Эти слова Надежда Васильевна Попова позже не раз повторяла на праздничных встречах, которые стали традиционными и регулярными. Шефство над фондом поддержки вдов Героев продолжается и по сей день. Давно ушел из жизни Юрий Петрович Филиппьев, фонд сейчас возглавляет контр-адмирал, Герой Советского Союза Лев Алексеевич Матушкин, который своих подопечных называет по-домашнему «мои бабоньки». Конечно, не только праздничными застольями ограничивается это шефство. Кому-то нужно помочь продуктами и лекарствами, кто-то нуждается в материальной поддержке, да мало ли проблем и забот у пожилых женщин, некоторым из них уже и за девяносто перевалило… Но во время празднования Дня Победы или других торжественных дат, когда собираются вме-сте, они еще и сплясать не прочь. Однажды Екатерина Сергеевна Катукова, вдова маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова, так и сказала:
– Я, когда к вам, Сергей Анатольевич, в гости прихожу, словно лет двадцать с себя сбрасываю, так у вас мне хорошо и славно.
* * *
Личное отношение к ветеранам войны у Сергея Михайлова особое. Фонд «Участие» шефствует над многими ветеранскими организациями, их более десятка по Москве наберется. Если же говорить о самих участников Отечественной, кому помог и помогает фонд, то их несколько тысяч.
– Когда призадумаешься, что для нас сделали эти люди, то понимаешь, что мы им обязаны всем. Просто пафосные слова говорить не хочется, – рассуждает Сергей Анатольевич. – Слова умеют говорить многие, только до дела редко доходит. Понимаю, конечно, что экономических проблем в нашей стране множество, но это же совершенно особые люди, сама история государства Российского. Их же уже совсем немного осталось. Да и нужно им самую малость, разве что дожить по-человечески, Вот я по нашим вечерам сужу. Еще лет десять, даже пять назад, когда собирались, сидели чуть не до ночи. А теперь через пару часов прощаться начинают – силы-то уходят. Поэтому я для себя так решил: все, что в моих силах и возможностях, буду для них делать.
* * *
Сергей Анатольевич вообще любит и знает историю, в этой области без всякого преувеличения его можно назвать эрудитом. Но одно дело просто знать историю, помнить знаменательные даты и вехи, имена, события. А совсем иное – чтить историю своей страны, гордиться ею. Когда готовилось трехсотлетие военного госпиталя имени Бурденко, к Михайлову за помощью обратилось руководство этой клиники.
– Бюджетные средства нам выделили, – говорили медики. – Учли даже проведение научно-практических конференций и прием зарубежных гостей, что приедут на юбилей. Но когда мы заговорили об установке памятника Петру Великому, по указу которого был создан наш госпиталь, нас чуть ли не в разбазаривании государственных средств обвинили. Одним словом, запретили категорически. Мы поняли, что нам нужна помощь человека, который к исто-рии своей страны относится с любовью и почтением. Судя по делам вашим, о которых мы много слышали, вы именно такой человек. Потому именно к вам, Сергей Анатольевич, и решили обратиться с этой просьбой о помощи.
Бюст Петра Первого украшает сейчас центральную аллею военного госпиталя имени Бурденко – Сергей Анатольевич Михайлов счел почетным долгом помочь в его создании. Так же, как и в создании памятника Федору Ивановичу Шаляпину, который установлен в музыкальной школе Солнцевского района, которая носит имя великого русского певца и где ежегодно проводятся конкурсы имени Шаляпина.
Глава седьмая
ТОЛЬКО ВЕРИТЬ
Из случайно услышанного разговора в приемной офиса Сергея Анатольевича Михайлова.
– Как считаешь, даст он нам денег? – вопрошал один мужчина у другого.
– Думаю, даст. А чего не дать-то, что у него, мало?
Просители были коренасты, крутоплечи, с заметно выпирающими животами. Одеты в одинаковые черные костюмы, галстуки, к которым они явно не привыкли, стягивали могучие шеи, и они, стесненные непривычной, видимо, одеждой, чувствовали себя, как говорится, не в своей тарелке. Вскоре они прошли в кабинет к Михайлову. Не сразу, после долгих, утомительных недомолвок и междометий, которые приезжим из Ижевска заменяли обычную речь, выяснилось, что начинающие бизнесмены желают торговать мясной тушенкой. Мясокомбинат тушенку им продать был готов. Дело оставалось за малым – раздобыть деньги на покупку, доставить тушенку в пункт икс – не важно даже, куда, тушенка же всюду нужна, и там ее продать.
– Стало быть, у вас есть возможность приобрести тушенку, но денег на это у вас нет, где и как вы ее будете реализовывать, вы пока еще тоже не знаете, – резюмировал Михайлов. – Ну а от меня-то вы чего ждете?
Ижевцы простенько так объяснили, что ждут они от Сергея Анатольевича денег, а к нему обратились по той простой причине, что у него, как они читали в газетах, есть «какой-то фонд» и вообще он человек богатый и ссудить им какую-то несчастную сотню тысяч долларов такого человека явно не затруднит. Михайлов резонно и достаточно твердо возразил, что проект кажется ему сырым и непродуманным, незнакомым людям он деньги ссуживать не привык, а что касается фонда, то это организация благотворительная, при-званная помогать социально ослабленным слоям населения, на коих господа начинающие бизнесмены ну никак не тянут.
– Ну, не хотите тушенку, и не надо, – легко согласился один из ижевцев. – А может, мы чего другое продавать будем, а? Мы все, что угодно, достать можем.
Получив отказ, они не обиделись и даже вроде и не огорчились особо. Махнули рукой, рассмеялись и, обращаясь к Михайлову, попросили:
– Ну, чтобы не просто так мы в Москву прокатились, давайте хоть сфотографируемся вместе.
– А это-то вам для чего? – удивился Сергей Анатольевич.
– Как для чего? Вы человек известный, Мы к себе приедем, будем всем фотографию с вами показывать, расскажем, что вы нас встретили, чаем-кофе угостили, разговаривали с нами. Нас за серьезных людей принимать будут…
Помнится, в тот вечер мы долго говорили с Сергеем о том, что такое истинная благотворительность, где та тонкая грань, что отличает ее от обычной помощи.
– Понимаешь, – делился мыслями Сергей. – Мы ведь все живем среди людей. С самого детства. Школа, институт, спорт, работа, друзья, знакомые – не случайные и вовсе случайные. И чем богаче ты становишься, тем все больше ты привлекаешь к себе внимания. У нас же в России богатство чуть ли не зазорным, по мнению многих, считается. И вот уже люди считают, что, раз ты богат, значит, ты им должен. Никто же из тех, кто так считает, не отягощает себя мыслью, что он сам к твоему состоянию никакого отношения не имеет. Ко мне, как по почте, так и на мой личный сайт в Интернете, приходят сотни писем. Мне напоминают о каких-то мимолетных встречах, которые произошли то в самолете, то где-то на отдыхе или при иных обстоятельствах. Но, как правило, все эти послания заканчиваются просьбами – дай, дай, дай. У меня сейчас столько «одноклассников» развелось, что если им всем верить, то я одновременно учился с несколькими сотнями людей. Причем, самого разного возраста.
– Слухами земля, как известно, полнится. Известно же, что ты помогаешь многим. И не только через фонд «Участие», но и лично.
– Разумеется, у меня есть близкие друзья, просто хорошо знакомые мне люди. И если они оказались в сложной жизненной ситуации и я могу им помочь, то отчего бы это не сделать. С удовольствием!
– Но иногда люди даже и не просят тебя о помощи, ты ее предлагаешь сам, – возразил я Сергею и напомнил ему историю с его учителем Анатолием Вартановым.
…Когда Сергей учился в девятом классе, учительница математики вызвала в школу его маму. Это было накануне какого-то праздника. Вера Георгиевна работала тогда в исполкоме, занята была подготовкой праздничной ярмарки и в школу прийти не смогла. Математичка настаивала и при всем классе, отчитывая Михайлова, отозвалась о его маме пренебрежительно. Да что там – пренебрежительно! Попросту позволила себе при всем классе оскорбление. В тот момент в руках у мальчишки был циркуль, и он, оскорблен-ный, не раздумывая, запустил железяку. Острой иглой циркуль воткнулся в классную доску. Побледневшая от страха математичка выскочила из класса. Педсовет заседал недолго. Михайлова из школы исключили.
– Слава Богу, что я тогда промахнулся, – вспоминал много лет спустя Сергей. – Сейчас даже представить страшно, что бы было, если б попал…
Поразмыслив, Сергей решил поступить в вечернюю школу и пойти работать. Пришел он к директору «вечерки» Анатолию Аркадьевичу Вартанову. Тот документы полистал и велел явиться на следующий день.
– Да, братец, дел ты натворил неважнецких, – сказал ему директор при следующей встрече. – Хотя в целом оценки у тебя неплохие. Но у нас в вечерней школе учатся на год больше, а тебе этот год, считаю, нет резона терять. В общем, я принял такое решение.
Если сдашь экзамены, зачислю тебя на класс старше. Так что готовься, все теперь от тебя зависит. И запомни – я тебе верю, так что ты меня не подведи.
Экзамены Сергей сдал без труда, устроился работать учеником автослесаря, закончил вечерню школу и самые теплые воспоминания сохранил о Вартанове. Они не виделись много лет. Но как-то, вспоминая ту давнюю школьную историю, вспомнил Сергей и о старом своем учителе. Привыкший к действиям решительным, он уже на следующий день раздобыл адрес и отправился проведать Анатолия Аркадьевича. Сколько за долгие годы работы педагогом прошло у Анатолия Аркадьевича таких мальчишек. В высоком элегантном мужчине он, как ни силился, никак не мог вспомнить своего бывшего ученика. Сергей уже отчаялся, решив: какая разница, помнит, или не помнит. Важно, что помог, отнесся по-человечески, когда Вартанов вдруг воскликнул:
– Постой, постой! Это же ты тогда линейкой, что ли, в учительницу запустил, а потом решил перевестись в вечернюю школу?
– Циркулем, – не очень охотно уточнил Сергей. – Циркулем я в нее запустил.
– Ну вот, теперь вспомнил, – удовлетворенно заявил учитель. – Точно, ты – Сергей Михайлов. Ну, проходи, проходи, голубчик, рассказывай, что тебя ко мне привело, какие проблемы, может, помочь чем смогу.
– Да нет у меня никаких проблем, Анатолий Аркадьевич. Просто зашел вас поблагодарить за все, что вы для меня сделали, душевное «спасибо» сказать. И не вы мне, а я вам помочь хочу.
Старый учитель даже прослезился – такой неожиданной, но такой сердечной была эта встреча. Не часто навещали старого учителя бывшие его ученики. Да что там нечасто, можно сказать, вообще забыли. Он не роптал, понимал, что в жизни у каждого свои проблемы. Но вот неожиданно пришел человек, которому он когда-то протянул руку, пошел навстречу. И так приятно стало на душе.
С тех пор они виделись довольно часто. И в нелегкой жизни учителя-пенсионера Вартанова самое теплое участие принимал бывший его ученик Михайлов. До последних дней жизни Анатолия Аркадьевича, светлая ему память…
– Неудачный пример, – поморщился Сергей, когда я напомнил ему о Вартанове. – Да, конечно, он ничего у меня не просил. Но кто знает, как повернулась бы моя жизнь, прояви он ко мне равнодушие. Чувство личного долга, благодарности и благотворительность – есть суть понятий разных.
– Но ведь, помогая своему бывшему учителю, жизнь которого к тому времени была нелегкой, ты делал благо, то бишь совершил благотворительность.
– Ох, эта вечная твоя манера цепляться к словам, – попрекнул меня Сергей, усмехнувшись. – Да пойми же ты наконец. Истинная благотворительность – это только движение души, то, без чего ты уже сам не можешь. А иначе никакое это не благое дело, а лишь холодный расчет. А вообще я не любитель распространяться на эту тему. Это же как вера – она в душе, а не на словах.
Да, точнее и не скажешь. Когда-то в одной из школ Солнцевского района был в подвале оборудован скромный спортзал. Именно там и занимался юный Сережа борьбой. Надо сказать, из этого подвального спортзала не один чемпион по борьбе вышел. Но суть не в этом. Школа отмечала какой-то свой юбилей. Обратились за помощью в благотворительный фонд «Участие». К знаменательной дате помогли школе сделать ремонт, оборудовали компьютерный класс. На торжественное собрание приехали выпускники, которые вместе со своими бывшими учителями уселись за празднично накрытые столы. Выступала директор школы, от всей души благодарила Сергея Анатольевича Михайлова и руководимый им фонд. Потом сказала:
– Все вы знаете, что нашу школу закончил и еще один выдающийся человек, это нынешний премьер-министр российского правительства Касьянов. Михаил Михайлович тоже не забыл родной школы. В этот знаменательный для всех нас день он прислал нам поздравительную телеграмму…
К чему я об этом? Да все к тому же – движению души. Либо есть, либо – нет.
* * *
Сергею частенько задают вопрос, искренне ли он верит в Бога. Можно подумать, что вера бывает неискренней! Чуть ли не каждый журналист, беседуя с Михайловым, непременно интересуется, что именно, какое конкретное событие или случай привели его к вере. Не знаю, что испытывает при этом сам Сергей, а у меня всегда в этот момент возникает чувство неловкости. Словно человека на людях обнажаться принуждают.
…Сергея крестили в детстве. Как многие в те годы, его родители, особо не афишируя, пошли в церковь, покрестили сына. Потом, как мать с отцом сами вспоминали, уселись на лужайке, кулек с младенцем рядом на травке уложили. Выпили по такому случаю, вот и все крещение. Собственное отношение к Богу Сергея волновало с юных лет. Он довольно рано начал читать священные книги, хотя доставать их в те «гуманные» годы было нелегко и далеко небезопасно. Так что к вере он шел, судя по всему, осознанно. Наверняка в его жизни были какие-то события, которые в этом чувстве его укрепили, но об этом, кроме самого Михайлова, говорить либо судить никто, кроме него самого, не вправе. По крайней мере я так считаю. Но об одном, для Сергея сокровенном, все же скажу.
Уже с первых своих заработков стал Сергей помогать Русской православной церкви, а фонд «Участие» помогает Православной церкви так, как ни одна благотворительная организация России. И это не просто голословное утверждение, а лишь констатация факта. Десятки церквей, монастырей по всей Руси великой да и далеко за пределами России построены и отреставрированы за счет средств, перечисленных фондом «Участие». А сколько было открыто воскресных православных школ, сколько колоколов было отлито для храмов!
* * *