Дом для Лиса

– Не спорь с ней, бесполезно, ничего с тобой не случиться, – на вид ему было около сорока или чуть больше, взгляд живой и острый, кольцо на безымянном пальце, значит – женат, но Соня явно не его жена. Для человека его возраста, способного позволить себе дорогую машину и одежду казалось странным отсутствие всякого намека на лишний вес, и даже живот, он казался сильным и, в общем-то, добрым.

– Как тебя зовут?

Ох, как он ненавидел этот вопрос! Каждый раз приходилось выдумывать себе новое имя и судорожно пытаться заставить себя откликаться на него. Так он избегал возвращения в те приюты, откуда уже успел удрать. Стоило ли так поступить и теперь? Стоило. Только вот врать, впервые не захотелось.

– Зовите, как хотите, мне все равно.

– Ладно, не хочешь, не говори, – вздохнул врач.

– У меня нет имени, – неожиданно для себя самого выдал мальчишка, будто оправдываясь.

– Ох, и лис хитрющий, – усмехнулся врач.

Глава 1

Странный поворот расщедрившейся судьбы. Можно было отдохнуть, набраться сил после затяжного марафона по пыльным дорогам, негостеприимным мегаполисам и дышащим безнадегой городкам.

Через пару недель Лис ожил, ушла усталость и боль. Имя прозвище крепко прицепилось к нему и понравилось настолько, что уже не хотелось от него отказываться. Синяки поблекли, шов на лбу рассосался, остался лишь тонкий белый шрам. К его услугам всегда был набитый разными вкусностями холодильник, бассейн и большая библиотека из красочных недетских книг: исторические и любовные романы, легенды о ведьмах и колдунах, детективы и подарочные путеводители с многочисленными картами и фотографиями далеких стран. Лис готов был целыми днями листать эти атласы, выбирая где бы ему хотелось жить.

Никто ему ничего не запрещал, на него почти не обращали внимания. Соня уезжала рано утром и возвращалась ближе к ночи, плотно ужинала, выпивала бокал крепкого кофе, говорила с кем-то по телефону по-английски и по-испански и, завернувшись в теплый плед, засыпала на диване в холле первого этажа. По выходным приходили две немолодые женщины, убирались в доме, чистили бассейн и, хоть и посматривали косо на нового жильца, ничего не спрашивали и не заговаривали с ним. Соня привезла ему ворох рубашек, футболок и спортивных штанов, джинсы, джинсовую куртку и теплую кожаную, а также сапоги и кроссовки, точно угадав размер.

Ровно через неделю приехал врач, проверил качество своей работы и, убедившись, что все в порядке, подарил своему пациенту светло-голубой камешек в форме звездочки на серебряной цепочке.

– Это талисманом тебе будет, фарт у тебя, парень.

– Как это? – удивился Лис, рассматривая каменную звездочку.

– Под счастливой звездой ты родился.

Он готов был поспорить, но не стал.

Уходить из гостеприимного дома не хотелось, ему никто помешал бы, не стал бы уговаривать, но и торопить его уход никто не думал.

По утрам он бродил по лесу, спускался к реке и подолгу сидел на холодном песке, наблюдая за наскакивающими друг на друга волнами, оставляющими на песке вездесущие желтые листья, вдыхал влажный, саднящий горло холодным металлическим привкусом воздух, и не думал ни о чем. Будущего не существовало, о прошлом он вспоминать не любил, настоящее ему нравилось, лишь бы длилось оно подольше.

Предоставившая в его распоряжение свой дом девушка почти не разговаривала с ним, ничего от него не требовала и не ждала. Он был несказанно ей за то благодарен, отпадала необходимость врать и лицемерить. Впервые за последние два года его ничего не волновало и не тяготило, но едва ли он мог дифференцировать собственные эмоции. Каждый день походил на предыдущий – хмурое небо, тишина пустого дома, бесцельное шатание по окрестностям, книги, теплое кресло, не по возрасту крепкий кофе, молчаливый ужин в компании вечно что-то читающей девушки хозяйки, полусонный треп телевизора, снова книги и беспокойный сон, полный сумбурных воспоминаний. Несколько раз ему казалось, будто чьи-то теплые руки мягко вытаскивают его из пучины кошмаров, но всякий раз он забывал просыпаться.

Сколько он себя помнил, любые изменения в его жизни приходили резко и сразу.

В один из дней девушка забыла вернуться домой. Когда часы на кухне пробили три, темнота и тишина, столь им любимые ранее, обрушились на него неподъемной глыбой, лишив воздуха. Его накрыла форменная паника, глухая тоска и отчаяние вырвались наружу с давно позабытыми как явление слезами. Он очертя голову носился по дому, включая все, что попадалось под руку – светильники, лампы, вентилятор, телевизор, стереосистему. В конце концов, он навернулся с лестницы, неудачно подвернув ногу, кости хрустнули, и встать он больше не смог, заполз под журнальный столик и затих, глотая слезы. Из ноги боль растеклась по всему телу, вернув его к привычной гамме ощущений. Время капало, никуда не двигаясь, каждая минута казалась вечностью. Тихо поскуливая, Лис встретил рассвет.

С первыми лучами заспанного осеннего солнца вернулась Соня. Задремавший было Лис подскочил от шквалоподобного мата, выплеснувшегося в никуда.

– Какого черта ты здесь устроил!? – гаркнула она, вытащив его из-под стола, но стоило ей разглядеть его вывернутое под неестественным углом колено, как к сказанному прибавилось еще несколько непереводимых и непечатных предложений.

Она уложила его на диван и, зажав виски, присела рядом.

– Прости меня, пожалуйста! Прости, я не буду больше, – захныкал Лис, вцепившись обеими руками в рукав ее замшевого плаща, – прости, прости…

– Пал Саныч уехал на конгресс до среды, – вздохнула она, положив руку на его пылающий словно в лихорадке лоб, – Как я объясню в больнице кто ты?

– Не надо в больницу! – заорал не своим голосом Лис, извернулся, попытавшись встать, но она легко придавила его локтем к дивану.

– Лежи спокойно! – вновь фыркнула девушка, – Выхода нет, перелом серьезный, хочешь хромым на всю жизнь остаться, дурья твоя башка!

– Я хочу остаться здесь, с тобой, – икая, выдавил Лис. Его колотила крупная дрожь, – Я не кололся никогда, у меня нет СПИДа и мозги у меня целые, клея я не нюхал.

– Я за тебя рада, – усмехнулась Соня, голос потеплел, а лед в глазах дрогнул и вдруг исчез, – я живу не здесь, а в Испании, там моя семья, моя дочка, мой бизнес. Сюда я приезжаю редко.

На Лиса будто вылили ведро ледяной воды, истерика сошла на нет, слезы высохли.

– А дочка большая?

– Три с половиной года, – она осторожно взяла его на руки, стараясь не тревожить покалеченную ногу, двинулась к двери.

За спиной продолжала греметь музыка.

– Не оставляй меня, – вновь тихо всхлипнул Лис, когда машина вылетела на трассу.

Вопреки его ожиданиям она услышала и даже сочла нужным ответить:

– Заткнись, дай подумать!

Нестерпимая боль раздирала ногу, но безумная надежда зажглась, и разум оказался бессилен перед ее волшебным сиянием. Она не стала объяснять, почему не может оставить его, не стала оправдываться или утешать, она не рассмеялась и не рассердилась.

Он отказывался понимать себя, совсем недавно ему никто не был нужен, он всех ненавидел или, по меньшей мере, старался держаться ото всех на расстоянии. Он привык доверять своему внутреннему чутью, а оно твердило, что именно теперь решается его дальнейшая судьба. Он вытянул из-под рубашки свой талисман и, зажмурившись, прижал его к губам.

Сложности начались уже в приемном покое, когда на традиционный вопрос: «Как тебя зовут?», он выпалил первое, что пришло в голову, а именно «Лис» и отказался как-то комментировать свой ответ. У Сони фантазия оказалась богаче.

– Алисандэр дэ Луидэрэдэс. По-русски говорит правильно, но плохо, 10 лет.

Медсестра вытаращила на него глаза, и Лис благоразумно захлопнул рот. До конца процедуры к нему с вопросами не приставали, только молча кивали друг другу на поблекшие синяки и ссадины на его теле.

Сделали снимок, наложили облегченный гипс, накачали обезболивающим. От усталости и нервного перенапряжения Лис заснул, однако сквозь сон до него дотягивались обрывки разговоров.

– Я заберу его домой! – в голосе Сони слышалась неприкрытая угроза.

– Ему потребуется операция, повреждены связки и мениск. Вы недооцениваете серьезность полученной травмы.

– Он гражданин Испании и по возвращении домой ему будет оказана лучшая медицинская помощь!

– Полагаю там поинтересуются происхождением данной травмы и следами от прошлых.

– Давайте откровенно, что вы хотите?

– У меня сын его возраста, насилием вы ничего не добьетесь.

Надо проснуться, неужели эта дубина думает, что это Соня ему ногу сломала, надо проснуться и сказать все, что он думает по сему поводу. Но ведь он испанец, он должен говорить по-испански, пока он вспоминал те немногие иностранные слова, которые знал, связь с реальностью распалась.