Холодные рассветы

Лена поторопилась отойти от друзей, направившись к умершему, возле которого находились его и её родители, но на полпути обернулась с колким замечанием в адрес всех присутствовавших.

– Забавно, что многие так хотели, чтобы я приехала, но при этом, увидев меня здесь, оказались недовольны моим присутствием, – в её голосе скользнул непривычный для неё холодок, полный неистового отвращения к лицемерию, скопившемуся здесь.

Она подошла к гробу. Позади нее послышался шепот – Куприна попросила всех отойти, чтобы дать возможность бывшей девушке её сына проститься с юношей.

– Ну, привет, – Лена положила ладонь на бортик на уровне груди покойника.

Илья был ужасно бледным, холодным и абсолютно безжизненным. Разве можно было обвинять его в том, что когда-то произошло между ними?

– Не думала, что тебя ещё когда-нибудь встречу, а уж тем более при таких обстоятельствах… В последний раз, когда мы с тобой столкнулись в метро… Я была, пожалуй, слишком строга к тебе, но, согласись, ты тоже был не ангелом… В общем, – она тяжело вздохнула, – покойся с миром…

Она покинула его. Его тело скрылось под тяжелой крышкой, которую прибили гвоздями двое парней из похоронного бюро.

– Священники отказались его отпевать… – пожаловать мать умершего. – Сказали, что самоубийц нельзя…

Гроб поднесли к могиле, опустили в землю на веревках. Лена совершенно безэмоционально смотрела на происходящее, стоя рядом со своим отцом. В голове крутились давно забытые слова песни, которая когда-то стала судьбоносной для нее в отношениях с Никольским: «Кто-то ушел на дно, а кому-то всё равно – погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили… Кто-то ушел наверх, то есть ушел навек и следит, улыбаясь за нами, сквозь глаза наших воспоминаний…». Слеза невольно прокатилась по щеке. Она не показывала эмоций, ведь их у нее не было. Всё происходящее не трогало её до глубины души, как это принято, но теперь… На секунду она вспомнила его объятия, взгляд теплых глаз с легкой хитринкой. Он был такой жизнерадостный, словно в нём всегда жил лучик надежды на светлое будущее, а потом… Сгорел. Исчез бесследно в пучине тяжелого психического заболевания. Депрессия не пожалела его и забрала с собой. В ад. Ведь самоубийцы не попадают на небеса, как бы этого не хотелось.

Через мгновение её мысли перенеслись в Чехию. Как там сейчас он? Её муж. Она никогда бы не подумала, что так будет скучать по нему. Влад… Некогда вызывавший у неё лишь уважение и сочувствие из-за того, что он посчитал возможным их нелепый союз, теперь заставлявший её дрожать лишь от одного только звучания его голоса… бархатного, низкого, теплого. Он топил её в своей нежности, своих объятиях… Ей и в голову бы не пришло, что именно ему она сможет отдать всю себя, как в прямом, так и в переносном смысле.

– Это всё из-за тебя! – прошипела Куприна, вернув Ермолаеву в реальность, когда деревянный ящик, в который был замурован её мертвый сын, оказался скрытым под толстым слоем земли.

Девушка удивленно посмотрела на неё, не до конца понимая, что женщина обратилась именно к ней.

– Если бы ты тогда не предала его, он бы не наложил на себя руки! – возмущалась мать Ильи.

– Дорогая, не нужно, – её муж поспешил успокоить супругу.

– Нет! Пусть знает, что она стала причиной гибели моего мальчика! – продолжала она.

– А Вас не смущает тот факт, что с момента нашего с ним расставания прошло почти четыре года, а в депрессию он впал только полгода назад? – Лена решила не сдаваться в этой глупой битве.

– Ещё не известно, почему на самом деле умер Денис! – её оппонентка решила припомнить всё, что происходило среди тех, кто был дружен с Ермолаевой.

– Боже, Вы себя слышите? – возмутилась жена Никольского. – Павлов разбился на мотоцикле в результате несчастного случая, а Илья… Да простит он мне эти слова, но исключительно по своей глупости, и моей вины в этом нет.

– Дрянь! – не унималась женщина.

– Я подожду вас в машине, – сообщила девушка своим родителям, протянув руку отцу, чтобы тот дал ей ключи.

Ступая по мокрой апрельской земле, хлюпавшей под ногами, она покинула кладбище, оставив позади знакомых и бывших друзей. Её больше ничего не связывало с этими людьми, впрочем, как и раньше, но теперь… Всё казалось слишком бессмысленным.

Сев на заднее сиденье автомобиля, она достала смартфон, открыла социальную сеть, затем диалог с Владом.

«Я ужасно соскучилась!» – написала она, но потом стерла это сообщение, так и не отправив его получателю. Ей показалось, что это было бы слишком откровенно. Не желая проявить свою слабость, она выбрала другой текст для послания: «Жду, когда ты вернешься. Надоело быть одной», потом нажала на заветную кнопку «Отправить». В этих словах не было нежности, но Никольский был рад и тому, что пришло к нему в мессенджере. Ей его не хватает – именно такой вывод сделал он, ведь, несмотря на то, что она постаралась избежать тотальной искренности, он разглядел в её сухом сообщении её истинные чувства.

«Я поменял билет. Вылетаю рано утром. Часов в 12 буду в Москве. Могу приехать за тобой»

Она слегка опешила. Он заберет её от родителей? Но это нелегко… После трудного перелета, смены часовых поясов, пусть и незначительной, но всё же… Два часа от столицы, потом обратно по трассе…

«Ты сильно устанешь. Не хочу тебя беспокоить» – отказалась она от его предложения.

«Не так сильно, чтобы я не поехал за своим сокровищем на край света» – уговаривал он её.

«Ты сказал своим родителям обо мне?» – сменила она тему.

«Да»

«И? Как они отреагировали?»

«Знаешь, мне кажется, что они вполне спокойно к этому отнеслись. Более того, хотят, чтобы мы с тобой приехали к ним летом на пару недель. Конечно, после того, как ты сдашь сессию»

«Ого, какое заманчивое предложение» – оживилась Лена.

«И ещё, на счет моего завтрашнего визита к тебе. У меня есть небольшой сюрприз, который нужно обсудить с тобой именно там, поэтому, пообещай мне, что не станешь возвращаться в Москву без меня»

«Ладно, а что за сюрприз?»

«Узнаешь»

На улице раздались голоса. Ермолаева посмотрела в окно машины и увидела всех участников траурной церемонии. Ей стало немного не по себе.

Отец сел за руль, мать, попрощавшись с Куприной, заняла переднее пассажирское сидение.

– Ты как? – обратилась она к дочери.

– Нормально, – с неохотой ответила девушка.

– Пойми, ей сейчас нелегко… – попытка женщины оправдать свою подругу не увенчалась успехом.

– Всем сейчас нелегко, – твердо отрезала Лена.

– Милая, ну прости ты её… У неё сын умер.

– Знаешь, мам, он для меня умер еще четыре года назад, не стану же я об этом говорить ей. А то, что я не рыдала на похоронах… Извините, я не была с ним так близка, чтобы так бурно реагировать на событие, – она пыталась защититься от этих жутких просьб о взаимопонимании, а точнее о сострадании к той, которая несколько минут назад обвинила её почти во всех смертных грехах. – Здорово! – возмутилась Ермолаева младшая. – Я не собиралась приезжать на выходных сюда, но ты меня уговорила. И что я получила взамен? Тонну негатива, который на меня вылила та, что не сумела воспитать своего сына порядочным и честным человеком. Если бы он не был таким, то всего этого могло бы и не случиться.

Телефон уже три раза прогудел, высвечивая на экране сообщения от Влада.

– Кто тебе там всё пишет? – недовольно заметил Роман Сергеевич.

– Муж, – фыркнула Лена и, взяв в руки смартфон, прочитала послания, а после начала отвечать на них.

«Оксана тут решила тебе купить небольшой подарок, – писал Никольский. – Не буду говорить, какой именно. Пусть останется сюрпризом»

В следующем сообщении он спросил, удобно ли ей сейчас говорить с ним, а потом, не получив ответа, прислал короткую, но многоговорящую фразу: «Не скучай. Люблю тебя. Спишемся позже тогда».

Она послала ему лишь: «Я тебя тоже», когда он уже вышел из соцсети.

– Почему ты не поехала с ним? – Галина Владимировна решила сменить тему их беседы, продолжая при этом разговор, но гораздо мягче, чем прежде.