Три грустные истории. Он её любит, она его нет. Что с этим делать – а есть ли ответ?

– Пришла. Спит она. С Вадиком всю ночь в «Навигаторе» отрывались, он зарплату получил. Теперь будет ныть с похмелья, достанет.

Я хотел было что-нибудь ответить, но зазвонил телефон. Вздрогнув, я снял трубку:

– Да? – никогда не говорю «алло».

– Сань, привет! – полетел радостный мальчишеский голос.

– А, Гордик, привет, братишка!

Всегда рад слышать вредного подростка Гордислава, у нас пять лет разницы, но взаимопонимание полное! Даже девчонки нам нравятся одного типа – хрупкие брюнетки.

– Ну че, братан, как жизняк?

Гордей считал себя уже вполне взрослым, и пятнадцать лет! Но для меня он совсем малыш.

– Все круто, брат! – я подыграл его «крутому» тону: – какие новости, где были, че видали? С Лерой как, не ругаетесь?

– Не, Лерка – умная герлица. Она мне с собой ссориться не дает! Я тут увидал одну – ноги от зубов, класс! Модель, Клава Шифер! Ну, и башку свернул. А Лерка – все ништяк, так и было типа! Прикинь, ни слова! – Гордей изо всех сил старался быть старше. Я улыбался – растет парень наш!

– Это круто! – улыбался я.

– А ты как думал! – похоже, он жутко важничал: – А у вас с Никой все тип-топ?

– Все хорошо, брат! Вчера с корешками на «флету» отрывались, у реально, дома был часиков в восемь тока…

– О-о, мне бы никто бы не дал так! – завистливо протянул Гордей.

– Я в четыре пришел, и то мать такой вой подняла! Ой, че было! «Больше никуда не пойдешь, раз ниче не понимаешь, до двенадцати и все! маленький еще гулять!» неизвестно где шатаюсь, а она переживает, спать не может типа! Ну, это понятно, но ведь ты-то и покруче творил, все равно потом отпускала! И мне похрену, буду гулять! – поставил он точку.

– Нет, Гордислав, ну все же.. так нельзя.. – во мне робко проснулся вдруг занудный воспитатель: – Какие твои года! Успеешь еще! Я конечно, так… да, но это глупо! В самом деле, опасно… мать пойми…

В трубке послышалось недовольное сопение. Че там, понятно, что все мимо. Я доводил маму, он продолжит. Куда деваться, его право совершать свои ошибки.

– Нет, ты понял? – расперло меня малость. – Гордей, ну подожди пару лет, поступишь в универ, переедешь.. Все будет у тебя. Маму не обижай! Брат, не надо так. где ты был-то хоть? – а не мне его учить! Заткнуться пора. Грехи мои тяжкие…

– В дэнс-клабе! – недовольно буркнул братишка. Еще и сердится, а как же, узнаю себя!

– Ой, до четырех? – ну да, и не выставили!

– Ну, не до четырех! К Лерке домой зашли… завалились! У ней предки свалили. Потом расскажу, ладно! А то подробностей много…

– Ладно! Я вот приеду, сейчас скажу когда… – я задумался. Да, вот на следующей неделе, на выходные! Ждите!

– Точно приедешь? – подозрительно спросил брат.

– Точно. Тока ты пока маме не говори! Я сюрпризом! Как она там, мама наша?

– Да ничего! Тебе как ни позвонит, тебя нет. И не разговаривает со мной, обиделась! Я же ее совсем не уважаю, в гроб гоню. А ты один, или с НикитОй?

– Пока не знаю. Может, у нее свои дела.

– Ты, если чек, один приезжай, без обид тока, лады? – осторожно сказал Гордей. – А то мне с тобой бы поговорить надо. Давай?

– Гордей, я постараюсь, но обещать не могу. Но постараюсь! Мама-то дома?

– Нет, она два на два, послезавтра тока дома. Ты звони! Совсем про нас забыл!

– Я буду, буду! Маме привет. И Лерке тоже.

– А ты Нику за меня поцелуй, и обязательно прикатывай! Ну, пока?

– Пока! – я повесил трубу. Меня зацепило повторенное несколько раз «приезжай». Похоже, и вправду, надо, есть что сказать! я подозреваю, что… если я прав, его можно поздравить. Меня тоже самое время поздравлять было в пятнадцать, хоть мне и не слишком понравилось. Я едва не заработал комплекс, ведь не понимал, что в пятнадцать рано ждать от себя подвигов. Первый раз в любом случае только первый.

Я взглянул на Нику – она уже спала, завернувшись в покрывало. Пусть отдыхает, моя девочка. Чай остыл, и я нехотя поднялся. Держась за стены и плющась от тошноты, я взял из аптечки 4 таблетки активированного угля, я пронес себя в ванную. По дороге заглянув в открытую дверь Натальиной комнаты – на нерастеленой постели, разметав по подушке пышные кислотно-рыжие кудри спала моя красивая сестренка. До чего же хороши бывают девчонки в семнадцать лет! Наташка – живой огонь, даже когда спит. Иногда я жалею, что мы родня… любуюсь ей, ее солнечными длинными кудряшками, розовыми пальчиками, ее улыбкой свежих губ.

А какой была моя Карина в 17! Я невесело покачал головой, поднял покрывало, сброшенное неосторожным движением, укрыл сестру, и пошел дальше. Снова вспомнилась Карина. Тоска-а… В ванной присев на стиральную машину, уставился в зеркало. Я часто так делаю, и Никки дразнит меня нарциссом, но это не от любви к себе, или к совей похмельной роже, а потому что эти «гляделки» помогают отвлечься. Когда я смотрю себе в глаза, я не вижу себя, я просто отключаюсь от всего, и мысли бегут сами по себе. Это способ расслабиться. Говорят, я похож на молодого Бутусова. Не знаю, может и так. Но я не замечал. Просидев так минут пятнадцать я начал нехотя умываться, чистить зубы с отвращением сплевывая горькую пасту. Как попало побрился, немножко порезавшись. Делать ничего не хочу, и не могу. Хоть и надо, зачет завтра. Залезть бы в шкаф, где темно и пыльно, завернуться во что-нибудь, и чтоб весь мир исчез. Как же я устал! До чего же мне надоел универ! Бросить бы его. Бросить! Хочется сидеть в шкафу. И больше ничего. Я прошел на кухню. Сел за стол, закрыв глаза. Захотелось курить. Но сигареты остались в комнате. Не пойду! чем ходить, так лучше перебиться! есть расхотелось, и слава богу! Еду тоже брать надо, опять труд. Не пойду завтра никуда! На хрен универ. Зачет пересдам. Мне необходима передышка! Без никого. Хотя бы день… А, провались совсем эта учеба!

Я открыл глаза и увидел мафон пред собой – странно, почему я его сразу не заметил? – и включил его. Неожиданно загремел какой-то рэйв. Вздрогнув, я вынул кассету. Видно Наташка гоняла без меня эту новомодную херню. Я такого не слушаю никогда! Рядом нашелся «Князь Тишины» «Нау» – вот это мое! Могу слушать «Кино», «Агату Кристи», «Короля и Шута», «Настю», но круче всех «Наутилус»! эта любовь пришла ко мне в пионерлагере. Тогда все ходили и орали хором «Нау» и только «Нау»! Я нажал старт, и Бутусов жалобно завыл «Я хочу быть с тобой». Меня эта песня просто ломает! Самое лучшее выражение двух последних лет. Подперев тяжеленную голову руками, я уставился в окно. Там собирался дождь. И как мне не надоест этот голос? Я ведь не фанат, а Бутусова слышу в тысячный раз. Под настроение или без него, в дождь и в жару, в компании и в одиночку, утром и ночью, пьяный и в себе я слушаю «Наутилус». Какое притяжение в этих горьких песнях! Ника вообще утверждает, что Бутусов – лучший певец всех времен и народов. Я бы так не сказал, но не слушать его не могу! Может, просто привык? «Я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой!» А я вот не буду. На холодильнике я заметил желанную пачку сигарет. Поднялся с трудом, взял одну и снова сел. Так и сидел, не закуривая, и ни о чем не думая.

– Пой, пой, Князь Тишины!

Дверь приоткрылась, и моё уединение нарушила Наталья. Она сонно зевнула, и спросила охрипшим со сна голосом:

– Ты чай пить будешь?

– Я кивнул. Она поставила чайник на плиту, села напротив, и закрыла глаза. Прибежал кот Рекс, потерся о мои ноги, разинув розовую пасть, наглым громким мяу потребовал еды. Я бросил сигарету на стол, поднялся, налил ему молока и накрошил хлеба. Поставил на стол чайные чашки, в кухню вошла Ника. Сладко потянувшись, обняла меня, и потерлась о плечо щекой:

– Ой, как я устала!

– Садись, my soul, будем чай пить! – сказал я и поцеловал ее в теплый висок, достал третью чашку, сахар, молоко, хлеб, варенье, сыр и масло. Тикали часы. Закипал чайник. Уходил в небытие еще один день. Наташка открыла один глаз. Через паузу – другой.

– Привет, Ник! – взгляд ее упал на стол: – О, это правильно! А я думаю, догадаешься – нет, я то я есть хочу! Догадался!

– Он умный парень! – поддержала Ника.

– А ты, видимо, с похмела? – лицо у сестренки самое невинное.

– А ты, видимо, нет? – я разозлился. И без нее нехорошо!

– Ты тока не ругайся! Я же просто так! в «Динамик» седне пойдешь?

– Куда? – не понял я.

– На дэнсинг! Это клуб новый, там круто! Рэйв-пати!

– Не-е, нахрен, че я там не видал? Клубы все одинаковые.

– Ну, может к вечеру и надумаешь, а?