Михайлов или Михась?

Ничего не ответив, мужчина вернулся в дом, но минут через пятнадцать отворилась дверь и некто в черной маске заявил, что один из адвокатов, но только один, может зайти внутрь.

В двенадцатичасовом выпуске новостей НТВ сообщило своим зрителям, что в эти самые минуты в доме известного предпринимателя Сергея Михайлова проводится обыск, пообещав в последующих выпусках сообщить подробности. Тем временем дом, что называется, перевернули вверх дном. Почему-то особое внимание собровцы уделили наручным часам. Сергей часы любит, у него их достаточное количество. Доставая из ящика секретера в кабинете Михайлова очередные часы, обыскивающий требовал предъявить и паспорт к ним. Паспорта отдельной стопкой лежали здесь же. Не обнаружилось документа только к швейцарским золотым часам

«Zenitt».

– Ваши? – спросили Михайлова. – А где документы?

– Не знаю, – спокойно ответил Сергей. – Возможно, мои, а возможно, что моему отцу кто-то подарил, я не помню…

Только часам к четырем дня Сергей вышел из дома. Его тут же окружили тележурналисты.

– Кто эти люди и что они ищут в вашем доме? – задали ему первый вопрос.

– Насколько я понял, это подразделение «Рысь» ГУВД Московской области, и обыск в моем доме проводится на предмет установления моей причастности к недавнему похищению бизнесмена Нуреева. Дом Нуреева рядом с моим, знаком я с ним шапочно, встречаясь случайно в поселке, здоровались по-соседски, не более того. С чего они взяли, что я могу иметь какое-то отношение к исчезновению или похищению Нуреева – ума не приложу.

– Откуда у вас кровь на голове?

– Меня ударили рукояткой пистолета по голове. Когда я вышел из спальни на втором этаже и стал спускаться по лестнице, кто-то из них закричал «Лечь!». Понятно, что выполнить этот приказ на лестнице я не мог, замешкался, и тогда меня ударили по голове. Не знаю, была ли это личная инициатива собровца или он получил такой приказ – в любом случае это беззаконие.

После этого, сославшись на недомогание, Сергей прошел в гараж, сел в машину и по настоянию адвокатов направился в травматологический пункт Наро-Фоминска. Когда «мерседес» выехал за ворота, бойцы СОБРа сначала оторопели, потом, опомнившись, лихорадочно забегали, двое даже пытались руками остановить машину Михайлова. Выглядело это нелепо, а оттого – уморительно. Врач-травматолог определил сотрясение мозга, настаивал на немед-ленной госпитализации, и Сергей поехал в больницу, где диагноз подтвердился. Состояние Михайлова было таково, что медики категорично заявили: сорок дней безукоснительного больничного режима – это минимум. Деятельная натура Сергея требовала движения, действий, но врачи оставались неумолимы.

Примерно через неделю скандально известный журналист Олег Утицын напросился к Сергею Анатольевичу на интервью. Врач– травматолог нехотя дал согласие. Утицын приехал не один. Его сопровождал средних лет коренастый крепкий мужчина, которого журналист коротко, не называя ни имени, ни фамилии, отрекомендовал как фотографа. В палате он попросил Сергея Анатольевича встать у окна и извлек из кармана пластмассовый фотоаппарат, из тех, что называют «мыльницами», приобрести которые можно даже в магазине детских игрушек рублей за двести. Его неумелые действия вызвали у Михайлова лишь усмешку. Понятно, что, фотографируя человека у окна, куда бил яркий солнечный свет, можно было получить в итоге лишь черное пятно, но никак не изображение. Потом Сергей глянул на руки «фотографа», оценил «набитые» долгими годами тренировок костяшки пальцев и вполне серьезно, но, явно пряча улыбку, поинтересовался:

– Еще служите или уже в отставке?

– За штатом, – хмуро уточнил разоблаченный пришелец.

– И в каком звании уволились?

– Майор, – также хмуро ответил тот, но потом махнул рукой и заговорил решительно: – Сергей Анатольевич, скажу напрямую – милицейское руководство очень сожалеет о том инциденте, который произошел в вашем доме. Я говорю про удар по голове, из-за которого вы оказались в больнице. Этот дурак действовал по собственной инициативе, никто ему такого приказа не давал, так что его начальство не хочет нести за него никакой ответственности. Я готов прямо сейчас назвать вам фамилию этого сотрудника.

– А зачем мне его фамилия? – равнодушно поинтересовался Михайлов.

– Да делайте с ним все что хотите, нам этого дурака не жалко, поделом ему будет, раз мозгов нет, – вроде бы беспечно отозвался бывший майор.

– Послушайте, – внушительно произнес Сергей Анатольевич. – Если бы я захотел, то уже знал бы фамилию этого человека, причем узнал бы ее на законных основаниях. И если бы я хотел, чтобы он был наказан, то и в этом случае действовал бы исключительно в рамках закона. Но! Я – христианин и чту заповеди Господни. А Господь велел прощать. Передайте вашему начальству или кому вы там еще сочтете нужным, что я простил этого неразумного и никаких действий против него предпринимать не стану.

– Но фамилию все же запишите, вдруг да пригодится, – попытался настаивать назойливый посетитель, но Сергей решительно прервал разговор, и тому пришлось удалиться. Огорченный провалом своей миссии, он даже оставил на столе ставшую ненужной

«мыльницу», и его пришлось догонять, чтобы вернуть забытую вещь.

– Провокаторы, – раздраженно проворчал Сергей, когда незваные гости покинули палату. – Да к тому же еще и неумные. На что они, интересно, рассчитывали? Что я сейчас побегу сводить счеты с этим неразумным собровцем? Глупо…

Пока Серей Анатольевич проходил курс лечения в больнице, его адвокаты обратились в Наро-Фоминскую прокуратуру с жалобой на неправомерные действия сотрудников милиции. Оснований для такого обращения у них было предостаточно. В постановлении на обыск был неправильно указан адрес Михайлова. По существующему закону, в протоколе обыска должны были фигурировать все участвующие в этом сотрудники милиции, фигурировал же лишь один. Были и другие огрехи, в результате чего прокуратура признала обыск незаконным. На этом, казалось, все могло быть и исчерпанным. Но тут «выплыли» те самые пресловутые часы швейцарской фирмы «Zenitt», что были обнаружены в доме Сергея во время обыска. Паспорт на часы нашелся в доме похищенного Анатолия Нуреева. И номер в паспорте точно соответствовал тому номеру, что значился на задней крышке часов, найденных… у Михайлова.

– Сергей Анатольевич, надо обязательно вспомнить, откуда у вас эти часы, – увещевал адвокат Михайлова.

– Да я понятия не имею! Я вообще таких часов не ношу, они не в моем вкусе, и сам себе я бы их никогда не купил. И среди своих подарков я их не помню. Потому и предположил, что, может быть, кто-то отцу подарил, а я и не знал об этом. Теперь только одно остается предположить, что эти часы мне подкинули.

– Подкинули?! Но зачем, с какой целью? – изумился адвокат, которому такой вариант просто и в голову не пришел.

– Ну, это как раз очень просто, – заявил Сергей Анатольевич. – Давай разбираться вместе. Нуреев был директором фирмы «Гарин-Лада», так? Фирма находится в Солнцеве. Кто-то похищает Нуреева и его охранника, как только они выехали из Ново– Глаголева, где и он жил и я живу. Для нас теперь совершенно очевидно, что обыск у меня в доме был произведен, чтобы найти улики, свидетельствующие о моей причастности к исчезновению, а вернее – похищению Нуреева и его охранника-водителя Панова. С Нуреевым я почти и знаком-то не был. Какие улики, даже косвенные, могли они у меня обнаружить? Прекрасно понимали, что никаких. Вот и подбросили часы, паспорт которых сейчас «обнаружился» в доме пропавшего, а может, кто знает, уже и убитого директора «Гагарин-Лада». Умной, конечно, эту комбинацию тоже не назовешь. Они что же, собираются доказать, что я имел к преступлению непосредственное отношение, снял с руки Нуреева часы, принес их в свой собственный дом и положил в ящик? Но, с дугой стороны, провокации для того и совершаются, чтобы, несмотря на всю их нелепость, очернить человека.

* * *

Автотехцентр «Гагарин-Лада» некогда был крупнейшим московским филиалом АвтоВАЗА. Здесь и продавали «жигули», и осуществляли их сервисное обслуживание, производили ремонт. Одним словом, дела шли блестяще. До того дня, когда пропал директор центра. Пропал бесследно. Утром вышел из дома, но до работы так и не добрался. И ни один человек не видел, куда он подевался.

У нового директора «Гагарин-Лада» Виталия Корейши дела не заладились чуть ли ни с первого дня. Сначала невесть куда подевались двести пятьдесят новеньких «жигулей», поступивших с головного предприятия. Затем резко упали продажи автомобилей. Корейша не нашел ничего лучшего, чем продажа акций фирмы. Основным фактическим обладателем акций стал теперь Анатолий Нуреев, хотя юридически акции принадлежали его жене. Вскоре Нуреев сам возглавил фирму.

Когда на АвтоВАЗе в начале двухтысячных начался передел собственности, а по сути – битва за гигант отечественного автопрома, владельцы концерна с удивлением обнаружили, что московский филиал им уже, по сути, не принадлежит. Акциями владели, как уже было сказано, Анатолий Нуреев и его новый компаньон, бывший сотрудник одной из российских спецслужб Юрий Мезенцев. К моменту описываемых событий у Нуреева возникли весьма серьезные проблемы. С одной стороны, он испытывал давление собственников АвтоВАЗа, которые вознамерились любой ценой вернуть такой лакомый кусок, которым некогда был прибыльный столичный филиал, с другой стороны, его подстерегала еще одна

«подводная мина» – жена Анатолия и его компаньон Мезенцев решили объединиться и выдавить Нуреева из «Гагарин-Лада». Нуреев обновил персонал автотехцентра, в первую очередь сменил охрану и личного водителя.

21 июня 2002 года за руль его джипа впервые сел новый водитель Виктор Панов. Он заехал в техцентр, взял «девятку», на ней отправился в Ново-Глаголево, где пересел за руль машины нового шефа, с которым отправился в Москву. Еще одним пассажиром в машине была подруга Нуреева Татьяна. В машине они включили радио. Передавали новости, сообщили и о том, что в области задей-ствована милицейская операция «перехват». Поэтому Панов спокойно остановился, когда у обочины его жезлом тормознул человек, одетый в милицейскую форму. Рядом стояла и машина с поперечной синей полосой и надписью «милиция». Люди в форме заставили Нуреева и Панова пересесть в их машину и уехали. Татьяна одна осталась в джипе. Ее не тронули и даже слова не сказали. С того дня ни Анатолия Нуреева, ни Виктора Панова никто больше не видел. Поначалу поиск вели интенсивно, даже привлекли воинское подразделение – двести солдат несколько суток прочесывали лес, но так никого и не нашли.

А через месяц в доме предпринимателя Сергея Михайлова во время обыска обнаружили часы «Zenitt», паспорт к которым находился в доме Нуреева. Что и говорить, улика серьезнейшая. Во всяком случае, таковой она должна была стать. И наверняка бы стала, если бы во время опознания часов вызванная в прокуратуру Наро– Фоминска Татьяна, та самая женщина, что была с Нуреевым во время его похищения, спокойно не заявила:

– Да, похожие часы у Анатолия были. Но когда мы вместе отдыхали на Кипре, с часами что-то произошло, то ли спешить стали, то ли отставать, и Толя отнес их в ремонтную мастерскую. Мы вместе туда ходили. Ему дали квитанцию, а через пару дней мы уехали, решив, что часы Толя заберет во время следующей поездки на Кипр – он ездил туда довольно часто.

Прокуратура незамедлительно отправила запрос в полицию Кипра, вскоре оттуда прислали и часы «Zenitt», действительно принадлежавшие Анатолию Нурееву, и подлинный паспорт к ним. Понятно, что все, пусть даже и мнимые, подозрения с Сергея Михайлова были сняты.

Когда Сергею сообщили о том, что произошло с часами, он произнес одну-единственную фразу:

– Что могут сделать мне люди, когда со мной Господь?

– А как ты сам думаешь, почему именно тебя они выбрали объектом для этой провокации? Ведь подумать страшно, что могло бы произойти, не сдай тогда Нуреев эти часы в ремонт в присутствии Татьяны. До меня даже доходили слухи, что тебе уже заранее была приготовлена какая-то специальная камера в СИЗО…

– Да, я тоже об этом слышал. Что же касается причин этой провокации, то точного ответа у меня, понятно, нет. Могу лишь предполагать. Незадолго до этого у меня несколько раз брали интервью, в том числе и на телевидении, где я говорил, что демократия в нашей стране еще только совершенствуется и правоохранительная система, мягко говоря, еще очень далека от совершенства. Так что не исключаю, что со мной попросту захотели свести счеты, дабы неповадно было вслух, да еще и на многомиллионную аудиторию, говорить то, о чем другие предпочитают помалкивать или шептаться на собственных кухнях. А тут и случай представился. Фирма «Гагарин-Лада» находится в Солнцеве, Нуреева похитили в Ново-Глаголеве, ну как тут было не воспользоваться такими совпадениями… Помню, в день, когда в женевском Дворце юстиции должны были огласить вердикт присяжных, я утром произнес про себя: «Что могут сделать мне люди, когда со мной Господь?» В трудные моменты жизни я часто повторю это высказывание из Библии. И вот на этот раз вновь Господь отвел от меня беду и ничего не смогли сделать люди, замышлявшие против меня неправое дело.

Глава десятая

СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВ СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ

Во время следствия в Женеве судебный следователь Жорж Зекшен предложил Михайлову сотрудничество. Сугубо юридический термин «сотрудничество» предусматривал в данном случае добровольное согласие Сергея Михайлова признать один из предъявляемых ему пунктов обвинения – не важно даже, какой именно. После этого приговор суда определил бы тот срок наказания, который позволял бы подследственному с учетом нахождения в предварительном заключении выйти на свободу. В тот момент даже адвокаты, понимая, что дело принимает затяжной оборот, склонны были рекомендовать своему подзащитному согласиться на предложение о сотрудничестве. Но Сергей решительно и даже с негодованием отверг этот вариант.

– Я ни в чем не виновен и никаких обвинений признавать не намерен, – заявил Михайлов следователю Зекшену. – С какой стати я должен брать на себя вину за то, чего никогда не совершал?

Отчетливее всех Михайлов понимал, что основной целью швейцарской юстиции является обвинительный приговор суда, но собственноручно способствовать достижению этой грязной цели он не собирался. Конечно, согласись тогда Сергей на сотрудничество со следствием и оговори себя, на свободу бы он вышел намного раньше. Но он предпочел еще долгие месяцы тюремной неволи, дабы сохранить честное имя. Итог известен всему миру – жюри присяжных Михайлова оправдало. Бригада швейцарской полиции KORUS, специально созданная как подразделение по борьбе с русским криминалом, была расформирована сразу после суда. Кам-пиш и Ваннер остались без работы, полностью дискредитировал себя как следователь Зекшен, генеральный прокурор Швейцарской Конфедерации Карла дель Понте вынуждена была сложить свои полномочия и отправиться сначала в Югославию, потом в Аргентину, а позже и в Сирию. После этого многолетнего пути своей малопочтенной ссылки, ее, как крупную юридическую фигуру в самой Швейцарии уже больше не рассматривали. Швейцарские налогоплательщики не забыли, в какую непомерно огромную сумму (по заявлению прокурора Кроше, около тридцати миллионов долларов) обошелся им процесс Михайлова, справедливо обвиняя в этом Карлу дель Понте. И совсем уж грустная участь постигла главного свидетеля обвинения, американского офицера ФБР Роберта Левинсона. Его громкие заявления в женевском суде о создании им в России собственной разведывательной сети, сослужили ему плохую службу. Начальство не простило Левинсону столь не-адекватных высказываний. После ухода из ФБР Левинсон остался не у дел, затем попытался заняться нефтяным бизнесом, что и привело его в Ирак. Там его взяли в заложники местные боевики, потребовали крупную сумму выкупа и даже продемонстрировали в Интернете видеозапись, во время которой плененный, связанный Левинсон стоял на коленях и слезно умолял американское правительство о спасении. То ли запись не дошла до адресатов, то ли они не пожелали участвовать в судьбе опального офицера ФБР – неизвестно. Некоторые информационные источники впоследствии сообщали, что Левинсона в Ираке все-таки казнили. Во всяком случае, из иракского плена Левинсон так и не вернулся, а его жена недавно подала в суд, обвиняя американские власти в равнодушии к судьбе своего мужа.

А ведь признай тогда, в Женеве, Сергей Михайлов хоть самое малое нарушение закона, из тех, что ему навязывались, судьба всех этих людей, возможно, сложилась бы совсем иначе. Наверняка, выполнив политический заказ и осудив Михайлова, они бы сохранили свои должности, продолжая творить зло и коверкать судьбы десятков ни в чем не повинных людей. Для них, службистов, в сути своей беспринципных, не признающих ничего святого, тогда было настоящим шоком, что Михайлов отказался от предложенного ему сотрудничества и не воспользовался возможностью как можно быстрее выйти на свободу. Знай они Михайлова хоть чуточку лучше, просто не стали бы предлагать ему подобное. Вот ему-то как раз твердости и убежденности в отстаивании принципов не занимать.

Зная Сергея Михайлова уже без малого пятнадцать лет, я до сих пор не могу сказать, что понимаю этого человека. Чаще всего – не понимаю или, во всяком случае, не сразу. Лично для себя я выбрал такую формулировку: «Если бы Михайлов всегда действовал с мерок и норм общепринятых, он бы не стал тем, кто он есть». Но тем он и интересен. Как известно, харизма – это особое свойство личности, признаваемое необычным, благодаря которому человека оценивают как одаренного особыми качествами и способного оказывать эффективное влияние на других. Если принимать такое определение, то Сергей Михайлов – человек абсолютно харизматичный. Всегда оставаясь самим собой, он легко адаптируется в любой компании, без труда может поддержать беседу с каким угодно человеком. Это вовсе не проявление привычки или стремления приспосабливаться к обстоятельствам и окружающим людям. Скорее – редкий дар всегда оставаться самим собой, умея слушать и слышать собеседника, кем бы он ни был. И люди чувствуют это мгновенно, безошибочно понимая, что с этим человеком можно не таиться, а быть искренним.

Его самообладание – поистине удивительно. И уж если Сергей не хочет, чтобы кто прочел что-либо в его взгляде, то и пытаться бесполезно. Сам о себе Сергей говорит, что он человек не сентиментальный, и добавляет, что многие жизненные перипетии отнюдь не способствовали развитию этого свойства характера. Однако сентиментальность и доброта – понятия все же разные. Повышенная готовность помочь в нем очевидна. Обожает делать друзьям и близким подарки.

Поражала меня всегда и интуиция Сергея. Он ей доверяет полностью. И именно поэтому, приняв какое-то важное решение, никогда уже не колеблется. Умение мгновенно оценивать даже самую сложную ситуацию отличает его от многих. Приняв решение, Сергей уже мало интересуется мнением окружающих. И вовсе не от того, что считает себя непогрешимым. Просто он уверен в своей правоте так, как уверен бывает опытный полководец, когда в минуты наивысшего напряжения и опасности твердо знает, куда послать войска.

Память у Сергея поистине феноменальная. Круг его знакомых настолько широк, что просто диву даешься, как он умудряется запоминать и никогда не путать, у кого какие проблемы, где учатся дети, как здоровье родителей и много все иного, что любой другой человек забывает на следующее же после знакомства утро. Надеяться, что Михайлов по прошествии времени, пусть даже длительного, забудет какую-нибудь мелочь, значит вовсе его не знать. Он может дать поручение, незначительное на первый взгляд. Пройдет много времени, но спросит об исполнении обязательно. Это отнюдь не мелочность и не придирчивость по пустякам. Это та самая последовательность, без которой невозможно осуществить ни одно серьезное дело.