Письма из мая

Я перегнулся через стойку сам и поцеловал её. Алевтина улыбалась, отбросив все подозрения в дальний ящик. Не сомневаюсь, позже она к ним вернётся. Но сейчас она была довольна.

Женщина должна всегда знать, что мужчина играет по её правилам. Любые отношения – игра. А мужчина в этой игре должен позволять женщине знать, что правила её. Пусть даже это не так. Спорить бесполезно. Доказывать обратное – тем более. Менять эти правила – вообще гиблый номер. Пока женщина думает, что игра идёт по её правилам, отношениям мало что грозит. Как только женщина замечает, что игра идёт не по её правилам, созревает буря. А потом отношениям грозит природная катаклизма: цунами, вулкан, смерч, всемирный потоп – что угодно. И если мужчине не удалось убедить, что правила не его, отношения ждёт крах. Игра окончена – гейм овер.

– Мой кофе остынет. Как и твой остыл, который ты оставила на моём столе. – Я медленно пошёл в кабинет.

Алевтина незамедлительно перескочила через стойку и догнала меня, затолкав в кабинет. Закрыла за собой дверь на ключ, при этом соблазнительно облизывая губы, она пыталась стянуть с меня халат.

Я взял «эту игру» под свой контроль: приподнял её и усадил на стол, сбросив свой халат на диван. Алевтина обхватила мои ноги своими: юбка на ней задралась выше, оголяя бёдра. Я водил влажными ладонями по её гладкой коже. Она пробегала холодными пальчиками по моей спине, запустив ладони под рубашку. Я скользил губами по её пульсирующей шее: учащённый пульс выдавал её возрастающее желание. Я освободил одну руку и отодвинул чашку с остывшим кофе в сторону, чтобы уложить на это место Алевтину. Когда я медленно опускал её в горизонтальное положение, мой взгляд упал на конверт, лежавший на полу под моим креслом, и я замер над Алевтиной. Она продолжала водить пальцами по моей спине, выпустив коготки и цепляясь ими. Её грудь возбуждённо подымалась, дыхание сбивалось на каждом вдохе. А я в миг остыл. Как тот кофе в чашке. Сейчас я почувствовал, что изменяю. Вайлет. С Алевтиной.

Алевтина уловила мою переменчивость и приподнялась на локтях, убрав руки с моей спины:

– Что случилось?

– Неправильно это, – выдавил из себя я, надевая халат и садясь в кресло.

Пока Алевтина слезала с моего стола и приводила себя в порядок, я успел незаметно поднять конверт и положить его в полку. Ума не приложу, как ему удалось оказаться на полу?! Хорошо, что я был сверху. Окажись в этом положении Алевтина, ситуация обернулась бы не лучшими последствиями.

Алевтина подняла с пола отстегнувшийся бейдж со своим именем и посмотрела мне в глаза: в её взгляд вернулось подозрение.

– Арсений, что происходит? Я похожа на дуру, которая не замечает перемен в тебе?

– Всё в порядке. Просто мы не будем смешивать работу и отношения. И, тем более, не будем заниматься любовью на моём рабочем столе.

– Интересно, а где мы будем ей заниматься? – Недовольно фыркнула она. – И, главное, когда? Ночами ты на дежурствах. А утром отсыпаешься. Причём, неизвестно где. И, что более важно, с кем. Посвяти меня в дальнейшее развитие наших отношений.

Я вздохнул, выпив холодный кофе залпом – в горле пересохло:

– Аля, я же просил не накручивать.

– А ты залезь в мою шкуру, а после убеди меня, что у меня нет абсолютно никаких причин злиться сейчас! – На повышенных тонах скороговоркой выпалила она.

Я опять вздохнул, не находясь в ответе. Пришлось согласиться, что она права. Но дать понять это ей будет ошибкой.

– Успокойся. Думаю, причина твоей вспыльчивости кроется в скором пмс. Я сделаю тебе кофе, – я поставил чайник.

– Да пошёл ты! – Прошипела она и ушла, как всегда, хлопнув дверью.

Пройдёт пару часов, и она согласится с этим. Женщинам выгоднее объяснять свою ярость и вспыльчивость этим периодом. Даже если женщина уверяет, что спокойна во время пмс, значит она крайне не спокойна за неделю до. Вся буря эмоций созревает в ней и ждёт момента, чтобы вылиться на кого-нибудь. Происходят срывы, когда чаша этих эмоций полна. Везёт тем женщинам, которые уравновешены в своих эмоциях. А, точнее, везёт их мужчинам. Но существуют экземпляры, в которых эмоции не созревают. Такая женщина эмоционально бедна. Какой интерес в такой женщине? С ней скучно. Мужчина предпочтёт сверхэмоциональную и вспыльчивую для роли любимой. Именно в неуравновешенную истеричку он влюбится. Такова наша природа. И женщины это чувствуют. Но им нужно как-то хотя бы для себя объяснить своё взвинченное состояние, когда всё внутри кипит и рвётся наружу. И они придумали отмазку: «ты чего не в духе?» – «у меня пмс» – «понял». А ведь давно доказано, когда у женщины «эти дни», мужчин к ней ещё больше тянет. И с природой не поспоришь.

Я, наконец, насладился вкусом горячего кофе и вышел покурить. Под каждую затяжку я думал о Вайлет. О строении её души. Об уровне её вспыльчивости. Она, явно, не из числа уравновешенных. В силу возраста и избалованного характера. Но в одном я был уверен: из неё выросла бы удивительная дама высшего сорта. И мне вдруг остро захотелось переубедить её в том, что уже свершилось. И один вопрос звучал в моей голове: где я был раньше? Как врач, я всегда убеждал себя, что всех душ мне не спасти. Как бы сильно не хотелось этого. И почему во мне созревает желание спасти именно эту Душу? Что в ней такого, что отличает её от других? Каждая душа особенная – единственная в своём роде. Я врач-психиатр с богатым опытом в общении с обычными людьми и с людьми с душевными отклонениями, на меня не подействует ни один вид внушения. Предположения, что некая юная особа пытается воздействовать на меня через слова, отметаются сразу. Но почему тогда мои эмоции отвечают на эти строчки? Если я начну мысленно отвечать на её письма – это провал сразу в нескольких ипостасях. Когда мужчина отвечает женщине не простыми «да», «нет», «возможно» и «как знать» – это первый признак, что женщина волнует его, там и недалеко до односложного «я люблю тебя» или «я тоже тебя люблю», в зависимости, кто в этом первый признается. Следующая ипостась – психиатр. Я уже осознаю, что изучаю письма под другим углом. Есть одна «легенда». Почему-то, она вспомнилась мне сейчас. Она гласит: если тебе уютно в общении с человеком посредством писем, неважно каких: электронных или бумажных, то с этим же человеком тебе будет не о чем поговорить при личной встрече. С такой проблемой сталкиваются многие. Почему «легенда»? А никто ещё не ответил конкретно, так это или нет. Почему я подумал об этом? Какие-то непонятные нотки страха возникли внутри: а что если бы образ, нарисованный словами, не оказался таким прекрасным, каков есть в моей голове, если бы вдруг встреча состоялась?! Взрослый мужчина и думаю о таких глупостях. Я закурил ещё одну сигарету, так как предыдущая сотлела.

В моей молодости у меня был роман на расстоянии. По ошибке мне пришло письмо от девушки из другого города – она попутала адрес, писала своей подруге. Но мне она показалась интересной в своём письме, в котором делилась своими любовными проблемами. И я ей ответил. На моё письмо она тоже ответила – я тоже заинтересовал её. Мы стали общаться. Обменивались фотографиями. Обменивались глубокими мыслями, с которыми не делились даже с друзьями. После она рассталась со своим молодым человеком, проблемами с которым делилась в первом письме. К слову, не из-за меня. Наше дружеское общение переросло в нечто большее. Мы оба надеялись на реальную встречу. Были молоды и полны желания раздвинуть руками расстояние между нами. Мы оба мечтали и верили в нашу общую мечту. Она была готова приехать ко мне и вверить мне свою жизнь, если бы я позвал. Но… я не позвал. Я был не готов к такой ответственности. Опять-таки, молодость и нежелание более серьёзных отношений между нами сыграли свои роли в моём решении. Я порвал эту связь. А должен был разорвать расстояние. Я поступил очень эгоистично по отношению к ней, решив за нас двоих. Сейчас-то я понимаю, что испугался, что образ, который я создал у себя в голове, не совпадёт с реальной девушкой, которая приедет ко мне. Что было бы, если бы она оказалась не такой? Я-то был влюблён в свой образ. И этот страх, что образ всего лишь призрак моего воображения, оказался сильнее меня. В нынешнее время такое часто происходит с людьми, которые знакомятся в социальных сетях, а находятся в разных городах или даже странах. Интересно, многим ли удаётся перебороть этот страх? Многие ли решались перебороть расстояние? Совпадали ли их образы с реальным человеком? Наверное, мне не хочется провести опрос и узнать, что процент трусов, которые разрывали связь, а не расстояние, окажется больше. Осмелюсь предположить, что соотношение было бы приблизительно таким: 92% на 8%. Интуитивно, но я оказался бы прав. Или я просто оправдываю свой страх, прикрываясь всем известной фразой: «я такой не один».

Я докурил и вернулся в здание. Алевтины на посту не было, но на стойке был прикреплен стикер «я сплю в первой палате». Ладно, пусть спит. Взглянул на часы: мой ночной обход уже давно начался. Но сегодня у меня не было желания совершать свой обычный ритуал. И это было только второй раз за время моей работы здесь. Я решил не идти наперекор себе. Делать что-то через силу и без желания – значит делать это плохо. Не всегда стоит применять это, но иногда это лучше, чем переступать через себя. Я оставил на стойке стикер «я у себя, соскучился» и ушёл к себе в кабинет.

У меня оставалась ещё одно непрочитанное письмо из сезона страсти. Спать мне не хотелось, и я погрузился в чтение. «Мой сезон страсти на последних вздохах. (Я правильно догадался о лентах, которыми были перевязаны стопки. Теперь я мысленно отвечаю на её слова.) Сегодня меня навещал Валик, мой жалостливый воздыхатель. (А это что ещё, нотки ревности?! И почему жалостливый?..) Почему жалостливый? (Она отвечает на заданные мною вопросы, я эмоционально пропал.) Потому что приходил он ко мне только из жалости. А сегодня я сказала ему, чтобы он больше не приходил. (Я ликую?! Мои эмоции меня удивляют больше, чем странности, связанные с этими конвертами, то попадающими в карман моего халата, то выпадающими из закрытой полки моего стола.) Я спросила, что он во мне любит теперь. А он ответил, что я не изменилась: моё лицо такое же красивое, мои волосы такие же приятные на ощупь и вкусно пахнут, мои глаза такие же глубокие… И попытался меня поцеловать после, я засадила ему по морде! Наглый и противный врун! Нельзя любить за что-то. Если бы он сказал «ты не изменилась, твоя душа осталась прежней, за неё я тебя и люблю», я бы поверила ему. В его любовь. Меня не нужно жалеть! Я нуждаюсь в любви. И не за что-то, а вопреки. Возможно даже, вопреки всему. Вопреки этому инвалидному креслу. И вопреки моей жирной голове, которую мне сложно мыть самостоятельно. И вопреки моим волосатым ногам, которые мне лень (и не хочется!) брить. И даже вопреки моему скверному характеру! (А она понимает, что такое истинная любовь. Я опять поймал себя на идиотской улыбке.) А что такого скверного в моём характере?! Ну вот честно! Не смотря на свою сверхэмоциональность, я умею любить так же сильно, как и злиться. Что в этом плохого? (Ничего. Так и должно быть. В идеале.) Это правильно. Слабоэмоциональные девушки внимание парней привлекают реже, им с такими скучно.(Она со мной согласна. Я опять улыбаюсь.) Цитирую: парни, выбирайте себе в жёны истеричек, никогда не знаешь, что от них ожидать – очередной скандал из ничего, бурного секса или крысиного яда в борще, зато с ними никогда не будет скучно. Не помню, кто автор, но он чертовски прав. (А я чертовски согласен! Жизнь и так полна однообразия и скучных будней, пусть хоть в личной жизни будет, как на пороховой бочке.) Конечно, про крысиный яд в борще, это он уже слишком. Например, есть такие барышни, которые борщ вовсе варить не умеют. И да, я к ним тоже отношусь. Меня никто и не учил, в принципе. Да и что лукавить, мне самой это было не так уж и нужно. А сейчас я задумалась… И кому вот я такая нужна? Без кулинарных способностей со своей любовью. (Я, например, борщ не люблю… Да и сам неплохо готовлю.) Наверное, тому, кто борщи не любит и сам умеет готовить… (Я опять расплылся в улыбке.) А что же касается бурного секса? Возможен ли этот феномен с инвалидом? Наверное, только в стандартной позе… Секс немаловажная составляющая отношений. Помимо всеобъемлющей любви между мной и моим возможным любимым всегда будет ещё и инвалидное кресло. (В который раз поражаюсь, как точно она подбирает слова, как глубоко она залезла в себя, вытаскивая такие мысли наружу. Точно ли ей восемнадцать?..) Иногда я сомневаюсь, что мне исполнилось восемнадцать. Быть может, всё же сорок? (Точное попадание!) И остаётся только очередной скандал из ничего. А вот на это я не поскуплюсь! Это я умею уже с пометкой «профессионально». Но кому нужна обычная вспыльчивая истеричка?! (Ты необычная…) Таких пруд пруди. Так захотелось мне сегодня пройтись, подышать свежим воздухом, ощутить почву под ногами… Но потом я вспомнила, что в инвалидном кресле, и такая накатила на меня грусть-тоска, что хоть в петлю лезь. Двояко звучит это выражение. (Я бы даже сказал – трояко.) А ещё мне очень захотелось покататься на детских качелях. Такоих, на которых ещё солнышко делают, знаешь? (Знаю.) И такие как раз есть в больничном парке. Я выкатилась из своей башни к ним, даже самостоятельно перебралась на них из кресла, и ощутила такой прилив эмоций – не описать словами! Хорошо, что я ещё не разучилась радоваться простым мелочам. (Меня, отчего-то, это тоже радует.) Правда, когда отец увидел, что я одна, без сопровождения, в парке, да ещё и на качели взобралась, стал ругаться. Хочет, чтобы я оправилась от душевной боли, при этом забирая меня от того, что эту боль вытесняет. Нелогичность!(Солидарен. Логичнее некуда.) Я, конечно, показала свой характер, но вернулась в свои хоромы. И стала писать тебе это письмо. Знаешь, мне так душевно спокойно с пером и чернильницей в руках. Кстати, я пишу тебе настоящим гусиным пером. А письма складываю в старинную шкатулку. (Интересно… В коробке с личными вещами шкатулки не было. Где она?) Думаю, пора закругляться. Мне становится слишком хорошо с тобой. (Как и мне…) И мне становится страшно… (Стоит ли повторяться?..) Целую. Твоя Вайлет. С любовью из мая. 7, четверг».

Как только я спрятал конверт в полку, открылась дверь и зашла Алевтина. Она молча присела на диван, подобрав под себя ноги.

– Кофе? – Я поставил чайник.

Она кинула.

– Ты прав.

Я мысленно улыбнулся.

– Ты всегда прав. Ты знаешь меня лучше, чем я сама себя знаю. В принципе, ты всех женщин знаешь…

Я подумал о Виолетте – не всех.

– Ты даже знаешь о моих критических днях, когда я не знаю и сверяюсь с календарём.

Я сделал ей и себе кофе и поставил чашку ближе к ней. Не перебивал её – пусть теперь говорит она.

– Если ты говоришь, что между нами нет другой женщины – я верю тебе. Если же ты врёшь – пусть это останется на твоей совести. А она у тебя имеется. Пусть же она тебя грызёт по ночам.

Я сделал глоток из своей чашки. Моя совесть уже подтачивала зубы, чтобы преступить к грызению.

– Я тоже не идеал, но ты не устраиваешь мне истерики. И я буду стараться усмирить свои. Просто пойми меня: я скучаю. Мы уже с неделю не виделись вне стен больницы. А в больнице ты просишь играть так, как будто между нами ничего нет.

– Я тебя понял. – Выслушал и услышал её. Как бы мне ни хотелось сказать, что она не права, я понимал, что этим солгу.

Ещё одна феноменальная особенность женщин, которая не поддаётся логическому объяснению: они абсолютно всегда чувствуют правду. И это носит название – интуиция. В полный перевес логике – женская интуиция не миф. Только, чаще всего, женщина не может понять, что она чувствует. Отсюда эмоциональный взрыв в её мозгу. Только после случившегося женщина с уверенностью скажет: «Я же чувствовала! Интуиция не подводила меня!» Женская интуиция никогда не подводит.

– У нас всё хорошо? – Спросила она, по-щенячьи состроив глазки.

Я кивнул. Сказать «да» не поворачивался язык. Сказать «нет» – тем более.

– Пойду на пост. Скоро пересменка. Да и Калусовский появится с минуты на минуту… – Алевтина поставила чашку на стол, обошла стол и присела ко мне на колени, обхватив мою шею руками.

Я поцеловал её в шею. Она поймала мои губы своими и стала целовать их. А я подавил в себе желание отстраниться.

Глава 4. Предрассветное. Синее. Раннее

Моя смена началась с планёрки в кабинете Калусовского.

– Дарине нужно перестать давать снотворное. – Приказным тоном начал я.

Начальник испепелил меня недовольным взглядом, но ничего не ответил.

– Вы хотите, чтобы я помог им?

– Они безнадёжные психи. За пределами лечебницы они никому не нужны.

– То есть, я могу не заниматься тем, для чего, собственно, сюда перевёлся? – Я оставался спокоен, вытаскивая эмоции из него. Спокойствие обычно раздражает.

– Если перестать давать ей снотворное, она будет разговаривать с мёртвой сестрой и убиваться по этому поводу. – Калусовский тоже оставался более, чем спокоен. Несмотря на то, что был чем-то подавлен. Он сам нуждался в снотворном – по помятому лицу было видно, что этой ночью он не спал.