Я пройду сквозь землю к самой большой реке,
Обниму по пути каждый корень и каждый стебель.
Я останусь и в семечке и цветке.
Я рожден для того, чтобы вечность держать в руке.
Я рожден быть на самом дне, оставаясь в небе.
Меня вылечит солнце или убьёт меня,
И не сразу поймёшь, что случилось на самом деле.
Чья заслуга или же чья вина –
Ни следа, ни шрама нет от огня.
Ни следа, ни шрама нет от огня,
Где была вода, прорастает дерево.
Я с тобой говорю
Я с тобой говорю, хотя ты ещё внутри,
Ты родишься сегодня, в одну из февральских лун.
Все, что я в этом мире могу тебе подарить,
До утра превращается в марево и золу.
Моя магия в этом мире совсем слаба,
И пока проявляется исключительно в виде слов.
А поэтому слушай сердцем, запоминай слова,
Чтобы в жизни тебе было благостно и светло.
Твои волосы будут цвета ночной луны,
А глаза – отражение неба морозным днём.
Мы приходим от Бога чтобы побыть земными,
Но коснувшись жизни, всегда забываем о нём.
Моя девочка, мир для тебя велик,
Но ещё немного, и ты обретешь его.
Он похож на вечность, похож на твой первый крик.
Одним словом – нет прекраснее ничего.
К концу зимы
К концу зимы становишься музеем.
Входя в февраль, как в ледяную кому,
Хранишь обрывок неба ли, икону,
Да письма от потерянных друзей.
А в общем, пусто. В зале – ни души,
Да и кому смотреть на эти строчки,
Когда у всех заядлых одиночек
На чувства – исправительный режим.
Садишься к небу. Смотришь из окна
На цепь с тобой не связанных событий,
Но то ли внешний шум мешает выйти,
То ли внутри немая тишина.
И сквозь февраль уходишь, словно в снег,
К своим корням за сном и исцеленьем.
К концу зимы мир скуп и обесценен
И только глубина растет в цене.
Вас во мне небо
Строки, рождённые в зимние ночи –
Вольные птицы, блудные дочери,
Хрупкие бабочки, льнущие к стёклам.
Сколько вас прожито, милые, сколько?