальней зоне. Вскоре было определено, что продукты радиации должны находиться в пределах Союза в течение 4–6 суток, после чего специалисты Гидрометцентра СССР и Северного УГМС приступили к поиску соответствующей синоптической ситуации в средней тропосфере. Такая ситуация была найдена, но она оказалась очень редкой повторяемости.

Поскольку в НИУ Министерства среднего машиностроения продолжалось совершенствование заряда, то примерно через 5 лет было принято решение повторить эксперимент. Я в это время уже давно работал в Северном УГМС и мне было поручено возглавить экспедицию и направиться с ней к месту проведения эксперимента в конце февраля–начале марта. Впервые для целей экспедиции мы использовали передвижные метеостанции (большую и малую), оборудованных на автомобильных шасси, из государственного мобилизационного резерва.

Машины мы погрузили на железнодорожную платформу и отправили до станции Соликамск Пермской области. Мы свой приезд в Соликамск приурочили к прибытию наших машин. Уточнив маршрут, мы погрузили свои вещи и на двух машинах выехали к месту назначения. До него было километров 250–300 на север и от Соликамска был проложен довольно укатанный зимник.

Прибыв на место, мы разместились в бараках, а на следующий день, развернув оборудование, и начав приём аэросиноптического материала по радио, приступили к работе по составлению прогнозов погоды и траекторий пере-

носа на разных уровнях. Однако прохождение материала по радио было неудовлетворительным, поэтому пришлось заняться выделением телефонной линии с Москвой. Оказалось, что в районе имеется одна единственная линия, но взвесив все за и против, решили отдать линию нам. Теперь, располагая качественным приёмом аэросиноптического материала, мы стали следить за появлением той характерной ситуации, при которой можно работать с учётом и дальней зоны. Вместе с нами работал и начальник отдела Гидрометцентра СССР Давыдов Николай Ильич, который к этой работе подключил своих ведущих специалистов в Москве и от которых мы получали консультации. В течение месяца, который мы находились там, только однажды в течение нескольких дней такая ситуация возникла. Но воспользоваться ею руководитель работ не смог, т.к. мешали разные обстоятельства. Сначала не была готова скважина, куда должен быть заложен заряд, потом, когда возникла подходящая для работ ситуация, оказалось, что работу можно проводить только по решению Политбюро ЦК КПСС, а в это время шёл съезд КПСС, которому не было конца, а когда он закончился, а к этому времени ситуация перешла в неблагоприятную, стали ждать заседания Политбюро.

Наконец-то оно состоялось, но решение пришло о запрете работать. Это было уже около 20 марта, когда в результате начавшихся весенних процессов, вот-вот мог выйти из строя зимник и тогда пришлось бы оставить наши машины, чего мы сделать не могли, т.к. они были из мобрезерва. Поэтому, узнав о решении Политбюро, я принял решение быстро свернуть работу и двигаться в сторону Соликамска.

Только мы прибыли в Соликамск и разместили людей в общежитии лесозавода, как появляется Давыдов Н.И. и говорит мне, что надо возвращаться на место. Оказалось, что группа учёных специалистов, основных разработчиков совершенно нового уникального взрывного изделия, имеющего для страны очень большое значение, повторно обратилось в Политбюро разрешить проведение эксперимента. Я принял решение ехать с небольшой группой специалистов из 3–4х человек, на одной малой машине. Это был УАЗ. Ночью ещё подмораживало, поэтому выехали в это время. На месте мы пробыли не больше суток, когда пришёл окончательный отказ.

По-видимому, международная обстановка и заключённые договора взяли верх и продолжения работ больше не было. Так закончился один из экспериментов по переброске части стока северных рек в Волжско-Камский бассейн. Через несколько лет естественным природным процессом Каспий восстановил свою водность в прежнем объёме. Однако в 2010 году обстановка повторилась: Волжско-Камский бассейн и Каспийское море из-за дефицита осадков сильно обмелели. Но в этих новых условиях о повторении атомного эксперимента не было речи.

Предложение о переводе в Северное УГМС в Архангельск

А теперь вернёмся к предложению Б.П. Химича. Естественно первый вопрос, который он мне задал при встрече после экспедиции был: «Получил ли я приглашение из Архангельска?». Я ответил, что пока ничего не получал. Посетовав на своего зама, Борис Павлович не стал ему звонить и сказал, что всё равно он возвращается в Архангельск, там и разберётся и сам же подпишет телеграмму с приглашением. Как мне стало известно, по возвращении в Архангельск Борис Павлович выяснил, что задержка произошла потому что в Горсовет надо было подготовить письмо о предоставлении мне квартиры за счёт лимитов на жильё, данных Северному УГМС, а от меня не было согласия, которого не могло и быть, т.к. не было официального предложения. Получился замкнутый круг. Решили ждать Б.П. Химича. По приезде он его разорвал, и вскоре я получил официальное приглашение о переводе в Архангельск. За прошедший месяц пришлось многое передумать и основательно взвесить. С точки зрения зарплаты она на новом месте была выше, но с учётом премиальных и преподавательской работы я много терял. У меня была хорошая двухкомнатная благоустроенная квартира, а какая будет, неизвестно.

Я вписался в коллектив аппарата управления как квалифицированный специалист, ко мне относились с уважением. Я этот коллектив вспоминаю всю жизнь, в нём работали знающие и деловые руководители и специалисты, никто никогда не вмешивался в чужие дела, в нём не было никаких интриг, склок, никто никогда никого не подводил, работа основывалась на доверии. Очень ценились самостоятельность, уверенность и умение принимать ответственные решения. В аппарате управления все имели высшее образование, за исключением двух человек: начальника управления Кирикова Семёна Ивановича и начальника отдела движения Фролова Михаила Ефимовича. Они были значительно старше нас, как говорят, годились нам в отцы, имели колоссальный опыт и организаторские способности. Семён Иванович к тому же был пилотом и летал на самолётах Ил-14 и Ан -24, в возрасте 55 лет решил учиться в Академии гражданской авиации, куда он был принят на заочное отделение. Человек он был занятой и мы специалисты ему всячески помогали. Я, в частности, помогал ему в подготовке контрольных заданий и курсовой работы по авиационной метеорологии. Через год или два после моего переезда в Архангельск Сёмен Иванович ушёл с должности начальника на лётную пенсию, но и продолжал работать на лётном тренажёре в УТО. Но учёбу в Академии не бросил.

Уже будучи в Архангельске, по просьбе профессора кафедры авиационной метеорологии Баранова А.М. мне был рекомендован в качестве дипломника командир эскадрильи 1-го Архангельского авиапредприятия Размолодин Л.Н. После отличной защиты диплома, приехав в Архангельск из Ленинграда, он при встрече со мной передал мне огромный привет от Семёна Ивановича Кирикова, который одновременно с ним успешно защитил диплом в возрасте, когда Кирикову было уже за 60.

Обоих я от души поздравил с успехом. И до сих пор восхищаюсь упорством этого человека, ведь образование уже не решало никаких карьерных целей, кроме того, что подчёркивало характер этого человека – доводить любое дело до конца.

За годы его работы Сыктывкарская авиагруппа, подчинённая Северному УГА (г. Ленинград), стала сначала отдельной, а потом развилась до Управления ГА, из планово-убыточного управление стало рентабельным, освоено большое количество самолётов и вертолётов, построены современные аэропорты, было построено очень большое количество жилья для специалистов, домов культуры авиаторов, детских садов, произошла сплошная аэрофикация Коми республики. Был требовательным к людям, но ценил и уважал кадры, никогда ими не разбрасывался.

Глава одиннадцатая

Б.П. Химич и его дела на пользу Европейскому Северу России

Борис Павлович Химич был начальником Северного управления гидрометслужбы (Северного УГМС, г. Архангельск) в 1969–1975 гг. За сравнительно короткий срок своего пребывания в этой должности сумел заложить основы современного развития Северного УГМС на многие годы вперёд. Внёс большой вклад в развитие Европейского Севера. Участвовал в работах всесоюзного значения. В 1975 г. был переведён в Москву в Госкомгидромет СССР, где работал начальником Арктического, Антарктического и морского управления (ААМУ), оказывая большую помощь Северному и арктическим УГМС. Участвовал в качестве руководителя оперативной группы в метеообеспечении экспериментального ядерного взрыва с выбросом в атмосферу на севере Пермской области в 1971 г. в целях прокладки канала между реками Печора и Кама, после чего много сделал для прекращения этих экспериментов и радиоактивного загрязнения от этих взрывов. Об этом было рассказано в отдельной главе. Данная глава посвящена другим основным, наиболее значимым его делам.

Подготовка к созданию производственной базы