Границы памяти

– Вар, – произнёс одними губами Фред. – Вар арса?н, – горько усмехнулся. Иногда ему на ум приходили слова, наподобие этих, значения которых он не понимал.

Шаркнув ногой по асфальту, Берроу двинулся дальше, хотя и сам не знал, куда. Можно было вернуться домой, в двухкомнатную квартиру, чтобы застать там мачеху Стоунер – женщину, подарившую ему на последний день рожденья фразу «Чтоб ты сдох». Можно было прогуляться до средней школы, обнесённой сетчатым забором. Пройтись по пыльной баскетбольной площадке, на которой, в детстве, его так часто запинывали до кровавый слюны крепкие чёрные ребята. Фред выбрал третий вариант – выйти на шоссе. Ветер гнал осенние листья. Машины ехали медленно, огибая и сигналя, то ли опасаясь сбить человека, то ли не желая испачкать капот.

«Я это заслужил».

Резкий гудок у самого уха пробудил Берроу. Он вернулся на тротуар и понял, куда ему хочется пойти. В единственное место, где таким как он были рады. Место, где было уютно и тепло. В бар.

В маленьком баре, стилизованном под ирландский паб, Фред заказал самого дешёвого пива.

– Где приложили? – приятель Фреда – чёрный бармен – показал на синяк.

– Не помню.

– Эй, Фредди, – бармен сделал вид, что протирает стойку рядом с его локтем. – Я конечно не должен этого говорить, он есть один тип… не оборачивайся, он за тобой, в болотном плаще. Так вот, он интересовался тобой.

– ОБН?

– Я не знаю.

– Чёрт, да я же только что оттуда!

Фред накинул капюшон. Не хватало ему ещё одной встречи с полицией.

– Зеркальце есть? – он взял стакан и посмотрел в отражение.

Мужчина в тёмно-зелёном старомодном плаще с металлическими пуговицами, с поднятым воротом, сидел за столиком, пил кофе и читал газету. Опрятный, движения чёткие, уверенные. Не похож на местного. Возможно, даже не из Торонто. Американец? Фред на секунду оглянулся. Успел разглядеть лицо. Густые тёмные брови, острый подбородок. На вид лет сорок. Волосы тёмные, коротко стриженные. Кожа слегка загорелая. Возможно, латинос, но не из простых.

«Кто ты?»

Дежавю. Берроу понял, что видел этого человека раньше, но при попытке вспомнить, где именно, сознание проваливалось, будто маленькая лодка, падающая с Ниагарского водопада.

«Вспомнил. Позавчера вечером, когда уже стемнело, – Фред самодовольно щёлкнул пальцами. – Я выносил мусор. Этот тип шатался неподалёку. Курил сигарету, стоя возле машины. Какая у него была машина? Думай, думай. „Шевроле“? Нет, точно нет. Европейская. „Немец“. Точно „немец“ – „Фольксваген“ или что-то вроде того. За рулём кто-то сидел, значит, машина принадлежала не ему. В руке у него была зажигалка, не простая, металлическая. Он не беден. Вопрос: что неместному небедному сорокалетнему латиносу надо от простого местного бывшего дилера?»

Берроу сам не понимал, почему его мозг, отвыкший бурно соображать, вдруг заработал так лихорадочно.

Мужчина встал, оставил на столе мелочь и вышел на свежий воздух.

«Паранойя, Фредди. Опять паранойя! Всё потому что ты в завязке».

Он допил пиво в три больших глотка, оставил бармену мятую двадцатку «за информацию» и поспешил на выход.

Сгущались серые тучи. Ветер колыхал провода. Развевались полы тёмно-зелёного плаща.

«Конспиратор. В такой одежде ты бросаешься в глаза, идиот».

Предполагаемый сотрудник полиции никуда не торопился. Глядел по сторонам, как бы делал типичный турист. Но какой турист в этом районе?! Ему бы в центр, на Си-Эн Тауэр, а не в Джейн энд Финч. Незнакомец прибавил шаг. Рука Фреда в кармане сама схватила и сжала перочинный нож. Быстрее, ещё быстрее. «Зелёный» не думал оглядываться. Хорошо. Вот он ближе, ещё ближе! Зазевавшаяся жертва, как в документальном фильме о жизни дикой природы, про гепарда и антилопу. В двадцати шагах от «зелёного», Фредди ухмыльнулся и сбавил скорость. Вот он, тёпленький, но что делать с ним?

Странно. Незнакомец остановился. Замер. Он смотрел прямо перед собой. Словно обратил на что-то внимание. Фред сделал шаг влево, тот развернул левую стопу. Шаг вправо – «зелёный» тоже.

«У него глаза на затылке?»

Так или иначе, лучшая защита – нападение, решил Берроу и приставил нож к зелёному плащу.

– Ни с места, как вы любите говорить. Признавайся, зачем меня пасёшь?

«Зелёный» резко обернулся. Рука Фреда машинально дёрнулась вперёд.

…Не прошло и мгновения, как Берроу ощутил на себе давление невидимой стены. Ноги вросли в асфальт. Фред не понимал, как так случилось, что пальцы незнакомца оказались у него на висках.

– Марк.

– Что?

– Марк, – повторил «зелёный» и отпустил виски бледного и напуганного Фреда. – Так меня зовут. Ты хотел знать, кто я? Вот и ответ, – голос был приятным, низким, не вызывающе резким, а ровным. Так говорят «хорошие» копы в кино. – Слушай внимательно, Фредерик Уолтер Берроу. Сейчас я задам тебе три вопроса. Отвечай быстро, не раздумывая, первое что придёт в голову. Если…

Бежать! Между борьбой и бегством выбирай то, что спасёт тебе жизнь прямо сейчас. Берроу научился этому подростком. А если перед тобой нечто непонятное, выбор очевиден. Бежать! И бежал он быстро, как только мог. Фред ненавидел три категории людей в разные периоды жизни: хулиганов, бандитов и копов. То, что предстало перед ним и назвалось Марком, было хуже. На порядок хуже и сильнее.

Двор, дом, подъезд, вверх через четыре ступеньки. Вот и родная квартира. Ключи скользили и норовили выпасть, но всё же, Берроу справился, открыл, забежал внутрь, и запер дверь на все замки.

Так обычно бывает в фильмах ужасов: ты закрыл все засовы, но не знаешь, что преследователь у тебя за спиной. Преодолев в себе страх, Берроу оглянулся. Таинственного Марка не было. Ни в прихожей, ни в ванной, ни в его комнате, ни в комнате мачехи. Не сомневаясь, что незнакомец, как призрак, может быть где угодно, Фред заглянул в шкафы, за батареи, за шторы. В своей комнате, из-за шкафа, он достал ружьё.

– Бетти! – крикнул он, зажав в зубах патроны и заряжая ствол. Вышел из комнаты, держа огнестрельное наготове. Рука Фреда была окровавлена. Видимо, он порезал её собственным лезвием, когда нож напоролся на невидимую стену. – Бетти! Дай аптечку. Срочно! – Элизабет не было дома. – Дьявол!

Где-то в тайнике, за обоями, ещё оставался запас нитроглицерина. На всякий случай, Фред аккуратно достал связанные колбы со взрывоопасной жидкостью и обвязал ими туловище. Сверху накинул жилет. Нашёл аптечку, зубами вскрыл пачку бинтов.

Усевшись в углу за креслом, Фред отдышался, пока перевязывал себе руку. В какой-то степени, он был рад. Наконец-то прозвенел его колокол. Мир, который был ему враждебен, но мучил до последнего – вон и он! Пришёл за ним. Постучал в его серую унылую жизнь. Никчёмную жизнь, протекающую в ожидании конца. И не важно, кого этот мир послал: полицию, ФБР, ангела смерти или самого Дьявола лично.

Однако, Фреду не хотелось умирать. Если бы мир хотел его убить, он бы давно это сделал – шансов была тьма. Фредерик ждал. Самой мучительной пыткой для него теперь стало ожидание. Хуже китайской пытки водой.

Ничего не происходило. Час и два, и три, в квартире не появлялась даже Стоунер.

«Ясно. Мачеха у них. Что ж. Играть, так играть». В ладони по-прежнему щипало. Рана грозила загноиться. Фредди вспомнил ощущение, испытанное в ту долю секунды, когда он попытался ударить незнакомца. Будто нож сам по себе скользнул против его воли назад. Он не помнил, чтобы кончик лезвия даже приблизился к зелёному плащу.

Миновал час. Фред заснул, с оружием на груди. Ему снились заснеженные горы и извилистые реки, утопающие в тёплой зелени лесов. Поля, покрытые цветами, холодные и глубокие озёра, скрытые в сумрачной глубине чащи, дикие пустыни и прекрасные сияющие города. Солнечный блеск морей. Тепло любовных ласк. И смех, смех… детский смех.

«Я счастлив?» спросил кто-то его устами, его голосом. «Посмотри на меня и скажи, я счастлив? Потому что сам я не знаю».

«Ха?мари. Ха?мари кон су».

Под высоким расписным потолком ресторана сверкала огромная люстра. На стенах висели гобелены, изображавшие ангелов, играющих на арфах и свирелях, обнажённых нимф, купающихся в озере, античных богов и библейские сюжеты. Почти каждую стену украшал символ какой-либо религии – распятия, полумесяцы, звёзды Давида, индуистские знаки «Ом» и многие другие. Всё это разнообразие не смешивалось, поделённое на сектора. В каждом секторе правили свои акустика, освещение и тона. На столиках, покрытых нежно-кремовыми скатертями, стояли небольшие цветочные вазы. Приглушённый свет, ароматические свечи и, конечно, божественная музыка, дополняли атмосферу.

В самом центре оркестра играла на арфе молодая женщина лет тридцати, с приятным молочно-шоколадным оттенком кожи и вьющимися длинными волосами цвета морёного дуба. Волосы были украшены обручем с крылышками. Сама арфистка с наслаждением прикрыла веки больших карих глаз, плавно перебирая струны. В центре зала между античными колоннами сидел одинокий посетитель в зелёном плаще. Он нервно постукивал железной зажигалкой по столу, то и дело глядя на арфистку исподлобья. Арфистка резко открыла глаза. Нахмурилась, но не перестала играть. Она качнула головой в сторону. Посетитель кивнул.

Через пятнадцать минут они встретились у чёрного входа, возле таблички «Не курить».

– Есть новости? – спросила она, поправив тонкую шаль, укрывавшую голые плечи от прохладного ветра. Оба говорили быстро.

– Уверен на сто процентов.