Холодные рассветы

– Наверное, ты – единственная, кто знает меня настоящего, – он понял, что она желала обсудить.

– Мы близки с тобой, но, мне кажется, что до свадьбы… Словом, обретя близость физическую, потеряли духовную… – слишком много боли было в её голосе, чтобы он равнодушно отреагировал на эту беседу.

Он остановил машину на выезде из поселка, который они проехали по пути в Москву, заглушил двигатель, припарковавшись на обочине.

– Меня не было рядом четыре дня, а ты уже пустилась в философские размышления? – его выражение лица демонстрировало только искреннее беспокойство за её состояние.

– Дело не в этом… – она опустила взгляд на свои пальцы, что невольно переплелись между собой, когда она положила руки на свои колени.

– А в чем тогда? – он понимал, что её что-то тревожит, но теперь, казалось, в ней поселилось какое-то недоверие к нему.

– Ты так заботишься обо мне… – ей с трудом удавалось произносить эти слова, словно она признавала свою неправоту, но ведь это было не так. – Столько сделал, чтобы я была счастлива, а я… – она мельком посмотрела на него, положившего левую руку на руль, повернувшегося к ней, опершись правым локтем в спинку водительского кресла. – Ты ставишь мои интересы выше своих, а мне кажется, что ты жертвуешь привычным для тебя укладом жизни, чтобы не вызвать мою неприязнь.

– Я знаю, что ты испытываешь ко мне, Лена, – его тон вдруг стал строже обычного и, ей почудилось, будто он и впрямь угадал все её эмоции, пережитые сегодня, но, когда он начал говорить, она вдруг осознала, что ему удалось заглянуть ей прямо в душу. – Тебе тяжело, я это вижу. С одной стороны, ты испытываешь благодарность, даже некоторое восхищение, которое мне, хоть и редко, но удается прочесть в твоих глазах, а с другой… Тебе есть за что меня ненавидеть. Ты считаешь, что цена, заплаченная тобою слишком высока. Ты не можешь с этим смириться. Хотела бы причинить мне боль, но я, как назло, веду себя безукоризненно, боготворя тебя…

Он слегка приблизился, упершись ладонью правой руки в её подголовник, почти касаясь её волос. Его взгляд гипнотизировал девушку. Сердце громко застучало, ускоряя темп своих сокращений. Огромный, непроходимый комок застрял в горле. Связки, по крайней мере такое было у нее ощущение, пересохли, и даже литры чистой воды не смогли бы их вернуть в привычное состояние.

– Тебе кажется, что я притворяюсь, и на самом деле не такой, каким ты меня видишь? – этот вопрос был вполне уместен, вот только сама Лена не поняла, как он пришел к такому выводу, если она боялась признаться в этом подозрении, даже оставшись наедине со своими мыслями.

Она лишь неуверенно кивнула в ответ.

– Раз уж зашел такой разговор, – с легкой усмешкой, которая, казалось, несла в себе настоящую угрозу, начал он, – то давай откровение за откровение. Начнем с тебя, – это фраза заставила крупную дрожь скользнуть по её телу. – Почему ты вышла за меня замуж? Ведь ты меня не любила и не надеялась полюбить, как бы не старалась притворяться. Я это знал, не удивляйся, – теперь от него нельзя было скрыть даже долю её удивления – он оказался куда прозорливее, чем она себе представляла.

– А, если знал, то почему пошел на это? У тебя не было гарантий, что я изменю о тебе своё мнение, – она с трудом выговорила эти слова, словно каждая буква причиняла невыносимую боль её гортани.

Он резким движением отвернулся от нее, запустил пальцы в дверцу машины, в пластиковом кармане которой лежала бутылка с водой.

– Держи, – он протянул сосуд жене. – У тебя в горле пересохло.

– Ты такой внимательный, – она сказала это искренне, но в интонации проскользнула нелепая доля иронии, которую она совершенно не желала вложить в своё замечание, поэтому, произнеся это, она виновато опустила голову, откручивая крышку на минералке без газа.

Он терпеливо выждал, пока она утолит жажду, а Лена тем временем, делая один глоток за другим, продумывала варианты ответов. Однако, осознавая, что ей придется импровизировать, она понимала, что рассказать правду – было бы гораздо лучше, если бы истина несла в себе хоть какой-то смысл.

Бутылка вернулась в руку Никольского, когда она вновь закрыла её.

– Поехали домой? – жалобно простонала она, пытаясь избежать надвигающихся объяснений.

– Нет уж, – впервые за всё время их совместной жизни, категорично отказал он ей в просьбе. – Если мы сейчас закончим этот разговор, то потом уже никогда к нему не вернемся.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сообщила то, чего я сама не знаю, – возмутилась она, но, видя его внимательный взгляд, устремленный ей прямо в глаза, несколько остудила свой пыл.

– Хорошо, – согласился он. – Ты можешь сказать хотя бы то, что ты чувствовала? Я никогда не интересовался этим, потому что был уверен, что, кроме отвращения, я ничего не заслуживал по твоему мнению.

– Не решай за меня, – с искренней мукой, разрывавшей её душу, взмолилась она.

– Тогда посвяти меня в свою версию происходящего, – предложил он.

– Какую «версию», Влад? За последние полгода всё изменилось! Раньше перед тем, что было в моей жизни, я ставила знак «минус». Теперь – «плюс». Что ещё я должна объяснить? Да, я показываю меньше чувств, чем испытываю на самом деле, но, пойми, я просто не знаю, что ждать в ответ!

– Ты мне не веришь? – догадался он.

– Как я могу тебе не верить? Ты и впрямь ведешь себя безукоризненно! Но я хочу знать, какой ты – настоящий! Я не могу больше осознавать, что твоё поведение – лишь маска, под которой скрылась твоя истинная сущность. Я хочу узнать тебя, Влад! – она уже почти кричала, а слезы сами полились из глаз, будто желая добавить её словам больше красок и значимости.

– Так почему ты вышла за меня? – вновь повторил он свой вопрос, не взирая на её мольбу.

– Можешь считать это изощренным видом самоубийства. Я – мазохистка, и мне было плевать на свою жизнь и судьбу, – честно ответила она. – Осознав, что твои намерения серьезны, я решила, что хоть один из нас будет счастлив, но это не я. Теперь я понимаю, что всё перевернулось с ног на голову и вышло из-под моего контроля. Я собиралась ближайшие десятки лет провести под гнетом неравного и губящего меня брака, но сейчас всё изменилось. Ты сделал меня центром своей вселенной, хоть я и не заслуживаю этого. Неужели цена, которую я заплатила, оказалась столь велика для тебя?

– Для тебя она была дороже, – тут же, без промедления, напомнил он.

– Мы сейчас говорим ни о чем, – упрекнула она их обоих.

– Нет, как раз сейчас, наконец-то, мы говорим о том, что действительно важно для нас.

– Брось! Ты же прекрасно знаешь, что все эти слова… Они не значат ничего…

– Слова – нет, а вот твои слезы… Они выразили всё куда более красноречиво, чем могла бы ты речью.

– Вернемся к началу, – предложила она. – Мы слишком ушли от темы.

– Ты хотела знать, какой я? Но я и сам этого не ведаю… Не ведал, – тут же исправился он, – пока не встретил тебя. Ты научила меня видеть свет, когда вокруг одна сплошная непроглядная тьма…

– Как я могла это сделать, – перебила она его, – если в самом начале нашего общения, я имею ввиду тот период, что был до свадьбы, я была полностью погружена в себя, искала ответы на свои вопросы, пыталась заставить себя хоть что-то чувствовать… Это было невыносимо!

– Но ты справилась. Смогла различить в себе способность довериться мне.

– Если бы ты только знал, сколько усилий я приложила для этого!

– Знаю. Я приложил не меньше, чтобы ты смогла найти этот путь во мраке.

– Я хочу тебя любить, Влад! – воскликнула она, словно этот стон исходил из самого потаенного уголка её сердца. – Но я хочу любить тебя настоящего, а не того, что каждый день пытается завоевать меня своей религией, в которой место богини отводится мне.

– Многие мечтают об этом, а ты просишь обратного.

– Ты так и не понял, что я не одна из них, – легкий кивок головой куда-то в сторону, а после она вновь устремила взгляд на него.

– Я, быть может, открою тебе ужасную истину, но я – лишь отражение того, чего заслуживает человек. На работе я один, с друзьями другой, с семьей – третий… С бывшей женой каждый вечер были скандалы. На основании этого опыта, я понял, что лучше меняться самому, чем пытаться изменить другого. С тобой я тот, кто должен быть в твоей жизни. Не думай, что я притворяюсь, когда забочусь о тебе. Ты на самом деле нуждаешься в таком муже. Не упрекай меня в двуличности. Говорят, рано или поздно любой проявит свою сущность. Так вот, с тобой я буду таким всегда, а это значит, что я в действительности являюсь тем, кем ты меня видишь. Я предельно искренен, чего не скажешь о тебе, – он перевел на нее все стрелки. – Теперь твой черед раскрывать карты.

– Мы слишком заигрались, – заключила она. – И, да, когда ты был в Чехии… Я сильно по тебе скучала, заходила в видеочат, готовая звонить тебе, а потом выключала телефон. Я не могу показать тебе то, что я чувствую на самом деле. Мне плохо без тебя. Я думала, что ты будешь моей повинностью, которую я взвалила на себя, выйдя за тебя замуж, но оказалось, что из нас двоих страдаешь больше ты. И да, я ни разу не говорила тебе этого, или, быть может, говорила, но не искренне. Я люблю тебя! И наконец-то готова в этом признаться. Я скучаю по тебе, даже, когда ты рядом. Это невыносимо. Я ненавижу тебя, когда вспоминаю, что мне пришлось заплатить, чтобы теперь так умирать от любви. Но есть еще одно «но» – я не знаю, что это такое. Да, я читала романы… Там всё было, пожалуй, слишком красиво. В моей жизни… Хаос, который я сама же устроила, а теперь не могу в нем разобраться.

Он ласково улыбнулся, видя, как она пытается вытащить всё, что накопилось в её душе за последние двадцать лет, наружу.

– Влад, прошу тебя. Давай быть честным друг с другом. Мы так по-разному смотрим на мир, но в конечном итоге, он принадлежит нам обоим, иначе не было бы этого союза, брака… Мне кажется, что всё, сказанное мною, не несет в себе того смысла, который я хотела передать.

– Нет, всё предельно ясно: ты хотела видеть себя жертвой обстоятельств, ненавидеть меня за то, что я посягнул на твою честь, пусть и являясь твоим законным мужем… – в его голосе было спокойствие, и от этого становилось только хуже. – Но, так уж сложилось, я оказался не монстром, что совратил юную девушку, растлил и уничтожил, а стал заботиться о тебе, беречь, выполнять любые просьбы, которых, к слову, было так мало, что они оказались мне даже в удовольствие, нежели в тягость. Потом в тебе зародилось смятение. Был период, когда ты не могла на меня смотреть, затем я сумел разжечь в тебе страсть, желание, и ты сама захотела быть со мною… Да, мы играли в игру. Теперь осталось сделать последний ход. Выбор за тобой, Лена, – интонация сменилась равнодушием, и он перестал улыбаться, серьезно глядя на неё. – Кто из нас двоих выиграет? Или может быть будет «ничья»?

– Что я должна ответить? – устало вздохнула она.

– Ты готова провести со мной остаток своей жизни, не внушая себе, что ты – жертва собственной судьбы, обреченная на брак с нелюбимым? Или ты хочешь кардинально изменить всё, навсегда покинув мой дом?