Михайлов или Михась?

– Сергей Анатольевич, вы и правы и неправы, – продолжал увещевать Михаил Александрович. – Согласен, решение тогда принималось на политическом уровне. Скажем так: власть была ошарашена, а потому не готова видеть вас в высшем законодательном органе страны. Но сейчас и обстановка в стране изменилась, да и вы уже не тот Михайлов, который без году неделя как вернулся из Швейцарии и тут же баллотируется в Думу. Сегодня ваша благотворительная деятельность хорошо известна всей стране, один только проект по освоению Северного полюса чего стоит! К тому же Сергиев Посад – город не совсем обычный. Не мне вам говорить, какое значение имеет для города Сергиева лавра. Вам, человеку, оказывающему лавре постоянную помощь, это известно лучше, чем кому бы то ни было.

Есть и еще один, но очень существенный момент, который необходимо учитывать, – продолжал Михаил Мень. – В Сергиевом Посаде сложилась весьма неоднозначная, а если говорить прямо, весьма сложная политическая ситуация. Недавно там прошли выборы местного мэра. Ставленнику администрации горожане предпочли своего кандидата, в которого верили и потому проголосовали именно за него. Но в городе недолго радовались торжеству демократии. Избранный ими мэр был администрацией области смещен. Горожане восприняли это как оскорбление и явное пренебрежение к своему мнению. И сейчас, когда представитель Сергиева Посада в Мособлдуме перешел на другую работу, в городе создается устойчивая тенденция нежелания голосовать за нового депутата, который окажется очередным карьеристом, мало интересующимся проблемами Сергиева Посада. Вы же в городе – личность хорошо извест-ная, в вас видят человека, у которого слова не расходятся с делами. Не сомневаюсь, что ваша кандидатура не просто вызовет интерес, но и получит на выборах большинство голосов.

В одном Михаил Александрович Мень не ошибся точно. Кандидатура Сергея Михайлова, как только он заявил о своем намерении баллотироваться по 38-му избирательному округу, вызвала не только интерес жителей Сергиева Посада, но привлекла всеобщее внимание. Поначалу препоны ему пытались поставить при регистрации, сославшись на то, что новый выдвиженец внес избирательный залог на пять дней позже установленного сорокадневного срока, предусмотренного областным законом о выборах. Однако адвокаты этот аргумент опровергли без всякого труда. Дело в том, что в федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» сроков, ограничивающих внесение залога, не существует вовсе. Более того, в своих возражениях адвокаты подчеркнули, что областной закон, по сути, содержит ограничения избирательного права граждан, не предусмотренные Конституцией Российской Федерации.

Итак, избирком принял во внимание необходимость соблюдения буквы закона и Михайлова кандидатом в депутаты зарегистрировал. Ну, это избирательные комиссии стараются действовать в рамках закона. А для так называемого черного пиара закон, как говорится, не писан. Тут действуют тоже особые правила игры, исключающие всякие правила. Конкуренты вновь зарегистрированного кандидата, а их было пятеро, взволновались не на шутку. Да и было от чего. Не просто имя Сергея Михайлова было на слуху в Сергиевом Посаде, его узнавали на улице, останавливали, чтобы пожать руку, выразить свою поддержку на предстоящих выборах. О такой популярности конкуренты даже и мечтать-то не могли. И тогда двое из конкурентов пошли проторенной дорожкой – обратились в суд.

* * *

Что и говорить, история, зеркально напоминающая ту, что складывалась в свое время в Таганроге. Ну, разве что с местным, так сказать, акцентом. Уже через неделю после регистрации Московский областной суд принимает решение снять Михайлова с предвыборной гонки, основываясь на все тех же сроках внесения избирательного залога давно устаревшего областного закона. Решение суда должно было вступить в законную силу через пять дней, к тому же Сергей Анатольевич через своих адвокатов подает кассационную жалобу в Верховный суд. Весь этот период, то бишь до рассмотрения Верховным судом кассационной жалобы, про-должать предвыборную кампанию ему не возбраняется, и борьба продолжается.

Бои без правил видел на телеэкране хотя бы раз наверняка чуть ли не каждый житель России. Так вот, эти жестокие драки с кровью и хрустом костей можно назвать джентльменскими реверансами по сравнению с тем, что устраивали в Сергиевом Посаде конкуренты Михайлова. В помещении созданного его командой штаба работать было просто невозможно – телефонные звонки с различного рода угрозами членам штаба просто не смолкали. Какие-то молодчики, поигрывая бицепсами и бейсбольными битами, постоянно крутились вокруг. По психологическому напряжению штаб скорее на-поминал командный пункт на самой передовой линии какого-либо судьбоносного военного сражения, нежели мирное политологическое подразделение. И тогда было принято решение перенести штаб на колеса. Арендовали несколько микроавтобусов, которые, оборудованные как общественные приемные кандидата Михайлова, как предполагалось, будут курсировать по городу. Но автобусы на улицах Сергиева Посада так почти и не появились – каждое утро они оказывались технически неисправными. Листовки и плакаты Михайлова срывались тут же после того, как были наклеены. А вот типографской продукцией конкурентов был густо завешан весь город. В своих листовках конкуренты докатились до прямых оскорблений, не гнушались и откровенным кощунством, заявляя, что поддержка Михайловым лавры приведет в итоге к тому, что «в результате все мы вместо города получим один большой монастырь, которому все мы вынуждены будем платить церковную десятину». Единствен-ное, что не удалось, так это отстранить Михайлова от телевизионных передач. Он, как всегда, был убедителен и немногословен. Зная о проблемах Сергиева Посада, в котором бывал да и по сей день бывает часто, говорил об этих проблемах, а главное, о том, как сам видит возможность их решения, со знанием дела. Его рейтинг, не-

смотря на все старания конкурентов, лишь рос неуклонно. Но так же неуклонно приближался и день рассмотрения кассационной жалобы в Верховном суде. Решение высшей судебной инстанции страны было, мягко говоря, обескураживающим – регистрацию Михайлова отменили. В тот день, когда Верховный суд огласил свое решение, выборы в Сергиевом Посаде закончились не только для Сергея Анатольевича Михайлова. Они закончились и для всего города. В день голосования горожане на избирательные участки в подавляющем своем большинстве попросту не явились. Они предпочли не иметь своего представителя в областной думе вовсе, нежели проголосовать в очередной раз за того, кто за словом «электорат» видит лишь бессловесную серую массу, пригодную не выбирать, а только лишь голосовать и призванную вымостить дорогу к обеспеченной, безбедной жизни политическому чиновнику одного из высших эшелонов власти.

Если ход предвыборной борьбы в Сергиевом Посаде преподносился своим читателям в СМИ как некий увлекательный политический детектив, то итоги бесславно провалившихся выборов мало кого интересовали. Лишь одна газета опубликовала довольно резкий комментарий к решению Верховного суда:

«Это решение явно противоречит тому курсу, который твердо и последовательно проводит Президент России В.В. Путин, стремясь к безусловной и главенствующей роли федеральных законов. Парадокс очевиден. Уже столица государства российского Москва привела свое законодательство в соответствии с федеральными законами, а столичная область, выходит, все еще живет по старинке. Пример, право, не такой уж безобидный. Сегодня какая-либо из областей вносит свои коррективы в закон о выборах, завтра собственным законодательством утвердит собственные же границы или свой региональный уголовный кодекс. Так и до удельных княжеств рукой подать…»

* * *

Тележурналист Дмитрий Гордон известен как автор многочисленных интервью с самыми известными людьми. Не так давно он встретился с Сергеем Михайловым. Беседа журналиста с героем, что называется, заладилась с самого начала – интервью длилось ну никак не менее трех часов. Среди прочих задал Дмитрий Гордон и такие вопросы:

– В свое время вы баллотировались депутатом Государственной думы России и имели в своем избирательном округе самый высокий рейтинг…

– Да, но власть на тот момент меня не хотела.

– О том, что депутатом не стали, жалеете?

– О-о-о, я просто счастлив!

– Умный вы человек – сразу видно.

– Сначала я подумал: «Значит, мне это не нужно». А уже потом, по прошествии времени понял: «Господи, как хорошо, что ты меня отвел». Именно поэтому я всегда молюсь так: «Господи, сделай так, как ты хочешь, а не так, как я, и будет правильно».

– Политика нынче вас не интересует?

– Нет, абсолютно.

История с выборами Дмитрия Гордона, судя по всему, интересовала постольку-поскольку – все-таки дела давно минувших дней, а я после интервью переспросил: «А почему ты ответил, что тебе это все же было не нужно. Только, пожалуйста, не говори, что все, что делается, делается к лучшему.

– Но все же действительно – к лучшему. Понимаешь, я ведь и в Таганроге и позже, в Сергиевом Посаде, действительно уже строил конкретные планы, что можно изменить, какие привлечь средства, каких искать инвесторов. Все, что я говорил людям, были для меня не просто слова и не пустые обещания в надежде собрать как можно больше голосов. Я привык отвечать за свои слова. И вот потом, когда вся эта эпопея с выборами была закончена, я представил, как бы изменилась моя жизнь, стань я депутатом. Это попросту была бы уже совсем другая жизнь. И не думаю, что она пришлась бы мне по душе. Политика, как известно, дело достаточно грязное, и делать ее чистыми руками еще никому не удавалось. Да, в тот момент я искренне считал, что, обличенный депутатскими полномочиями, могу сделать для своей страны что-то важное, необходимое. Теперь понимаю, что можно, и будучи рядовым гражданином, родину любить не меньше. Помнишь, как замечательно, отвечая на упрек, сказал однажды академик Лихачев Хрущеву: «Я не коммунист, но родину тоже люблю». Да и на некоторых людей я во время тех предвыборных кампаний вынужден был взглянуть иначе, вернее, своими поступками они заставили меня изменить свое мнение и отношение к ним.

– Но как же быть с твоим любимым выражением, что людей надо воспринимать такими, какие они есть, и уметь прощать?

– А я от своих слов и не отказываюсь. Ведь когда мы общаемся с каким-то человеком достаточно долго, то видим в нем его хорошие стороны. А потом, бывает, оступился человек, проявил слабость. Надо уметь прощать и думать о хорошем.

Так-то оно так, но в тот период, когда Сергей баллотировался в Государственную, а затем и в Московскую областную думу, нападки на него со стороны прессы были столь явны и злы, что ктото из приятелей и знакомых предпочел на всякий, что называется, пожарный случай держаться от Михайлова подальше и уж близкие отношения, во всяком случае, не афишировать. Вот весьма характерный пример. С одним известнейшим певцом и композитором связывала Сергея многолетняя дружба. Они часто встреча-лись, даже на отдых несколько раз вместе ездили. Однажды Сергей широко отмечал какую-то знаменательную семейную дату. На торжестве в ресторане выступали артисты. А тот самый певец, о котором я речь веду, приглашен был в качестве гостя. В конце вечера мэтр эстрады поднялся на сцену и исполнил несколько своих самых популярных и всеми любимых песен. Сергей предложил ему выступление оплатить, так тот обиделся чуть ли не до слез и, искренний в своем возмущении, воскликнул: «Не все деньгами оценивается!» И Сергей не менее искренне даже извинился. Во время предвыборной кампании в Сергиевом Посаде пиарщики Михайлова готовили для него видеоролик, где должны были выступить и несколько известных мастеров эстрады. Сделать «нарезку» из архивных телевизионных записей концертов не представляло никакого труда. Но каждый из участников должен был в соответствии с законом о выборах подписать соответствующей формы документ, коим удостоверял, что не возражает против использования его концертного номера в предвыборной кампании такого-то конкретного депу-

тата. Обратились и к певцу-другу. Тот долго мычал в трубку что-то нечленораздельное, а потом, набравшись, видимо, духу, заявил напрямик:

– Ну как же вы не понимаете. У меня через полгода юбилей. Готовятся мои документы к награждению орденом. Я, конечно, очень уважаю Сережу, но власти-то его не жалуют. Так что соглашаться на участие в его рекламной кампании мне, пожалуй, не стоит. Может повредить.

Кстати, а может, и некстати, но ордена сей предусмотрительный господин так и не получил, не помогла ему, видать, чрезмерная осторожность. А вот писатель Лион Измайлов отреагировал совершенно иначе.

– Правильно Сергей решил. Кому и быть депутатом от Сергиева Посада, как не ему, – заявил он.

Лион приехал в Сергиев Посад, снялся в телевизионном ролике и много искренних добрых слов сказал о Михайлове.

Сергей Михайлов теперь не часто вспоминает все перипетии того предвыборного периода. Скорее всего, он просто сделал для себя свой выбор.

Глава пятая

УЧАСТИЕ

Богат не тот, кто много имеет, а тот, кто много дает.

Эрих Фромм, писатель, психолог

О том, как живется в детских домах больным детям, о том, кому их усыновлять можно, а кому теперь и запрещается, не то что сказано много, а даже уже и законы государственные появились. Правда, положение детей от этого не меняется, даже в так называемых благополучных детдомах проблем хватает. Неповоротливая и бездушно тупая бюрократическая система финансирования предпринимает чудеса изобретательности, дабы осложнить жизнь тех детей, кого судьба уже и так обделила. Больные часто неизлечимыми болезнями, в большинстве случаев брошенные родителями, они, по большому счету, никому не нужны. И только небольшая группа истинных сподвижников, из тех, кто работает в таких вот детских домах, да, если повезет, неподдельно отзывчивые спонсоры хоть как-то стараются скрасить жизнь таких детей.

…Было это то ли в конце девяносто второго, а может быть, в самом начале девяносто третьего года, за давностью событий ни Сергей, ни его близкие друзья точной даты уже и не припомнят. Но вот как впервые увидел Сергей эту группу детдомовцев, которых вывели на прогулку, это он помнит абсолютно точно. От вида столь нищего сиротства даже у него, человека, в общем-то, не сентиментального, сердце защемило. Буквально же на следующий день, узнав адрес, приехал в детский дом. Он зашел в кабинет к заведующей Надежде Михайловне Хрыкиной и чуть не с порога заявил, что приглашает детей на обед – в ресторан.

– Детей? В ресторан?! – опешила заведующая и тут же деловито уточнила: – А сколько человек?

– Ну, я не знаю, сколько у вас ребят здесь живет. Всех и приглашаю.

– Но почему именно в ресторан? – пришла в себя от изумления Надежда Михайловна.

– А что в этом плохого. Я же их днем приглашаю, на обед. Посидят в уютной обстановке, музыку послушают. Они ведь у вас, наверное, не часто в ресторане обедают, – пошутил Сергей.

– Да уж, совсем не часто, – горько улыбнулась Надежда Михайловна, все утро ломавшая голову над тем, где раздобыть денег на стаканы: у ребят с нарушением, как изъясняются медики, опорно-двигательного аппарата посуда билась нещадно, и пару дней назад Хрыкиной один молодой лощеный чиновник так и заявил, что ни один бюджет не рассчитан на то, чтобы дважды в год им посуду закупать, пусть, дескать, воспитатели следят за детьми лучше.

– Да-да, ресторанами наши детишки не избалованы, – повторила Надежда Михайловна. – Просто как-то все неожиданно. А вообще-то спасибо вам большое.

Дети сидели за столом поначалу притихшие, ничего не понимающие. Стеснялись громко говорить, смеяться. И все же Сергею удалось растормошить их. Они заговорили разом. Это было какое– то чудо, словно болезнь вдруг отступила. И чудо стало повторяться раз за разом. Сергей и его друзья были неистощимы на выдумки. То привозили в детский дом фрукты и сласти, то книжки с яркими картинками или настольные игры, то еще что-нибудь придумывали. А на Новый год привезли огромную живую ель. Сколько же радости было у ребятни, когда они украшали елку игрушками и гирляндами, наряжались в маскарадные костюмы для новогоднего карнавала, – они и не представляли, что на свете бывают такие волшебные игрушки и такие чудесные маскарадные костюмы. А с каким нетерпением ребята ждали появления Деда Мороза и Снегурочки, их волшебных слов «Елочка, зажгись!». С каким замиранием сердца заглядывали в пакеты с подарками! Не было еще тогда никакого благотворительного фонда, он появился через год. А просто была осознанная необходимость помочь тем, кто в этой помощи нуждается и кто без этой помощи просто не проживет. Помогали одеждой, посудой, лекарствами, школьными принадлежностями, деньгами, продуктами питания. А самое главное – вниманием и добротой. Той самой добротой, которая, как известно, способна спасти мир и творить чудеса. Конечно, ни Сергею Анатольевичу Михайлову, ни его друзьям подобные мысли и в голову не приходили, и если бы кто-то им сказал, что для больных детдомовцев они истинные чудотворцы, они бы, скорее всего, просто не обратили внимания на эти слова. Искренние помощь и доброта в рекламе не нуждаются. Вот и они заботились о детях, нигде этой своей заботы не афишируя. В те «перевернутые» годы слово «благотворительность» воспринималось чуть ли не как синоним подаяния. Михайлов стал помогать детям не потому, что его к этому обязывало какое-то постановление районного совета либо иной директивный документ, а просто он так был воспитан.

Еще мальчишкой он видел, как относится к людям его мама. О Вере Георгиевне Михайловой все, ее знавшие, а в районе она была человеком известным, работала в разных организациях, в том числе и в исполкоме, мнения были единодушного: она из тех, о ком говорят: «Строга, но справедлива». И если Вера Георгиевна видела, что человек действительно нуждается в помощи, то помогала от души, искренне. Все мы, как говорится, родом из детства. И в семьях наших находятся истоки тех мировоззрений, из которых черпаем мы потом всю жизнь.

Вот и Сергей привык помогать тем, кто без этой помощи нуждался, а порой без нее бы просто не выжил. И как же он был счастлив, когда ребята из детского дома прислали ему в подарок свои рисунки и поделки.

Сергей, частенько бывая в детском доме, не раз видел, с каким трудом держат эти ребятишки в своих изуродованных болезнью руках карандаши, как не слушаются пальцы, мнущие пластилин. И он представил себе, сколько же усилий и упорства понадобилось этим мальчишкам и девчонкам, чтобы нарисовать, вылепить, смастерить все то, что они ему прислали.

О методах лечения страшной болезни Дауна написано бессчетное количество научных трудов, защищены тысячи кандидатских и докторских диссертаций. Но не написано еще главного исследования – как может лечить эту болезнь доброта, человеческое сочувствие.

А сам благотворительный фонд «Участие» был создан, собственно, по воле случая. В один из приездов в детский дом Михайлов обратил внимание, какая убогая здесь посуда. Выщербленные тарелки, потемневшие алюминиевые ложки и вилки, потрескавшиеся стаканы. Вот тогда Надежда Михайловна и рассказала, отвечая на вопрос Сергея, о том, что никто не учитывает при распределении средств и материальных фондов того обстоятельства, что в детском доме живут больные дети и посуда у них бьется намного чаще, чем у обычных их сверстников. Сергей уезжал на следующий день в командировку, но о разговоре с заведующей не забыл. Посуда была куплена и отвезена в детский дом. А когда Сергей вернулся, ему рассказали «смешную» историю.

По дороге в детдом, машину, нагруженную посудой, остановил гаишник. Заглянув в салон и увидев до потолка громоздящиеся коробки, поинтересовался у водителя, что он везет.