Хроники Проклятого

Хроники Проклятого
Ян Валетов

Проклятый #1
Этой рукописи 2000 лет, и в истории человеческой цивилизации для нее нет места.

Те, кто нашел ее, обречены на гибель – по их следам идет отряд безжалостных убийц, созданный еще во времена Римской империи. От воинов Легиона не скрыться ни в ущельях Иудейских гор, ни на улочках Иерусалима – выбрав себе жертву, они никогда промахивались…

Но на этот раз они промахнулись, и тайна Проклятого осталась в руках у троих беглецов.

Могут ли свидетельства тысячелетней давности изменить сегодняшний мир?

Что будет, если черное и белое в человеческой истории поменяются местами?

Разные страны, разные времена, дружба, зависть, смерть, любовь, предательство – в новом романе от Яна Валетова, автора «Ничьей земли».

Ян Валетов

Хроники проклятого

Автор заранее приносит извинения всем тем людям, чьи религиозные чувства он может затронуть, и просит их, не читая, отложить эту книгу в сторону.

Автор излагает свою версию событий и не претендует на обладание истинным знанием.

Автор просто рассказывает историю, и личное дело каждого – верить ему или не верить.

Автор посвящает эту книгу всем своим близким, вне зависимости от их вероисповедания.

Потому, что Бог един, если он есть у тебя в сердце.

Небо – престол Мой, земля – подножие ног Моих – где же вы построите дом для Меня?

    Ис. 66:1

Кто управляет прошлым, тот управляет будущим: кто управляет настоящим, управляет прошлым.

    Джордж Оруэлл. 1984 (1949)

Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

    Мф. 18, 20

Пролог

Израиль, наши дни. Иудейская пустыня неподалеку от Мертвого моря

Ночью в пустыне было холодно, и Валентин мерз, словно дело было не в полусотне километров от Красного моря в середине сумасшедшего израильского апреля, а в весенней стылой степи под Азовом.

Арин тоже продрогла и жалась к нему всем телом, жалась неловко, боком, бережно прижимая к груди простреленную вчера ночью руку. Мелкокалиберная пуля лишь царапнула по кости, могло быть куда хуже, но Арин и так пришлось несладко: предплечье девушки болело, и движения причиняли изрядную боль. Дневная жара и пыль, густо покрывшая самодельную повязку к вечеру, стерильности не способствовали. В этом климате даже безобидный порез мог стать проблемой через пару дней, что уж тут говорить о пулевом ранении, старательно присыпанном грязью да сдобренном путом?

К ночи они, устав петлять, забились в узкую щель между скалами и замерли, сдерживая тяжелое дыхание, настороженно прислушиваясь, не приближается ли погоня. Арин лихорадило. Она вымоталась до предела, а Шагровский, хоть и кабинетный работник, еще держался – и в этом была несправедливость. Все должно было бы случиться с точностью до «наоборот». Арин знала пустыню куда как лучше северного гостя, конечно, не так, как бедуины, но все-таки знала, и если бы не ранение… Просто Валентину повезло: пуля безымянного стрелка только пробила полу его рубашки и оцарапала бок, оставив на коже бугристую длинную царапину, но не продырявила брюшины. Возьми стрелок правее, и он бы остался там, на вершине горы. В темноте не мудрено промазать, и один из нападавших, вынужденный стрелять по хаотически движущимся живым мишеням, таки промазал, но не совсем: на траектории высокоскоростной пули калибра 5.6 обнаружилась вторая цель. Арин повезло чуть меньше, чем Валентину – до настоящей удачи не хватило пары сантиметров.

Теперь, на исходе первого дня погони, госпожа Фортуна окончательно повернулась к беглецам задом: у девушки начинался жар, воды практически не было (то, что плескалось во фляге, водой можно было назвать очень условно). У них не было ничего. Лекарств, бинтов и патронов в «узи», захваченном вчера на Змеиной тропе. Даже сигарет не было. Шагровский, бросивший курить несколько лет назад, многое отдал бы за сигарету. При одной мысли о куреве начинало сводить зубы.

Но, несмотря на действительно «аховое» положение, одну вещь Валентин пока еще не потерял – надежду. Они были все еще живы, хотя давно должны умереть. Обессилены, изранены, дезориентированы, но живы. А значит, шанс существовал. Реальный шанс. Тот, который не отнять, пока стучит сердце.

Ночь случилась лунная.

Пустыня, залитая белым призрачным светом, напоминала инопланетный пейзаж. Тени, лежащие в складках рельефа, казались черными, как чернила, и столь же непроницаемыми для взгляда. По мере движения огромной низко висящей луны по небосводу из небытия возникали еще секунду назад невидимые детали и предметы, а те, что еще мгновения назад казались выпуклыми, выбеленными нереальным светом, ныряли в темень и скрывались в ней, словно камень, брошенный в колодец. Местность менялась, словно возлюбивший эти места Господь творил землю до сих пор, не прекращая свой труд ни на минуту.

Черное и белое, добро и зло, смерть и жизнь, свет и тень…

Но и свет, и тени были переполнены звуками – ведь пустыня по-настоящему оживала только с наступлением ночи. Из-под земли, повинуясь зову прохладной тьмы, выползали мириады насекомых, змей и змеек, стучали во мраке копытца мчащихся куда-то антилоп, подвывая, бежали шакалы. Прошлой ночью Шагровский отчетливо слышал раздававшийся неподалеку раскатистый рык и убедился, что рассказы о леопардах, некогда водившихся в этих местах тысячами, не бредни – гигантские кошки по-прежнему здесь жили.

Во время своего панического бегства Валентин и его спутница давно потеряли всякие ориентиры – просто уходили от висящей у них на пятках погони, углубляясь все дальше и дальше в нагромождение рыжих скал и глубоких, как рубленые раны, ущелий. Они не понимали, что именно произошло в крепости, не отдавали себе отчет, что происходит сейчас, не догадывались, кто именно преследует их, кто из коллег погиб в ночь нападения, а кто остался жив, но инстинкт самосохранения подсказывал им обоим, что в движущуюся мишень гораздо труднее попасть.

И они бежали.

Остановиться – означало умереть.

Дважды они видели мелькающие вдалеке фонари да неверное дрожание фар квадроциклов – сомнений в том, кто именно бродит по пустошам ночью, быть не могло. Таинственные преследователи продолжали свою работу. Погоня шла по пятам, распутывая, в общем-то, несложный след. Беглецов спасало только одно – Иудейская пустыня для всех несведущих одинакова, будь они дичью или охотниками – в ней нет дорог, невозможно двигаться по прямой, и тот, кто не знает троп и ориентиров, рискует умереть от обезвоживания в двух шагах от источника с прохладной водой…

Но охотники могут нанять здешних следопытов, были бы деньги. Любой бедуин, согласившийся стать проводником (а почему, собственно, нет?) – смертный приговор для беглецов.

Шагровский поднял голову, скользя глазами по залитым лунным светом скалам.

Да уж… Он точно не бедуин!

В каменном лабиринте Валентин не просто заблудился: он не мог даже предположить на территории какой страны сейчас находится! Во время первых часов бегства вполне возможно было пересечь иорданскую границу – до нее было рукой подать – и оказаться в соседней державе. И хотя отношения с королем Иордании Хусейном в последние годы складывались для израильтян благоприятно, нарушителей границы, пришедших со стороны Израиля, их величество не жаловали. Где бы сейчас не находились беглецы – было ясно одно: преследователи не оставят их в покое ни на земле Израиля, ни в Иордании!

В одном сомнений не было – преследователи хотят смерти беглецов.

Как далеко пойдут?

Их атака была настолько стремительна, настолько дерзко исполнена, настолько нагла, что сомнений не возникало – эти люди пойдут как угодно далеко. До самого конца. А ведь Израиль – не самое лучшее место для таких вот операций. Страна, в которой у каждого второго гражданина есть оружие, не располагает к легкомысленному рейду по ее землям.

Однако те, кто вчера разгромил Мецаду, ничего не боялись. А если и боялись, то страх вызвать на себя удар израильских военных был куда меньше страха перед теми, кто отдал приказ уничтожить мирную археологическую экспедицию.

Шагровскому еще никогда не приходилось быть под автоматным огнем. Никогда – до вчерашнего дня. Все когда-нибудь случается впервые. И то, что еще недавно казалось бредом, кадрами из американского боевика категории «В», вдруг стало ошеломительной реальностью.

Нападавшим не хватило везения и, может быть, самую чуточку, профессионализма. Тут Валентин не мог говорить со стопроцентной уверенностью – не специалист, но то, что они с Арин до сих пор живы, было аргументом в оценке подготовленности неопознанных коммандос.

Группу, скорее всего, десантировали с самолета – они рухнули на вершину горы с небес, одетые в черное, на черных парашютах-крыльях, с наростами ПНВ[1 - ПНВ – прибор ночного видения.] на лицах. Здешняя охрана располагалась внизу – на подъезде к комплексу и в здании фуникулера, но не наверху – что делать работникам секьюрити в развалинах старой крепости? Откуда тут взяться террористам? С неба, что ли? Кто поверит в такую чушь? Так что оставшиеся ночевать на плато археологи были совершенно беззащитны. Возможно, у кого-то из работников экспедиции в вещах и был пистолет, но кто же коротает время в дружеской компании со стволом на коленях? Все произошло за несколько секунд, и смерть собравшихся у древнего очага была неизбежна – только вот никакое тщательно спланированное действо никогда не идет по плану.

Когда первый парашютист, проскочив над открытой площадкой, не рассчитал скорость, врезался в стену Западного дворца с хрустом упавшего на асфальт арбуза и, гремя оружием, рухнул без сознания к ногам дяди Рувима, план нападающих пошел наперекосяк.

Это был подарок богов, пусть недостаточно щедрый, чтобы спасти все жизни, но, по крайней мере, давший шанс некоторым…

Например, им двоим.