Три грустные истории. Он её любит, она его нет. Что с этим делать – а есть ли ответ?

– Спасибо!

– Пожалуйста, бэби! – ответил я, и понял, что не хочу, чтоб она ушла. Она несколько отвлекла меня от тоски, и если она уйдет, тоска набросится на меня с новой силой, и сожрет совсем. Девушка медленно пошла вперед. Я посмотрел, как осторожно она ступает, и понял – она ждет, что я пойду за ней. И я пошел. «Нельзя девушке ночью на улице одной. Да еще и такой красивой. Кто бы она ни была. Мало ли что», – подумал я, но скорее так, для оправдания своей глупости. И если бы она оказалась в моей квартире… с топ! Это лишнее. У меня есть подруга, должно быть и что-то вроде верности! А иначе можно далеко-о зайти!

Сравняв шаг с ней, я выдал тупую банальность:

– А что ты делаешь одна ночью на улице?

Девчонка покосилась на меня и усмехнулась:

– Ничего не делаю! Гуляю.

Каков вопрос, таков и ответ. А она смелая! Гуляет! Ну-ну!

– не страшно?

Она выпустила дым, посмотрела под ноги:

– Страшно! – и снова посмотрела на меня. В ее глазах я увидел и недоверие, и ансмеш5у, и страх и вызов. Я подхватил этот вызов:

– Давай гулять вместе! Если не боишься.

Она помедлила. Подняла голову к беззвездному, затянутому тучами небу:

– Ну, давай вместе! Все-таки одной страшнее.

– А меня не боишься? – поддразнил я ее настороженность. Но не похоже было, что она жалеет о сделанном. Да и куда ей деваться! У нее точно то-то случилось.

– Боюсь. Но ведь ты же не уйдешь, верно? – она сильно сжала сигарету. В безвыходной ситуации девочка – ночь, тишина, никто не поможет, если я вздумаю поиздеваться над ней. Я усмехнулся – не вздумаю. Ей повезло, что не нарвалась прежде на какую-нибудь сволочь. Неплохо бы выяснить, что толкнуло ее ночью на улицу. Одну.

– Верно, не уйду! Мы же договорились гулять вместе.

Она вся сразу как-то повобралась. Видно решив, что это начало ее неприятностей (или продолжение, откуда уж она там идет). Собственно, она практически полностью в моей власти, на моей стороне грубая сила. Но я не собираюсь этой силой пользоваться, ей нечего бояться. Я хотел было сказать что-нибудь, успокоить ее, но не стал – не поможет. Скорее испугает еще больше. И я спросил:

– А почему ты гуляешь ночью одна по городу? Согласись, ведь странно?

Ответ был неожиданным:

– Но ведь ты же гуляешь ночью один по городу! И не странно!

Она показала коготки. Ладно, не буду больше ее травить, ей и так не сладко. Хотя, при таких ногах она может здорово за себя постоять!

– Ноя не девушка, и я не боюсь!

– А я в гости ходила, а провожать некому!

Она сказала это очень вызывающе, и я сразу почувствовал – врет! Не в том дело, да и не ходят из гостей глубокой ночью. А если и ходят, она все равно врет. Интересно!

– О`кей, – кивнул я. – А как тебя зовут?

– Марина, – она нерешительно кашлянула. Снова врет. Не называют первому встречному настоящего имени. А я вот назову:

– А меня Вячеслав.

– Слава значит! – усмехнулась она: – здорово. Слава. Как Бутусов. Нарвется тебе «Наутилус»?

Я улыбнулся и кивнул. Рокерша – и это здорово!

– А куда мы идем, Вячеслав?

– Не знаю. Прямо. Марин, ты не мерзнешь?

На самом деле начал мерзнуть я сам…

– Да вроде ничего! Хотя есть маленько! А что ты предлагаешь?

– Да здесь… – я огляделся, – вот за углом, есть ночной бар. Может, зайдем? – я нащупал жесткие бумажки в кармане джинсов, и решил, что могу себе позволить согреть девушку стаканом спиртного. Марина пожала плечами:

– Пойдем!

Вот и отлично. Я еще раз окинул взглядом ее ноги – какие вызывающе привлекательные! Из тех, которых хочется бесконечно касаться. Может, до этого еще дойдет? я бы очень даже… представилось укоризненное лицо Ники. Да что, я ничего особенно плохого не подумал! Мне не в чем каяться. А сейчас мы посидим в баре, выпьем чего-нибудь, и согревшись, эта несчастная очаровашка расскажет мне, что толкнуло ее искать приключений на круглую попу с незнакомцем, который мог оказаться кем угодно. А может и не расскажет. Это неважно. Мне все не так уж важно. Как в песне «Мумий Тролля». Но он здесь ни при чем.

Через полчаса мы напивались джин-тоником в баре «Анжелика», и у меня начинала туманиться голова. Зеленоватые глаза моей новой знакомой блестели, она облизывала губы, и меня сильно тянуло ее поцеловать. Я все порывался назвать ее Кариной, но вовремя прикусывал язык. Еще через полчаса мы уже не особенно соображали, что говорим, хотя еще неплохо держали себя в руках. Я откровенно скользи взглядом по стройной фигурке Марины, но мысли уплывали в другом направлении. Не Марину я хотел бы целовать сейчас, не к ее ногам упасть. Горечь не таяла, лишь все больше отравляла мне душу, и я четко понимал, что снов вхожу в запой, и чем все это может закончиться, но честно говоря, мне было все равно. Росло желание целовать собутыльницу, целовать до крови, до боли, чтоб она кричала, и весь мир летел к черту! Только бы заглушить невыносимую любовь!

Неожиданно для себя я ощутил странное доверие к этой пьяной рокерше. И ей, в общем-то первой встречной, я рассказал о том, что меня бросила любимая, и я гуляю с другой, а сейчас хочу Марину, и при том еще и пытаюсь быть счастливым. Девушка ответила, что это глупо, я ведь все равно так и буду мучиться, и девчонку свою мучить зря, так что лучше мне сразу и честно во всем признаться. Как и сделал ее парень, сказав, что любит ре ее. А другую, и даже дружит параллельно с Мариной. Но он раскрылся не сразу, сволочь, а сначала дал себя полюбить. Привязал к себе, а потом убил таким сообщением. И она, не зная как быть, отправилась ночью на улицу, да и встретила меня. И не надо мне делать своей девушке так больно, как досталось ей. Не надо превращаться в сволочь, обманывая кого-то, в первую очередь себя!

Она все правильно говорила. И я, не думая о деньгах, заказал еще «отвертки». Себе и Марине. Две несчастные, брошенные души заливали свое горе. Все просо. Да, все очень просто.

Поздним утром, даже скорее днем, меня разбудил телефон. Он разорвал мутную пелену сна, выдернул из забытья. Я с трудом разлепил веки. Все события прошлой ночи пронеслись передо мной чередой каких-то нереальностей. Довел Марину до дома, приставал в подъезде, она вывернулась из рук и исчезла. Дикая ерунда. Не хотелось не видеть, и не слышать никого. Вопил телефон. Снова болела голова. Проклятое похмелье живо дало мне понять, что я и в самом деле в духе прошлой жизни напился с первой встречной-поперечной, вместо того чтобы спать, а сейчас сидеть на лекциях. Очень жаль, что нет заочного, а то бы перевелся! Телефон все еще звенел невыносимо.

– Да! – хрипло каркнул я в трубку. И радостный Никин голос запел соловьем:

– Привет, солнце мое, почему не в универе? Я туда заходила, тебя там не было! Ты не заболел? Или просо на все забил? Тогда я приду. Жди!

– Давай, – я повесил трубку. Неожиданно меня разозли ее голос. Это испугало меня – первое, что происходит пред тем, как я остаюсь без девчонки. А я не хочу быть один! «На все забил»! я мрачно усмехнулся – знала бы ты, Никуля, как именно я забил. Не вернуться бы к кошмарам запоя, а то и наркоты… я снова закрыл глаза, и упал на постель. Я был даже не раздет. Фигня. Ника придет не раньше, чем после обеда, значит еще есть время поспать, придти в себя. Ох, я и мудак! В воображении возникло улыбающееся лицо подруги, и я почувствовал себя последним гадом. В самом деле, Марина права, нельзя Нику обманывать! Я же не люблю ее! Старюсь быть счастливым за ее счет. Ну, сегодня я поиграю в счастье, ну завтра, ну полгода, а потом-то что? Ника привяжется ко мне окончательно. Я объяснюсь с ней в нелюбви, она расстроится, и я останусь подлецом. И не только для нее, но и для себя! Нет, лучше покончить с этой нехорошей историей, пока еще не поздно! А я останусь один, сопьюсь, и тихо сгину…

Через два часа трижды пропищал звонок. Ника! Глубоко вздохнув и на ходу приглаживая волосы и подбирая слова, я решительно направился к двери. Надо хоть раз проявить твердость!

Ника предстала передо мной сияющая и прекрасная, как моя любимица Синди Кроуфорд. Сразу повисал на шее:

– Я так соскучилась!

Во мне зашевелились мелочные мысли – а может не стоит порывать с ней? Может, лучше оставить все как есть? Чем плохо идти с ней по улице, и ловить завистливые взгляды прохожих? Целовать ее ночами, и спорить над смыслом совместно прочитанной книги, сидя на лавочке в парке держать горячую ладошку… а если прогоню ее, то что – снова пить, мучаться и думать только о Карине, сгорая изнутри? Только это мне и останется! Я почти уже сдался, когда вдруг снова вскинулась во мне решимость – нет, нельзя чтобы это так и тянулось! Во всем идти до конца!

Я начал:

– Ника… ты знаешь, Ника, я… – и вдруг сказал совсем не то, что хотел. Я дезертировал, уткнувшись в папоротниковые джунгли ее волос:

– Я люблю тебя!